В годы большой войны

Когда в городах утихла паника, когда перепуганные туристы разъехались по своим странам, а кафе снова заполнились завсегдатаями, швейцарские войска спустились с гор, вернулись в казармы, оставив на перевалах только усиленные заградительные отряды первой линии. Но сентябрьские события тридцать девятого года оставили след в умах и настроениях людей. Осталось состояние настороженной тревоги: фашистская Германия еще не сказала последнего слова, она оставалась главным потенциальным противником. Такие настроения распространились и в армии. Именно эти настроения швейцарцев и отразились на работе подпольной группы Александра Радо.

Одним из таких людей, трезво оценивших военную обстановку в Европе, был сотрудник швейцарского генерального штаба, носивший звучную французскую фамилию. Пюнтер довольно хорошо его знал, дружил с ним. Это был уже немолодой офицер, служивший в разведывательном отделе. Он доверительно беседовал с Пюнтером, был достаточно откровенен и порой делился информацией, которую, несомненно, получал из нацистской Германии. Политические взгляды офицера были довольно путаные, но в одном был он твердо уверен — в агрессивных настроениях Гитлера видел серьезную угрозу независимости Швейцарии.

Швейцарскому офицеру-разведчику дали псевдоним — женское имя Луиза. Для группы Радо он стал источником весьма важной информации.

Швейцария оказалась в окружении воюющих держав. Для Радо и его группы настали трудные времена. Связь с Центром нарушилась. Пауль исчез, не давал о себе знать. Шли недели и месяцы, подпольщики, казалось, были предоставлены самим себе — ни помощи, ни совета ниоткуда не могли получить. Передатчик, укрытый в надежном тайнике, был бесполезен. Группа Радо все еще находилась в резерве и до поры до времени числилась в молчащей сети.

Пора ожиданий кончилась зимой, ближе к Новому году.

Шандор неожиданно получил почтовую открытку. Симпатическими чернилами между строк в ней было написано, что в ближайшую неделю состоится встреча. Когда, с кем — не сообщалось. И почтового штемпеля не было. Открытку кто-то бросил в почтовый ящик.

— Значит, мы не одни, о нас не забыли… — вслух раздумывал Шандор, когда они с Еленой разглядывали почтовую карточку.

Через несколько дней в квартире раздался звонок. В дверях стояла элегантно одетая молодая женщина — в светлой шубке и шляпке под цвет дымчатого мехового воротника. Она произнесла пароль, Шандор ответил, помог незнакомке снять пальто, пригласил в кабинет.

— Меня зовут Соней, — сказала она, усаживаясь в кресло. Шерстяное платье вишневого цвета плотно облегало высокую, стройную фигуру тридцатилетней женщины. Черные гладкие волосы были зачесаны назад и открывали высокий лоб.

— А я Альберт, — ответил Шандор, хотя собеседница, несомненно, знала его настоящее имя. — Мы уже давно вас ждали…

— Это не от меня зависело… Мне поручено связаться с вами и выяснить, в чем нуждается группа, как работает агентство. Центр интересуется — подготовлена ли радиосвязь, как обстоят финансовые дела и вообще что у вас нового. Просили напомнить, что группа находилась в резерве, но теперь обстановка меняется.

Шандор рассказал, что работа почти свернута, информация поступает, но ее пока некому и некуда передавать. «Геопресс» остается вне подозрений, но объем его работы значительно сократился. С началом войны в Европе заказы из-за границы не поступают, работать приходится только на Швейцарию. Это, естественно, отразилось на финансовом положении агентства. Но больше всего тревожит отсутствие радиосвязи — нет радистов.

— Но вы договорились, что радистов подберете на месте, — возразила Соня.

— Да, есть возможность привлечь одного радиотехника, но пока он не умеет работать на телеграфном ключе.

— В этом я смогу помочь… Азбука Морзе не такая уж премудрость. Через несколько месяцев ваш техник станет прекрасным радистом, а пока связь можно поддерживать через меня — через моего радиста Джима.

Елена приготовила кофе, расстелила скатерть на курительном столике. Сидели втроем и разговаривали о посторонних вещах. Соня оказалась приятной, веселой и много знающей собеседницей. Только одна тема была исключена из разговора — не допытывались, не расспрашивали друг о друге, о своих людях. Перед уходом Соня опять вернулась к делам. Шандор еще раз напомнил о программе передач, о финансовых делах, которые у Радо были далеко не блестящи.

Договорились и о личных связях, явках и других профессиональных деталях.

После длительного перерыва связь с Центром была восстановлена.

Соня жила совсем недалеко — в Монтре, курортном городке на берегу Женевского озера. Об этом Шандор узнал позже. Все подчинялось строгим законам конспирации. Прошло еще какое-то время, когда ранней весной сорокового года Соня объявилась снова. Встретились на площади у главного вокзала. Она предупредила, что в Женеву приезжает курьер по имени Грин, который и передаст Радо указания по дальнейшей работе.

Сидели в привокзальном кафе, словно бы ожидая прибытия поезда.

— Как будет организована встреча? — спросил Радо.

— Поступила радиограмма. Вероятно, Грин явится сначала ко мне. Вчера пришла от него «поздравительная» открытка, сообщает, что будет в четверг на следующей неделе. Просил известить вас.

— В «Геопрессе» ему не следует появляться. Нужна явка, я мог бы его встретить хотя бы здесь, на вокзале.

— Не знаю… В открытке ничего не сказано.

Шандор задумался.

— Это очень важно, — озабоченно сказал он. — Мой адрес, моя фамилия должны быть исключены. Нельзя превращать агентство в явочную квартиру. Прошу вас, предупредите еще раз Центр. Я не могу рисковать.

— Это само собой разумеется, если надо, я передам вашу просьбу.

В ту же ночь Соня отправила радиограмму. В конце сеанса дали ответ — курьер уже находится в пути.

Появился курьер в четверг, пришел сразу на улицу, где жил Шандор, даже не предупредив по телефону. В прихожей, закрыв за собой дверь, сказал:

— Я должен навестить Дору. — Это был пароль, который Соня передала Шандору.

— Вы Грин? — спросил Радо.

— Да, это мое рабочее имя… Вас предупредили о моем приезде?

— Да… Но встреча предполагалась в другом месте…

— Я предпочитаю иметь дело без лишних посредников, — небрежно возразил Грин. — Давайте приступим к делу.

Грин располагал удивительно неподходящей внешностью для разведчика. Легче легкого было написать его словесный портрет: высокий блондин, оттопыренные уши, большой лоб, удлиненное клинообразное лицо; говорил он покровительственным, менторским тоном, солидно растягивая слова, — и все это сразу стало раздражать Шандора. Правда, Грин, вероятно, хорошо знал дело, но уж слишком дотошно разъяснял элементарные вещи. И еще одно его качество не понравилось Шандору — самонадеянность, бросавшаяся в глаза. Проявлялось это в нарочитой солидности, с которой он усаживался в кресло, в развязной манере извлекать документы из шикарного, крокодиловой кожи портфеля, такого броского и неподходящего для разведчика. «Будто фокусник, — подумалось Радо, — вытаскивает из рукава…»