В чужом отражении

Объяснения получились скомканными, Рушана Георгиевна хмурилась и не перебивала, очевидно, ожидая, когда я выговорюсь.

— Ясно, — тяжело вздохнула доктор, когда я закончила свой рассказ. – Недолго он.

Покосившись на медсестру, протягивающую мне стакан с водой, я всхлипнула и стала судорожно извиняться за слёзы. Я никогда не была истеричкой, да и вообще, прежде не замечала за собой желания устраивать подобные концерты на людях, но…

Наверное, в психике людей имеется некая граница, после которой человек просто мне может держать все свои проблемы внутри себя. Видимо, я этой границы уже достигла…

— И что думаешь делать? — спросила гинеколог.

— Разводиться, конечно, — пожала я плечами. – А ещё провериться хотела, вдруг он с этими девицами тоже… без защиты.

Рушана Георгиевна кивнула.

— Нет проблем. Раздевайся, я тебя посмотрю.

— А… — я кивнула в сторону двери. – Там же девушки ждут.

— Раздевайся, — скомандовала врач. – Я же вижу, ты на взводе. Сейчас быстро тебя посмотрим – и я займусь остальными пациентками.

Нервно дрожа, я принялась стягивать с себя одежду.

— Успокойся, девочка, это ещё не конец света. — успокаивала меня Рушана Георгиевна. — Ты молодая, здоровая… бортанёшь этого козла, успокоишься. Ещё найдешь себе нормального мужика.

А когда начался осмотр, гинеколог вдруг замолчала.

— Так когда ты говоришь у тебя были последние месячные?

Я назвала дату, немного испугавшись.Нет, задержки у меня не было, то есть беспокоиться было не о чем…но когда врач внезапно задаёт дополнительный вопрос, поневоле дергаешься.

— А когда был незащищенный секс?

Всхлипнув, я назвала число, и только потом заметила, что доктор разглядывает почти сошедшие синяки на моих бедрах. За две недели на руках уже все следы исчезли, а вот на бедрах все ещё оставались небольшие напоминания. Едва уловимые, но всё же.

Нахмурившись, Рушана Георгиевна покосилась на меня.

— Хорошо. – Отрывисто произнесла она. – Одевайся.

Пока я одевалась, она зачем-то отослала медсестру из кабинета, а затем, заполняя бумажки для анализов, резко произнесла:

— Это не моё дело, конечно, но если твой супруг распускал руки … или, чего его хуже, принуждал тебя к близости, ты можешь заявить на него в полицию.

Покосившись на меня, врач добавила.

— Это не норма, девочка.

Понимая, что доктор каким-то образом поняла реальное значение тех остаточных синяков, что она увидела, я вздрогнула и отвела глаза.

— Рушана Георгиевна, он… не простой человек.

— Да пусть он даже президент Америки, какая разница, — фыркнула доктор. — Полицейские обязаны будут отреагировать.

— Я… — я замялась, не зная как сказать. А потом просто выпалила правду, как она есть:

— Я теперь Соболева, Рушана Георгиевна. Знаете, Дмитрия Александровича.

Рука гинеколога дрогнула.

— Дерьмо, — вырвалось у уважаемого доктора. Жалостливо посмотрев на меня, она покачала головой. — Может быть, обратиться к федеральным властям?

— У меня нет сил начинать с ним борьбу, — уклончиво ответила я . Федералы, конечно же, раскопают и про Аньку, и её занятие. Кто мне тогда поверит, мне — сестре проститутки? Наоборот, Соболев ещё и окажется принцем на белом коне: женился на девице из неблагополучной семьи, рожденной вне брака. Я мысленно покачала головой: нет, спасибо, так рисковать я не буду.

Вслух же заметила другое:

— Я просто хочу развестись и закончить эту историю.

— Если он тебя отпустит, — пробормотала доктор, протягивая меня бланки анализов. – Сдашь кровь, сделаешь узи…

— У меня что-то не в порядке? – спросила я испуганно. – Зачем узи?

А потом я увидела, что один анализ крови на бета хгч.

Я вздрогнула и посмотрела на гинеколога.

— Это…

Рушана Георгиевна пожала плечами.

— Сделаешь все анализы – тогда и посмотрим.

Медленно подняв голову, доктор осторожно заметила:

— На твоём месте я бы морально подготовилась к положительному результату.

— Я беременна? – выдохнула я, прижав руку к своему животу.

Беременна? Я?

Сейчас???

— Тебе надо сдать анализы и пройти узи, — терпеливо повторила доктор. — Мы поговорим, как только результаты у меня будут на руках.

Из поликлиники я вышла на согнутых ногах, всё ещё не до конца осознавая полученную новость.

Беременна…Беременна?Рушана Георгиевна была специалистом с многолетним стажем…

Записавшись на узи, я поплелась на работу, чувствуя, что меня колотит ещё сильнее. Неужели я жду ребенка?

Мне казалось странным, почти невозможным, что сама я ничего не чувствовала, не ощущала новую жизнь, зародившуюся во мне.

На работе я почти целый день филонила, то и дело бегая в туалет и прикладывая руку к животу — представляя, как мои объёмы скоро начнут увеличиваться…

Но была и обратная, черная сторона этой новости. Если я всё-таки окажусь беременной, то отцом этого ребенка окажется монстр, принудивший меня к близости. Не мой любимый, не супруг, с которым я все это время мечтала завести детей, а жестокий зверь, не понимающий, что такое любовь.

Выбежав во время обеденного перерыва за кефиром и булочкой, я заметила машину своих охранников, привычно оккупировавших одно из парковочных мест возле архива. В этой части парковки обычно стояли машины лишь наших руководителей и проверяющего руководства… ну и ещё моих соглядатаев.

Я грустно улыбнулась, вспомнив, как первое время я ждала, что этих нахалов попросят освободить парковку и вообще запретят ставить здесь машину на целый день. Но, увы, нет — этого так и не случилось.

Соболев.

Всё дело было в нем. Монстр оказался слишком влиятельным, чтобы какие-то архивисты могли что-то возразить такому влиятельному бизнесмену.

«Если он узнает, что ты беременна, то твоя жизнь будет кончена».

Хреновая мысль. Страшная.

Несправедливая по отношению к малышу, который рос сейчас в моём теле.Если рос.

Дети вообще никогда не виноваты в грехах своих родителей, а тот малыш, который рос —если рос— в моем теле, будет наполовину и моим ребенком.