В годы большой войны
Шрифт:
— Вот видите, — одобрительно улыбнулся Урицкий, — а вы считаете себя неопытным конспиратором…
Завершая беседу, Семен Петрович Урицкий сказал:
— Имейте в виду, Шандор, — он назвал его по имени, как близкого товарища, — наибольшую угрозу представляет для нас все-таки нацистская Германия. Я не перестаю об этом напоминать. Именно на нее следует направить главное внимание. Надо заранее раскрыть планы Гитлера. Он не должен застать нас врасплох… Это наша общая и главная задача…
Вскоре Шандор Радо вернулся в Париж и объявил о ликвидации агентства «Инпресс».
Поселиться в Швейцарии оказалось делом не столь уж сложным, но в стране существовало правило: иностранец может открыть свое предприятие только в содружестве
Профессор жил в двухэтажном коттедже рядом с ботаническим садом. Договорившись по телефону, Шандор направился к своему будущему компаньону. Встретил его маленький, сухонький святоша, к делу и не к делу поминавший в разговоре о божественном промысле. Сначала он рассеянно и безразлично слушал Радо и оживился только после того, как картограф пообещал ему хорошие дивиденды. Глазки профессора загорелись алчным огнем, и он сразу заломил фантастическую цену за свое участие в картографическом предприятии.
— Все щедроты от бога, — сказал он. — Согласен с вами, что дела пойдут у нас хорошо. Но я тоже хочу иметь свою долю. — Профессор запросил семьдесят пять процентов акций будущей фирмы да еще солидное ежемесячное вознаграждение.
— Это уж слишком! — воскликнул Радо. — Я ведь освобождаю вас от всех забот, от всякого риска! Вы станете только формально возглавлять картографическое бюро.
Разговор был долгий и неприятный. Радо несколько раз поднимался, шел к двери, и профессор возвращал его назад. Алчный человек предлагал новые условия, соглашался на пятьдесят, на двадцать пять процентов акций… В конечном счете профессор согласился на один процент акций и ежемесячное жалованье в сто франков…
Вторым швейцарским компаньоном стал обаятельный и скромный мосье Перез, неутомимый исследователь Арктики, но вскоре его сменил совладелец другой картографической фирмы «Кюмерли унд Фрей».
Создание картографического агентства «Геопресс» было завершено. Летом тридцать шестого года венгерский картограф Шандор Радо сделался фактическим владельцем фирмы. Он перевез из Парижа свою семью и приступил к работе.
Квартиру подобрали в тихом женевском пригороде в большом доме на улице Лозанна, 113. Окна выходили в старый тенистый парк Мон-Репо. Отсюда открывался прекрасный вид на далекие Савойские Альпы с заснеженными вершинами, а ближе синела гладь Женевского озера… В выборе квартиры Шандора привлекал не только пейзаж, открывавшийся с высоты шестого этажа. Имело значение другое — перед домом не было других высоких зданий, откуда можно было бы наблюдать за квартирой картографа.
В одной комнате поселился Шандор с Еленой, вторую отвели детям, а третью превратили в картографическое бюро. Штат «Геопресс» был невелик: чертежник, рисовавший географические схемы и карты, Елена, печатавшая на машинке пояснительные тексты, и сам Радо, занимавшийся организацией дела.
Создание картографического бюро совпало с началом гражданской войны в Испании. Заказы на карты районов, где проходили военные действия, поступали отовсюду. Работали до позднего вечера, карты отправляли в цинкографию рано утром и первыми самолетами посылали изготовленные клише в редакции газет разных стран мира, в публичные библиотеки, на кафедры географических факультетов, в посольства, аккредитованные в швейцарской столице.
Все это отнимало много времени. Но в картографическом бюро «Геопресс» существовала и другая жизнь, в которой не было ни Шандора, ни Елены Радо. В подполье они называли себя Альбертом и Марией.
