В бой идут одни оркобойцы
Шрифт:
— Володь, — торжественно, словно находясь на высокой трибуне, спросил его Дима, — а кто, кроме тебя?
Володя был готов к жаркой дискуссии, доводам и контрдоводам, замешанных на эмоциях. Но такого он не ожидал. Немного подумав — времени совершенно не было, он решил: — ладно, я согласен.
А разве все предшествующие дни он не командовал ими? Что же тогда вибрировать, вперед и никаких гвоздей!
Расположиться около искомого магазина Володя предложил Мише. С этим друг справится. Если что — спросит совета у Савельева. Сам Володя вместе с Димой отправились на осмотр местности, прихватив пару человек. Ох, как
Дима, чувствовавший себя куда лучше, предложил прогуляться к мосту.
Володя шестым, орчьим чувством проверил ближайшие окрестности. Орки вроде бы не подкрадывались.
— Пойдем, посмотрим, — согласился он.
Наблюдатели, два молодых вэвэшника, довольных тем, что им удалось избежать муштры и внимания стариков хотя бы на несколько часов, помахали им сверху сигнальным флагом — все в порядке, орков нет.
Володя оперся руками о перила и посмотрел вниз на невозмутимо катящую свои воды реку. Что ей люди и орки, она тысячи лет полоскала берега своими водами, и так же будет полоскать тысячи лет в будущем. И сам он совсем еще недавно, полгода не прошло, стоял здесь и страдал от любви и собственного бессилия справиться со своей судьбой. Какие проблемы у него были тогда, смех один!
Дима, который не страдал сентиментальными пережитками, тронул за локоть:
— Что будем дальше делать?
Володя пожал плечами:
— Пойдем обратно. Здесь, кроме ловли рыбы, заняться нечем.
Посреди широкой площади, примыкающей к мосту, Володя остановился.
— Собираешься сюда перевести отряд? — Проницательно спросил Дима.
— Угадал, — улыбнулся Володя. — Ну-ка, молодой, — обратился он к Ромке Антонову. — Сбегай к нашим, скажи Мише, я велел всех вести сюда.
Вскоре их войско во главе с недовольным Мишей, успевшим приискать хорошее пристанище, было на площади.
— Что вам не сидится, — с ходу начал бурчать Миша. — Там так хорошо — крыша над головой, ветер не дует. А если дождь пойдет?
— Миш, перестань, — отмахнулся от него Володя. — Здесь хороший обзор, орки не смогут подойти незаметно.
— У нас есть наблюдатели, — не сдался тот.
— Слушай, наивный романтик, — не выдержал Дима, — ты собираешь доверить свою жизнь паре салаг, которых пригнали сюда неделю назад?
— Выполняй приказ, — голосом, не допускающим возражения, велел Володя, и Миша с вздохом пошел обустраивать отряд второй раз. Сам выбирал командора, не кто-нибудь другой.
Безматерных слово сдержал — около полудня трое вэвэшников прикатили тележку с несколькими большими термосами. Сытный обед сразу поднял настроение, а затем потянул в дремоту. Уж куда Володя привычен, так и он принялся зевать. А кандидаты в «гвардию», просто устраивались в укромных местечках с намерением немножечко поспать, пока начальство бдит.
Послеобеденная идиллия прервалась криком наблюдателя. Зря грешили на необстрелянную молодежь. Солдаты заметили орков, которые, впрочем, и не думали прятаться.
Сразу расставшийся с зевотой Володя, глядя на поднимающийся
столб тревожного дыма, обезьяной взлетел на стоящий рядом фонарный столб. Руки, приобретшие немалую силу, могли и не такое.— Ух ты, — услышал он возглас. Оруженосцы, особенно еще не ставшие оркобойцами, получили видимое свидетельство превосходства рыцарей над ними. Но пока ему не до их восторгов.
Орков оказалось много. Так много, что сначала он был не в состоянии их сосчитать, зачарованно глядя на деловито шагающих пришельцев с дубинками на плече. Для них это обычный поход в мясную лавку.
Когда в глазах перестало рябить, Володя насчитал девять «приятелей». По одному орку на трех человек. Если бы от всех его воинов был толк. Из тридцати одного человека оркобойцев восемь. Только восемь.
Почти не держась за трубу фонарного столба, он слетел вниз.
— К бою!
Дима и Миша спешно подскочили к нему. Они — его штаб, на который можно положиться.
— Орков девять, — ошарашил он их сообщением.
— … ! — удивился Миша.
Дима спокойно вынул клинок до половины.
— Если это наш последний бой, я не буду плакать по бесполезно прожитой жизни.
Он ловко забросил меч обратно.
Миша с уважением посмотрел на него.
— У меня так не получится.
— К смерти надо относиться философски, — напыщенно сказал Дима, играя под Атоса.
— Я имел в виду, как ты лихо вынимаешь меч, — скромно пояснил Миша.
Володя не выдержал и рассмеялся. Миша в своей стихии.
— Потрепались и будет, — внес он предложение. Орки приближались. Время шуток прошло, пора готовить клинки к бою.
Оруженосцы, видя, что рыцари беззаботно смеются, начали успокаиваться. Они не были трусливыми, но хорошо понимали, чем завершится схватка с десятком орков. Однако раз их предводители спокойны и веселы, значит, не все так плохо.
Володе бы их уверенность. Он понимал, что если они пойдут стенка на стенку, у людей нет никаких шансов выжить. Надо придумать план по спасению их задниц, вляпавшихся в такое дерьмо.
Единственной возможностью остаться в живых была разобщенность орков, которые предпочитали любому построению одиночный бой. Никакого представления о взаимопомощи или совместном нападении на одного человека у них не существовало. Эгоисты, одним словом.
Жалко, что они не успели устроить тренировки. Имей возможность его бойцы сражаться единым строем, все было бы гораздо проще и легче. Однако это можно немного исправить.
Володя лихорадочно сочинял план боя, отвергая один вариант за другим. Вчера вечером он немного поразмышлял о грядущих схватках с орками. Но мысли приходили лениво, опасность представлялась далекой. Кроме нескольких задумок, которым далеко до стройного замысла боя, у него ничего не было.
А была, не была! Орки вот-вот появятся.
— Дим, возьми с собой Мишку, Лешу и Костю. Мы сейчас немного отступим, а вы спрячьтесь в квартире одного из нижних этажей. Попробуй зайти им в спину.
Дима, молодец, сообразил, что собирался делать Володя. Не задав ни одного вопроса, он окликнул выделенных ему людей и исчез в подъезде ближайшего дома.
Володя проводил их взглядом, надеясь увидеть их живыми после боя. Если он сам выживет.
— Серега! — Позвал он. Страдать будем на том свете. Пока оставалась малейшая надежда, надо бороться.