В чужом отражении

У меня просто не было, не осталось сил — я знала, что не пережила бы ещё одну встречу с ним без истерики. Мне и так каждую ночь продолжала сниться эта машина – и зверь, которым он оказался. Лев, рвущий на куски мясо своей жертвы…

Проявляя чудеса конспировки, я полдня провела на балконе с книжкой, изображая полную расслабленность перед своими охранниками. А когда одних из телохранителей вернулся к машине с едой, я поняла, что сегодня от меня уже никто не ждёт никаких подвигов — и быстро собравшись (благо, лето, не надо долго одеваться), выскочила из дома.

Не знаю, что именно сработало: моя ли тактика дала, наконец-то, нужные плоды, или сегодня Соболев был просто занят, но в доме, где жили моя мама и бабушка, его не оказалось.

Я ещё на подъезде поняла, что возле дома нет припаркованных дорогих машин и почувствовала, как улучшается моё настроение. Нет, в самом деле, я даже смогла улыбнуться. А потом меня увидела в окно мама, громко и обрадовано позвав внутрь.

— Яна, дочка! – воскликнула мама. – Иди скорее сюда. Смотри, кто приехал…

Затаив дыхание (я надеялась, что это не мой монстр из ночных кошмаров), я быстро обогнула дом и зашла в прихожую.

Мама махнула рукой, и в коридор к моей родительнице вышла… Аня. Моя пропавшая сестра.

Та самая сестра, которую я мысленно похоронила несколько дней назад.

— Наконец-то наша лягушка-путешественница вернулась домой, да? – улыбнулась мама, явно не чувствуя того шквала эмоций, что бушевал в моей душе. – Яночка, а ты что же, не знала?

— Мам, я никому не говорила, — мягко улыбнулась сестра. – Я хотела сделать всем сюрприз.

Мама счастливо покачала головой:

— Выдумала же, сюрприз!

— Сюрприз у тебя получился, — кивнула я и даже заставила изогнуться свой рот в чем-то наподобие улыбки.

— Девочки! – снова счастливо вздохнула мама. – Какое счастье, что вы обе дома.

Она не понимала. Не чувствовала.

А может, не хотела чувствовать ту напряженность, которая явно ощущалась между нами, стоящими в по разные стороны коридора.

Мне хотелось закричать, разбить что-нибудь, подлететь к Аньке и ударить её по лицу… но не она сотворила с нами всю ту дичь, от которой мне хотелось выть. Точнее, она была всего лишь соучастницей этого ужаса, а не главным его исполнителем.

А потому я сдержалась. Даже смогла улыбнуться – мол, и я тоже рада видеть сестру.

Дальше, правда, вышло хуже.

Несмотря на все мамины усилия, теплых семейных посиделок у нас не получилось.

Анька многозначительно молчала, то и дело проверяя свой сотовый, я тоже молчала — просто потому, что не знала, как разговаривать с сестрой при матери. У меня накопилось тысяча разных вопросов, но ни один из них я не могла задать ей здесь, при матери и бабушке.

Что касается нейтральных тем, то есть вранья про Анькину работу, то и здесь было безопасней промолчать, не подогревая интерес старшего поколения к приключениям сестры.

Главную тему вечера нашла сама главная виновница торжества. Пока мы с мамой возились на кухне, сестра, попивая вино, гуляла по саду и громко ахала.

— Вы представляете себе, сколько стоит этот особнячок? – спросила Аня, пока я сервировала стол, а мама помогала бабуле устроиться на кухне. — Если все это продать, то можно несколько квартир в Москве прикупить. Хороших квартир.

— Аня, это не наш дом.

— Странно, — наигранно удивилась сестра. – А по документам ваш.

— По каким документам? – не поняла я.

— Как это наш? – удивилась мама. Бабушка же, рассмеявшись, покачала головой.

— Вот Димочка – молодец! Как всё ловко провернул. — Повернувшись ко мне, бабушка легко сообщила. — Мы, когда только сюда переехали, какие-то бумажки подписали. Дима, кажется, ещё в день переезда попросил твою мать подписать форму на проживание – мол, чтобы в сельсовете вопросов не задавали.

— Где? – удивилась Аня, делая вид, будто впервые слышит этот слово.

— В сельсовете, — покачала головой мама, явно признавая за собой ошибку. – А я –то дурочка, уши развесила.

— Ничего себе подарочек, — присвистнула сестрица. – Мам, и что вы теперь планируете делать?

—Что ты имеешь в виду? – не поняла мама.

— Ну, дом-то продать можно.

— Зачем? – сделала большие глаза мама. – Аня, это дом Димы и Яны.

— Если бы это был Янкин дом, то Соболев записал бы на её имя, — фыркнула сестра. – А так, дом записали на тебя.

—И что ты предлагаешь? – поинтересовалась бабушка. – Чтобы Света продала дом и купила квартиру в Москве?

— Несколько квартир, ба, — поправила бабушку Аня. – Вы можете в одной квартире жить, а другую сдавать … В общем, жить – не тужить.

— Спасибо, внучка, за заботу, — хмыкнула бабуля. – Но у нас с твоей матерью пенсии есть, нам хватает.

— Ну, бабуль, — покачала головой Аня. – Это же совсем другие деньги.

— Не говори глупостей, — прервала мечтания моей сестры мама. — Во-первых, не мы этот дом покупали, не нам его и продавать.

— А во-вторых? – нахмурилась сестра.

— А во-вторых, нам с мамой тут нравится. – Мама положила руку на ручку инвалидного кресла бабушки, как бы намекая моей сестре главную причину, почему им нравится именно здесь. – И мы никуда переезжать не собираемся.

— И вообще, — поддержала разговор бабушка, — давайте ужинать.

Мама, в честь приезда сестры, приготовила лазанью. Когда-то, много лет назад, когда дед ещё был жив, мама и бабушка часто готовили блинный пирог с мясом, любое блюдо деда. Но с блинами возиться достаточно долго и муторно, к тому же жареные блины сами по себе не очень легкая пища; так что лазанья выходила таким более легким и диетическим вариантом блинного пирога – своеобразной итальянской версией.

Пока мама раскладывала лазанью по тарелкам, я заправляла салат сметаной.

— Вспомнишь солнце – вот и лучики, — внезапно произнесла Анька приглушённым тоном.

— Аня! – тут же, в один голос рявкнули мама и бабушка, чем только спровоцировали смех сестры.

А потом я услышала звук въезжающей на придомовую территорию машины.

Только один человек имел возможность беспрепятственно открывать ворота и заезжать во внутренний двор дома.

Соболев.

— Яна, ты не выйдешь поприветствовать мужа? – недоумённо спросила бабушка. – Света, поставить ещё одну тарелку.