Пауль Штильман, немецкий эмигрант из Тюрингии, вот уже второй год жил с семьей в Западной Европе, на окраине портового города, неподалеку от верфи,
где строили морские корабли. Немецкий эмигрант зарабатывал себе на жизнь тем, что разводил тюльпаны, главным образом луковицы, предназначенные для экспорта. Его парники — несколько легких строений с застекленными крышами, находились неподалеку, в получасе езды от города. Жили Штильманы довольно замкнуто, и владелец маленькой цветоводческой фермы не так уж часто выезжал по делам, связанным с продажей плодов своего труда.Такие условия жизни вполне устраивали Григория Николаевича Беликова. Положение его было достаточно надежным, не вызывало подозрений. И жена, Грета, была рядом, а такое счастье редко выпадает человеку его профессии. Младший сын, начинавший говорить только по-немецки, подкреплял достоверность легенды, продуманной во всех деталях перед отъездом. Старшего оставили с матерью Григория. Рядовая эмигрантская семья, покинувшая фашистскую Германию. Таких было много в те годы в странах предвоенной Западной Европы… А встречи, явки, выполнение заданий Центра проходили под видом хозяйственных поездок, таких обычных для скромного поставщика-экспортера луковичных растений.
Как только Григорий получил распоряжение Центра — встретиться с Альбертом, он в тот же день послал ему открытку в Женеву. Григорий не знал Альберта и выходил на связь с большими предосторожностями: с паролями, опознавательными знаками, точным местом свидания. Это было заранее обусловлено и проводилось по особому расписанию — явка первая, вторая, третья… Почтовая открытка с видом города, в котором предстояла встреча, уведомляла, что она состоится на пятый день после даты, указанной на почтовом штемпеле. В случае непредвиденных обстоятельств встреча переносилась на другой день, но двумя часами позже. Но непредвиденных событий не произошло.
За несколько минут до встречи Григорий прошел по бульвару мимо детского бассейна, в котором будущие адмиралы пускали игрушечные кораблики. Близилась осень, но мало что говорило о ее приближении. Деревья бросали на землю густую тень, и оранжевые краски едва пробивались сквозь темную зелень. День был ясный, солнечный, и небо над городом — без единого облака.
Григорий неторопливо вернулся назад, заметил издали на скамье круглолицего полноватого брюнета в больших очках, читавшего газету. Подойдя ближе, увидел на скамье книгу с названием, которое было знакомо Григорию. Первые приметы сходились. Сел рядом, предварительно спросив, не помешает ли он своим присутствием.
— Что вы, что вы! — воскликнул Шандор. — Всем хватит места…
— В таком случае называйте меня Паулем… Рад познакомиться. Нам придется работать вместе. Думаю, лучше всего поехать за город, там спокойнее можно поговорить.
Они поднялись со скамьи, вышли за ограду парка, сели в машину, и Григорий повел автомобиль по оживленным улицам города. За лесом свернули с шоссейной дороги и остановились на зеленой лужайке — два приятеля, решившие подышать свежим воздухом.
— Так вот, — сказал Григорий, — Центр считает, что ваше внедрение закончено, начинайте работать. Инструкции, направление старое. Главная задача — информации о Германии, в том числе планы германского, ну и, конечно, итальянского командования в Испании. Эта вооруженная фашистская агрессия интересует Центр со всех точек зрения.
Пауль расспросил Радо о делах в Женеве, о работе агентства «Геопресс», о связях, перспективах.
— Как вы думаете, — спросил Григорий, — не смогли бы вы побывать в Италии? Есть сведения, что немецкую военную технику, войска отправляют из итальянских портов. Это надо проверить и уточнить.
— Среди клиентов моего агентства есть итальянские подписчики, — сказал Радо, — в том числе в Неаполе, в Риме. Можно поехать под предлогом деловых переговоров с клиентами.
Григорий одобрил эту идею. Поговорили еще о деталях связи и вернулись в город. Прощаясь, Григорий шутливо сказал: