В годы большой войны

Новость озадачила Ильзу. Этого нельзя допустить! Сама она не может уехать следом за ним из Берлина — в ее руках все связи с другими группами. Да и Рудольф фон Шелиа нужен именно здесь, в Берлине. Как же быть?

— Вы знаете, господин фон Шелиа, — отпивая из чашечки, говорила Ильза, — мне кажется, мы с вами не сможем решить этот вопрос. Подождем несколько дней. Но пока не надо бы давать окончательного ответа.

На связь она должна была выйти на следующий день. В условленное время Ильза остановилась перед киоском у Бранденбургских ворот. Рядом прогуливался полицейский, то и дело козырявший проходившим офицерам. Ильза разглядывала книги, перебирала одну, потом другую. Пожалуй, она купит вот эту — в зеленом переплете — «Приключения в Африке» Карла Мея. Ильза перелистала книгу, оставила между ее страницами листки бумаги, испещренные убористыми, прижатыми одна к одной строками.

— Я возьму у вас эту книжку, — говорит она. — Заверните поаккуратнее, я должна сделать подарок…

Фрау Анна, хозяйка киоска, нагибается, заворачивает под прилавком другой экземпляр книги и подает Альте. Альта платит деньги, благодарит и уходит.

Через четверть часа к киоску подходит другая женщина. Тоже рассматривает книги и тоже выбирает того же Карла Мея — любимого писателя Гитлера. Настороженность, которая сквозила в глазах хозяйки киоска, исчезает с уходом второй покупательницы. Она облегченно вздыхает… Рядом прогуливается полицейский. Откуда ему знать, что на его глазах, среди бела дня, у Бранденбургских ворот в центре Берлина, разведчица Альта только что передала донесение, предназначенное для Москвы. В нем она сообщала:

«Мой новый адрес: Берлин, Шарлоттенбург, Виляндштрассе, 37. Телефон 32-29-92. Альта».

Здесь же Ильза Штёбе писала о разговоре с Арийцем. Просила немедленно дать указания.

Ну и конечно же Ильза не утерпела написать хоть несколько строк Вольфгангу, чтобы он тоже знал, что она жива и здорова. Но письмо получилось большое — безымянное, без адреса, только условленная цифра на конверте…

«Милый, милый, — писала она, не называя имени человека, к которому обращала слова любви. — Сердечно благодарю за твое письмо. Ты не можешь себе представить, какие глубокие переживания оно вызвало. Какое счастье было получить его! Я перечитывала множество раз, так что могу теперь пересказать его наизусть, как в детстве пересказывала любимую сказку, которую также перечитывала снова и снова… С тех пор как я получила письмо, не перестаю радоваться тому, что мне еще предстоит ответить тебе на него. Это моя сокровенная, маленькая радость.

Я не могла тебе сразу ответить, признаюсь — была немного больна, но теперь это миновало, и я снова полна сил и энергии.

Прежде всего хочу сказать, что виделась с твоими родителями. Ты давно просил разузнать о них, да я и сама имела такие намерения. Мои старания поехать в их город долго не достигали цели. Требовалось получить разрешение властей, представить уважительные мотивы поездки. Таких причин не было, и я избегала бесполезной игры в вопросы и ответы с чиновниками.

Наконец-то мне удалось появиться в их городе… Твоя маленькая мама открыла мне дверь. Несколько секунд изумления, и она бросилась обнимать меня… Чуточку постарела, стала такой тихой, и взгляд ее стал глубоким-глубоким. Сидели в столовой, которая тебе хорошо знакома, и говорили о тебе. Она призналась, что бесконечно тоскует — ведь сколько лет о тебе не было никаких вестей. Думала, тебя уже нет в живых. Рассказывала про свою тоску и считает ее главной причиной недомоганий.

Да, мой дорогой, ничто не забывается, не забываются и те, кто далеко, далеко. Твоя мать повторила мои собственные мысли.

