В дальних плаваниях и полетах

Усевшись на скрипучем редакционном диване, мы вспоминали события недавних дней. Тихон Беляев заговорил о катастрофе стратостата «Осоавиахим». Несчастье произошло в конце января. Было раннее утро, морозило. Облака нависли, казалось, над самыми верхушками сосен. Колоссальный шар уже наполовину скрылся в плотной серой мути, когда из люка сферической гондолы показался командир стратостата Федосеенко и с высоты донесся его прощальный привет. Через несколько секунд аппарат исчез в гуще облаков.

На земле принимали короткие радиограммы: «Достигли высоты 20 600 метров… Продолжаем наблюдения… Все благополучно…» Внезапно связь оборвалась, экипаж перестал отвечать на вызовы.

Редакционные автомобили помчались по загородному шоссе на восток, куда воздушные течения уносили невидимый стратостат. В ста тридцати километрах от Москвы нас настигла жестокая весть: «Осоавиахим» упал в малонаселенном районе Мордовии, — Федосеенко, Басенко и Усыскин погибли…

Припомнилась последняя ночь перед стартом. Возбужденные и осунувшиеся лица пилотов, их решимость достигнуть высоты, на которой не бывал ни один человек.

— А ведь редко, очень редко серьезное завоевание обходится без потерь, — задумчиво сказал Немов.

«ЧЕЛЮСКИН» РАЗДАВЛЕН ЛЬДАМИ

Утомленные глаза Беляева скользили по страницам ночного «Вестника ТАСС». Вдруг он резко подался вперед, впился в лист «Вестника» и дрогнувшим голосом произнес:

— Погиб «Челюскин»…

— Что-о? А экспедиция? Люди?

— Люди живы, все живы! Нет, я ошибся… В последнюю минуту погиб заведующий хозяйством Могилевич.

Беляев протянул нам лист «Вестника». Вот о чем рассказывала радиограмма из Полярного моря:

«13 февраля, в 15 часов 30 минут, в 155 милях от мыса Северного и в 144 милях от Уэлена «Челюскин» затонул, раздавленный сжатием льдов. Уже последняя ночь была тревожной из-за частых сжатий и сильного торошения льда… В 13 часов 30 минут внезапным сильным напором разорвало левый борт на большом протяжении — от носового трюма до машинного отделения. Через два часа все было кончено. За эти два часа организованно, без единого проявления паники, выгружены на лед давно подготовленный аварийный запас продовольствия, палатки, спальные мешки, самолет и радио. Выгрузка продолжалась до того момента, когда нос судна уже погрузился под воду.

Руководители экипажа и экспедиции сошли с парохода последними, за несколько секунд до полного погружения. Пытаясь сойти с судна, погиб завхоз Могилевич. Он был придавлен бревнами и увлечен в воду. Остальные невредимы, здоровы. Живем в палатках, строим деревянные бараки. У каждого спальный мешок, меховая одежда. Просим родных не беспокоиться, не посылать запросов — мы экономим аккумуляторы и не можем давать частных телеграмм. Связались с радиостанциями Уэлена и мыса Северного…

Заверяем правительство, что несчастье не остановит нас в работе по окончательному освоению Арктики, проложению Северного морского пути. Начальник экспедиции Шмидт».

— Больше никаких подробностей?

— Создана правительственная комиссия для спасения экспедиции и команды «Челюскина», председатель — Куйбышев, — сказал Беляев.

Схватив листки «Вестника», он побежал к редактору. Не успели мы обменяться мыслями, как Беляев вернулся.

— Номер переделывается, челюскинские материалы идут на первую полосу! — крикнул он еще с порога. — Есть важные задания.

Беляев передал мне приказание: немедленно заняться сбором информации о положении челюскинцев и подготовке спасательных экспедиций. Немову поручили связаться с видными учеными-полярниками, участниками арктических походов; такое же задание получили ленинградские корреспонденты. Полетели телеграммы в Хабаровск, Владивосток, Петропавловск-на-Камчатке.

Немов принес из редакционной библиотеки карту Заполярья. На северном побережье Чукотского полуострова мы отыскали мыс Северный и Уэлен.

— Далеконько, — вздохнул Беляев, рассматривая очертания Арктического побережья и редкие черные точечки населенных пунктов. — Дальше, как говорится, ехать некуда.

— Как же туда добираются? — спросил Немов.

— Пароходом из Владивостока. Разумеется, летом.

— А сейчас, в феврале?

— Время покажет, — неохотно ответил Беляев.

Мы обозначили на карте район ледового лагеря — на голубом фоне Чукотского моря вспыхнул алый флажок. Между флажком и побережьем на протяжении более полутораста километров лежали тяжелые льды.

Не раз подходил я к карте и взглядом измерял расстояние от Москвы до Чукотки. Путь к челюскинской льдине пересекал Урал, Сибирь, Дальний Восток, Японское море, вел мимо Курильских островов и Камчатки к Берингову проливу и далее — в Полярное море.

Берингов пролив! Рассматривая на карте голубоватое водное ущелье, разделяющее СССР и США, я не подозревал, что в ближайшие пять лет трижды побываю у берегов этого сурового пролива, а первое путешествие к рубежу двух материков ожидает меня очень скоро.

Вековой опыт полярных экспедиций и путешествий учил: в Арктике побеждают люди сильной воли, трудолюбивые, смелые, самоотверженные. Выдержат ли челюскинцы неравную схватку с ледовой стихией? Хватит ли у них организованности и мужества? Будут ли они достойны своих славных предков — Семена Дежнева, Харитона и Дмитрия Лаптевых, Семена Челюскина, русских мореходцев, проложивших пути в царстве вечных льдов?..

Осенью 1932 года Москва с триумфом встречала участников экспедиции ледокольного парохода «Александр Сибиряков». Впервые в истории им удалось пройти Северным морским путем — из Архангельска во Владивосток — за одну навигацию. Следующим летом, в 1933 году, по пути «Сибирякова» на пароходе «Челюскин» отправилась новая советская экспедиция.

10 августа «Челюскин» покинул Мурманск. Кроме команды, на борту парохода находились научные работники, смена персонала полярной станции острова Врангеля и небольшая группа строителей.

К исходу третьей недели плавания «Челюскин» пересек Карское море и вошел в пролив Вилькицкого. У мыса Челюскин, самой северной оконечности Европейско-Азиатского материка, экспедиция встретилась с караваном полярных кораблей; здесь были «Красин», «Седов», «Русанов»…

Море Лаптевых и пролив Санникова остались за кормой «Челюскина». Экспедиция шла Восточно-Сибирским морем. В середине сентября пароход приблизился к мысу Северному.

Истекала шестая неделя ледового плавания.

На мысе Северном действовала полярная станция — один из опорных научных пунктов, созданных советскими людьми на побережье и островах Ледовитого океана. Полярники изучали погоду, морские течения, режим льдов, животный и растительный мир. Пилоты полярной авиации вылетали в разведывательные рейсы, искали доступные для кораблей пути.

Воздушная разведка принесла «Челюскину» неутешительные вести: между материком и островом Врангеля возник неодолимый ледовый барьер. Экспедиция двинулась далее к востоку, чтобы затем повернуть на север, к острову Врангеля, в обход сплоченных льдов. Капитан «Челюскина» Владимир Иванович Воронин вел пароход узкими лазейками между льдами. Последний этап похода по Северному морскому пути неожиданно оказался самым тяжелым. На разведку вылетел пилот экспедиции Михаил Сергеевич Бабушкин.