В честь пропавшего солдата (1984-1985)

Мейнт кричит и торжественно поднимает вверх банку, которую он палкой выудил в гавани. Из неё сыплется песок.

«Нашёл! Теперь идём ловить лягушек».

Если мы вернёмся к дому, то я не смогу больше уйти; я беру банку и ложась на живот, зачерпываю ей воду.

«Протекает, у неё дырки в стенках. Мы не сможем её использовать».

Я хочу забросить её в воду, но Мейнт вырывает её из моей руки.

«Эй, парень, я замажу дырки смолой».

Он идёт к сараю и исчезает за громыхнувшей дверью. Я не иду за ним, а бегу мимо приземистого строения в сторону небольшого холма, за которым падаю и прижимаюсь к земле. Мейнт зовёт меня, сначала за сараем, а затем и рядом с местом, где я прячусь.

«Где ты, в конце концов? Давай, выходи, я заделал банку».

Почему бы мне не пойти с ним ловить лягушек и играть в канаве?

Мне надо удержаться и не поднимать голову. Когда я слышу стук его сабо, я прижимаюсь к траве: он исчезает за дамбой и я поднимаюсь из пыли, бегу через голое, открытое поле в направлении Моккебанки. Я не знаю, рано ещё или уже поздно, но я убежал от Мейнта, от лягушек, от решения вернуться домой.

Накатывающие и отступающие волны обнажают серый песок берега в Моккебанке. Над ним, словно бумажные обрывки, носятся чайки, — они поднимаются вверх, плывут по ветру и снова ныряют вниз. Я карабкаюсь на забор и осматриваюсь: ни души. Напряжённо я разглядываю песчаный берег вдали, возможно, что он уже там. Загорает или плавает.

С противоположной стороны забора я соскабливаю грязь с моих сабо.

Может он не смог, или был здесь и уже ушёл? Солнце разбивается в море на яркие осколки. Я сажусь у подножия дамбы на траву и щурюсь на яркий свет. В траве живут звуки, сверчок стрекочет в моих ушах; звук его тонкий и звонкий — словно вибрирующая на солнце нить.

Просыпаюсь я от камня, упавшего рядом со мной в траву. Волт лежит невдалеке в траве и смотрит на меня. У меня кружится голова, земля полнится шумом, кажется, вся природа оживает. Волт ничего не говорит, он свистит — я узнаю мелодию — и переворачивается на спину.

Я было подумал, что мы подбежим друг к другу; он, также как вчера, будет радоваться моему появлению.

Вместо этого мы идём через заболоченный луг к морю. Он большими шагами переносит меня через топкие места, прижимая при этом мою горящую руку. Безвольно и молча вишу я в воздухе — опустит ли он меня вниз? Неожиданно он останавливается, поворачивается и неделикатно пихает меня в камыши.

Два велосипедиста едут по дамбе, на расстоянии мне слышен скрип педалей и обрывки разговора.

«Ssst. Don’t move, — говорит он и заталкивает меня ещё глубже, — wait». [38]

Он смотрит на приблизившихся велосипедистов, его рука успокоительно постукивает по моему колену.

«Kiss me» [39] .

Мы сидим там ещё некоторое время, затем он несёт меня до первой песчаной отмели и опускает под защиту камышовых зарослей. Словно исследуя, он держит меня в объятиях, смахивает волосы с моего лба и щиплет меня за нос. Затем он снимает деревянные башмаки с моих ног, притягивает к себе между коленями и выпятив губы, целует мой пересохший рот. Он задирает свою одежду вверх и кладёт мою руку на свой обнажённый центр, тёплую выпуклость под моими пальцами.

38

Тссс. Не шевелись, подожди (англ.).

39

Поцелуй меня (англ.).

«You happy? You like?»

Он закрывает глаза, когда говорит мне это. Я боязливо держу свою руку на месте, куда он её приложил, в то время как его рука нежно двигается у меня между ног до тех пор, пока моё тело не отвечает; я чувствую, как мой член поднимается под его прикосновением и вытягивается вдоль его ладони, разворачиваясь в сторону.

«Jerome, come on».

Он говорит тихо, словно укладывает меня спать и прижимается к моим губам. Я предоставляю себя его власти и пребываю в напряжении, потому что его рука всё ещё массирует и щиплет меня.

«Sleep», — говорит он, снимает свою куртку и целует небольшой бугорок в моих штанах. Лёжа рядом со мной, он напевает, я слушаю: всё что он делает — увлекательно и прекрасно. Когда я кладу на него руку, он удивленно смотрит на меня.

Песок подо мной становится влажным и холодным, как будто море смачивает его под моей одеждой; его голова склоняется на бок, дыхание становится размеренным и глубоким. Над нами кричат чайки.

Я смотрю на его беззащитное лицо, приоткрытый рот и тонкую белую полоску зубов между губами. Время от времени он похрапывает.

«Он возьмёт меня с собой, — думаю я. — Если я больше не получу вестей из дома, то останусь с ним, он будет ждать меня со своей машиной, и мы поедем в его страну». Его потрескавшиеся губы, слегка втянутые щёки, почти сросшиеся брови и толстая, крепкая шея — я путешествую своими глазами по этому, я готов тщательно нарисовать это — цвета, линии, шероховатости, каждую деталь — чтобы никогда не забыть!

Осторожно я дотрагиваюсь до своей руки под рубашкой. Он открывает глаза и смотрит на меня с удивлением, словно задаётся вопросом, как он оказался на этой песчаной отмели, с этим мальчиком, и что он здесь делает. Он громко зевает.

Я охотно бы сказал что-нибудь ему, поговорил бы с ним, молчание между нами гнетёт и каждый раз снова увеличивает расстояние между нами.

Кряхтя, он подползает поближе ко мне и я могу лицом зарыться в его рыжеватые волосы. Он кладёт свои холодные руки между нами.

Почему он спит всё время? Я думал, что он будет делать то же, что и вчера, я боялся этого, но теперь, когда ничего не происходит, то я чувствую разочарование.

Я думаю об Амстердаме, услышу ли я что-нибудь о них, моём отце, моей маме? Вдруг они умерли, что мне тогда делать?

Мне холодно, и я устал, я должен встать и идти домой, иначе я опоздаю ещё раз, но Волт продолжает мирно спать, как ребёнок.

Время от времени в камышах что-то шумит, и словно кто-то подглядывает за нами и тогда я быстро поднимаю голову. Волны с шумом накатываются на берег, снова и снова поглощая песок пузырящейся водой.

Время идёт, почему он не шевелится? Маленький жучок ползёт по его волосам, с трудом находя дорогу среди лабиринта их переплетений.

Он просыпается и чешет шею.

«Baby».

Он сонно разглядывает меня. Я не ребёнок, я его друг. Он смотрит на часы, испуганно встаёт и поднимает меня.

«Go, — говорит он и легонько подталкивает меня, — quick».

Мне кажется, что нахожусь в школьном классе. Я отряхиваюсь от песка и обуваю сабо.

«Он забыл обо всём, — думаю я. — Ничего, что мы делали вчера, сегодня не повторилось».

И теперь он не возьмёт меня с собой, всё иначе, чем мне казалось.

«Morgen?» — хочу спросить я, но как?

Он садится у воды и закуривает сигарету.