В движении вечном

Однажды в конце зимы друзья катались на лыжах с замковой насыпи в парке, любимейшем месте юного поколения посельчан. Очень уж нравилось, что здесь было одновременно как бы две горки сразу по обе стороны окружного желоба бывшего заливного рва. С одной стороны рукотворная оборонительная насыпь возвышалась почти втрое, и, скатившись удачно с ее высоты на самое дно, ты по инерции снова взлетал молниеносно наверх, и в этом была своеобразная, захватывающая дух, двойная интрига.

Кое-где с более низкого "берега" рва вниз вели раскосые торные стежки, здесь было уже не так круто, потому горку на вкус и по силам могли выбрать и самые маленькие лыжники. С восхищением и завистью поглядывали они, как мимо стремглав проносятся их старшие товарищи --приземисто согнувшись, с ветреным посвистом, с лыжными палками-крыльями за спиной.

Утром в тот день небо было полностью затянуто в облачный серый покров, выпал пушистый снежок, но еще до обеда распогодилось солнечно. Яркие стрелы лучезарно выблеснули в небесных прогалинах, щедро рассыпавши книзу переливчатые искристые блики. Морозный воздух затрепетал радужно прозрачною свежестью -- чаровница-зима, своенравная пани торжествовала опять в самоцветах роскошных, в ослепительно-синей лучистой короне. И вместе с нею командой заирделощекой звонкогласо и шумно ликовало в заснеженном парке все юное поколение посельчан.

Замысловатая лыжная мозаика живописно опоясывала вкруговую замковую насыпь. Кое-где обрывистый спуск падал вниз близким к вертикальному градусом, кое-где он вначале стремился полого и только ближе к середине после бугорчатого выгиба обрывался резко вниз также почти вертикально. А кое-где лыжню прокладывали наискосок, и по свежевыпавшему пушистому бархату лыжи катили чрезвычайно долго, словно смакуя тем самым без устали свою любимейшую утеху.

В тот день деликатный морозец так и не осилил к обеду шершаво занастить бархатистую белую скатерть, и лыжи катили с игривой и мягкой охотой. В такую погодку невозможно накататься вдоволь, и время тоже, как с крутой горы на лыжах, мчится совсем незаметно.

– - Кажись, по третьему кругу! -- говорил отрывисто разогретый в пар, раскрасневшийся Витька. -- Теперь с которой махнем?.. Давай вон с того горбыля!

– - Поехали! -- согласился также раскрасневшийся, рубаха-шарф нараспашку, вспотевший Игнат.

И вдруг, и для себя неожиданно, он предложил:

– - А-а, может... с Лысой попробуем?

Предложил так, словно хотел испытать, как отреагирует на это предложение Витька. Дело в том, что знаменитая Лысая гора до сих пор так и оставалась для друзей единственной непокоренной лыжной вершиной в старом парке.

Наиболее крутой и высокой замковая насыпь была с речной стороны, однако здесь не позволял проложить лыжню трехметровый нижний гранитный отвес. Лишь в одном месте с самого краешка, где он только заканчивался, было свободно от молодых подросших деревьев и кустарника. Вершина здесь почему-то никогда не зарастала дерновой травой, чернея уже издали земляной округлой плешью, поэтому эту гору и назвали в какие-то незапамятные времена Лысой. В раннем детстве, когда Игнат подбирался украдкой к ее краешку, даже голову кружило от такой высоты.

– - Может лучше в другой раз...а?.. со свежими силами? -- помолчав немного, в свою очередь предложил Витька.

И уже с огромным облегчением Игнат кивнул головой:

– - Давай так.

– - А сегодня так съездим, просто глянем. Давненько не бывал на Лысой.

– - Погнали!

Резко оттолкнувшись деревянными палками, мальчишки легко скатились с невысокого берега заливного рва. Далее, как по широкой частой лестнице, боком и наискосок энергично двинулись вверх на замковую насыпь.

Лысая гора располагалась метрах в двадцати правее бывшего панского дома, а теперь главного школьного корпуса. Пуская лыжи плавным накатом, Витька подъехал к самому краешку первым. Опираясь всем телом на лыжные палки, он постоял так, словно раздумчиво какие-то секунды и... не отталкиваясь, резко пригнувшись, вздернув палки под мышки, молниеносно скользнул вниз.

– - Айда за мной! -- слышалось через мгновения уже далеко снизу счастливо. -- Так классно...

Все случилось столь быстро и неожиданно, но... теперь уже иного выбора не было. "Равные во всем", они, тем не менее, с величайшим вниманием следили ревностно за мальчишечьими достижениями друг друга, и спасовать трусишкой теперь, отдать такой очевидный увесистый козырь в Витькины победные руки Игнат просто не мог.

Точь-в-точь как в самые важные ответственные минуты с волнующим холодком защемило в груди. Страшно было даже глянуть вниз, но теперь самым главным было и не глянуть вниз. Отчаянным волевым усилием Игнат отодвинул лихорадочный страх куда-то на самый бесчувственный краешек своего подсознания и, присев на лыжах пониже обычного, прижмурившись почти дослепу, бездумной лавиной ринулся в бездну.

... Съехавшего удачно, сначала налетом выбрасывало на пологий пригорок, верховину покатого здесь неманского берега. Повернув легчайшим усилием лыжи немножко влево, можно было еще долго скользить наискось по заснеженной ледяной речной поверхности.

– - Вот спроси меня, как съехал? Ведь никак не скажу, только картиночки разные вертятся...

Витька говорил навстречу взахлеб, торжествующе, но как показалось Игнату и разочарованно также, словно аналогичная удача друга значительно понизила в его глазах всю несомненную значимость такого внезапного подвига.

– - ...помню только самый верх, и что сразу духи заняло. Дернуло вниз, покатило, только-только падать собрался, пронеслось дрободаном по памяти, а уж и на берег вынесло!.. Неужто съехал? -- и ура сразу! -- передавал точь-в-точь взахлеб Витька и игнатовы ощущения во время молниеносного спуска.

Он ведь также устоял на ногах благодаря лишь каким-то загадочным инстинктивным резервам своего организма.

– - Так может еще по разику?

– - Ты что, а как носом?.. С Лысой съехать! -- дай хоть денечек порадоваться.

– - Тогда айда на ту сторону, с пологой потешимся. Что возле башни.

– - Я за!

Между тем уже вечерело.

Небо на горизонте у лесной кромки багровобоко залиловело. На смену лучистому пышному яблоку бледнолицым лимоном вальяжно выступил его элегантный флегматичный приятель. Нетерпеливыми искорками любопытно выглянули первые звездные глазки. Подмораживало. Вечернее луговое пространство переполняло грудь бодрой озонирующей свежестью.

– - Вишь, стемнело! -- будто только сейчас и заметил Витька. -- А ты гонял на лыжах в притемках?

– - Было дело. Духи и не так забирает, летишь с той горки как в протьму.

– - Погоняем еще?

– - Я за!

– - Эх, вот если бы еще пе-ре-кусить немножко!

– - Ага, и я с удовольствием, аппетит зверский. А знаешь, есть идея. Сгоняем ко мне быстренько? Тут Немном пять минут, куснем по хлебушку с маслом и назад.

– - Поехали! -- охотно согласился Витька.

По лыжне прямой и укатанной, проложенной по берегу реки, мальчишки мигом домчались к невысокому деревянному крылечку игнатовой хаты.