В астрал за монстрами!

Слуга испуганно посмотрел на меня, замер, что-то вспоминая. А затем схватил пирог и швырнул его в стену.

— Фто такое! Я пеепутав! В воду нафыпал!

— Понятно, — вздохнул я.

Церемониться долго я с ним не буду. Да и так понятно, что следовало отреагировать быстро. Змейка перенесла нас на то же место, где мы видели старуху.

Сейчас моросил дождь, и сбоку доносился запах какого-то варева. Мы застали старушку врасплох. Она стояла спиной к нам и что-то кидала в котелок, висящий над огнём.

— М-м-м-м! — закричал Захарыч.

— Ох ты ж, итить твою мать! — подскочила бабка, хватая свою тросточку и разворачиваясь.

— Спокойно! — остановил я её. — Свои мы.

— Для кого и свои, а для меня все чужие, — пробурчала старуха. — Чего хотели?!

Я вкратце объяснил ситуацию. Старуха подошла, прищурилась, всматриваясь в Захарыча, который уже не мог разлепить губы и продолжал громко мычать.

— Ну всё, приплыли, — охнула старуха. — Серьёзное дело. Скоро и нос может слипнуться. А там — сами знаете, что может произойти.

— Есть способ ему помочь? — спросил я.

Бабка зловеще улыбнулась:

— Да, есть один способ. Но ему он не очень понравится.

Глава 7

Старуха сделала многозначительную паузу, ну а Захарыч попятился.

— Если ты хочешь вылечиться, надо довериться нам, — остановил я слугу.

— Мне не очень понравилась её улыбка, — пробормотал Акулыч.

— Мои улыбки мало кому нравятся, милок, — старуха не отводила взгляда от Захарыча, подумала ещё о чём-то, затем кивнула: — Да, должно помочь. Придётся ещё раз спускаться в подземный лес.

— М-м-м-м-м, — возмущённо замычал Захарыч.

— Вот же люди, им помощь предлагаешь, а они «му-му», — поставила руки в боки старуха. — Так что, будем спасать вашего страдальца?

— Захарыч, ты жить хочешь? — повернулся я к слуге.

Тот закивал, а в глазах его чего только не было. И паника, и отчаяние, и страху было столько, что кое-как держался на ногах. Вот уж паникёр, блин. Хотя, окажись я в его ситуации, переживал бы изрядно. С этой бабулей связываться — себе дороже.

Но выбора у нас не было. Это была очень странная магия, с которой я пока не понимал, что делать. Так бы уже давно сам справился.

— А раз хочешь жить — не выпендривайся, сопли свои подотри и делай, что говорят, — старуха нахмурилась. Видать, и ей надоело упорство Захарыча.

Вновь старуха повернула скрытый под деревом рычаг, и мы спустились по лиственным ступеням на десять метров под землю. Затем немного прошли по загадочному миру.

Теперь я различал звуки животного мира. Но они были странные. Какой-то писк, посвистывания в кронах деревьев, кто-то неведомый шуршал в высокой траве, напоминающей осоку. А тропка раздваивалась, и две тропинки, петляя, терялись в лесу.

— Стоять, — бабка выставила ладонь. — Для начала ему надо вдохнуть пыльцу вон того фрукта.

Я хохотнул от неожиданности. Старуха показала на банан, висевший на обычном лиственном дереве. Я ещё раз протёр глаза, затем посмотрел. Да, прям копия банана. Вот только он рос в единственном экземпляре, не в связке.

«ОТКРОЙ МЕНЯ!» — громыхнуло в голове.

В тот же момент дёрнулся Акулыч, отшатнулся в сторону Захарыч. Они тоже услышали этот странный голос.

— Не удивляйтесь, он умеет привлекать к себе внимание, — улыбнулась старуха.

— Так это же тропический фрукт, — хмыкнул я. — Растёт не на пальме.

— Всё в этом лесу не то, чем кажется, — заблестела взглядом старуха, а затем легонько пихнула Захарыча тростью, придав ускорение. — Ну, смелей, страдалец. Дотронься до этого фрукта и вдохни его пыльцу.

— М-м-м-м-м, — закачал головой Захарыч.

— Чудак-человек, — всплеснула руками старуха. — Я его спасти хочу, а он отказывается. Ну и ладно, мне, что ли, это всё надо? Значит, помрёшь скоро. А ну, пошли на выход.

Старуха действительно направилась к ступеням, маячившим позади нас. Но затем остановилась, замечая, что Захарыч подошёл к дереву.

Я присмотрелся к банану, затем заметил такие же, чуть дальше. Отсюда и свет в этом лесу. Искрились все фрукты и ягоды, но этот странный фрукт — светился больше остальных плодов. Свет будто бился изнутри, и я понял, что это из-за магической пыльцы, которую надо было вдохнуть слуге.

Захарыч решился, сделал неуверенный шаг к дереву, дотронулся до фрукта. И тот раскрылся, словно цветок. Изнутри вылетела искрящаяся пыльца, которая зависла в воздухе небольшим облаком.

Слуга вдохнул это облако, затем чихнул. А потом губы его разлепились, и он широко вздохнул.

— Ой, спасибо, бабушка, — ответил Захарыч.

— Это ещё не всё, — отозвалась старуха и направилась к слуге, что-то ища у себя за пазухой.

Я аж отошёл в сторону от неожиданности. Уши Захарыча вдруг начали распухать. Они становились всё больше и больше. За несколько секунд они превратились в огромные лопухи размером со слоновьи.

— А это что за херня?! — взвыл Захарыч. — Что творится со мной? Верни обратно!

Захарыч вновь принялся паниковать, и старуха подошла к нему, хмуро посмотрев ему в глаза.

— Да подожди ты орать, — пробурчала она, и я заметил в руке старушки чёрные шарики. — Раньше надо было думать. На, прожуй это! Быстрее.

— А-а-а, — растерянно открыл рот Захарыч, пытаясь что-то ответить.

— Бэ, — буркнула старуха и сунула слуге в рот непонятный ингредиент.

— Что это? — начал жевать Захарыч. — На вкус как дерьмо.

— Оно и есть, — ответила старуха. — Отходы летучих мышей.

Захарыч согнулся, выплёвывая всё наружу. Но ему всё равно это помогло. Результат не заставил себя долго ждать. Уши слуги вернулись к прежним размерам.

— Ну вот, — довольно причмокнула старуха. — Уже можешь говорить. И уши нормальные.

— Только никому не говори, Сергей, — вздохнул Захарыч, повернувшись ко мне.

— И я не скажу, — улыбнулся Акулыч.

— Если скажешь, я трубу канализационную пущу в твоё озеро, — насупился Захарыч. — Понял?

— Воу-воу, полегче, — отступил акулоид. — Точно не скажу, говорю же.