К вечеру с работы пришел твой отец. Дверь в столовую была открыта, и он не сразу понял, кто это посторонний сидит у них. Даже приподнял шляпу, вежливо здороваясь из прихожей. Узнал меня по смеху, удивленно приподнял брови. Тоже было много радости от встречи… Есть и печальные новости, милый, дядя твой, брат отца, погиб в концлагере…

Родители твои живут одни. Эрнст и Лиди имеют свою квартиру. Они остаются такими же твердыми, непоколебимыми, как ты… Видно, у вас это в роду…»

Альта, смелая до дерзости разведчица, писала любимому человеку так, как пишет каждая женщина, переполненная большим чувством. О своей болезни Альта упоминала вскользь, не придавая ей серьезного значения, но это был первый сигнал о ее недуге, который вскоре начал ее жестоко одолевать.

Ответ пришел вскоре, не было только письма от Курта…

Ильза получила ответ по другому каналу связи. Она организовала явку совсем рядом, в нескольких кварталах от своего дома.

Если идти от станции метро или автобусной остановки к Виляндштрассе, где жила теперь Ильза Штёбе, никак нельзя было миновать патриархально тихую улочку, где на углу стояла продовольственная лавка, которую содержали супруги Рипитш, заботливые, предупредительные старики. Торговля съестными припасами служила для них единственным источником существования. Если в лавочке собирались одновременно больше пяти покупателей, здесь становилось тесно. Тем не менее старики Рипитш, по немецкому обычаю, дали своему скромному гешефту броское название «Марга». Никто не знал, что это означало — «Марга». Просто название лавки, чтобы покупатели могли отличать ее от других магазинчиков. Дают же названия отелям, фирмам, кораблям, берлинским аптекам…

Малоприметную продовольственную лавочку «Марга» Ильза и выбрала для неотложных связей с Центром и своими людьми. Обычно по дороге со службы она заходила сюда делать хозяйственные покупки и подружилась с общительными хозяевами.

Старик удивительно напоминал ей смешного ежика из папье-маше, каких продают на рынке у Александерплац, — толстенький, с трубкой во рту, в суконном колпаке неопределенного цвета. Однажды она попросила Рипитша:

— Скажите, герр Рипитш, не затруднит ли вас, если подруга будет иногда заносить вам для меня книги или письма? Меня так трудно застать дома. А ей это по дороге.

— Какой может быть разговор! — воскликнул Рипитш, посасывая свою неизменную трубку. — С большим удовольствием, рад услужить…

С тех пор Ильза почти ежедневно бывала в лавочке «Марга» и в продолжение долгого времени пользовалась услугами Рипитшей, своевременно получая наиболее срочные указания, запросы, распоряжения…

При встрече с Рудольфом фон Шелиа Ильза сказала ему, что «Директор», на которого оба они работают, настоятельно просит его любым путем, хотя бы временно, задержаться в Берлине. Фон Шелиа так и не знал, кто руководит его действиями, направленными против Гитлера, но предложение принял и отказался от дипломатического поста в Будапеште.

Теперь по незримым каналам к Альте стекалась значительная информация. Источником ее сделались даже гитлеровцы, фанатично преданные нацистскому режиму. Они добровольно вызвались сообщать «агентам гестапо» обо всем, что они знали и слышали в кругу правительственных чиновников. Но под видом таких «агентов гестапо» работали единомышленники Ильзы Штёбе, посвятившие себя борьбе с фашизмом…

Гитлер готовил новые удары. Это с каждым днем становилось яснее. Он, конечно, не собирался ограничиться Польшей, так же как не ограничился Австрией, Чехословакией. Но куда теперь ринется Гитлер? Об этом надо было знать, чтобы предотвратить угрозу, встретить опасность во всеоружии.

Опасность угрожала и Востоку и Западу. Угрожала и самой Германии, ее народу, ее культуре. И это объединяло силы, противостоящие гитлеризму, объединяло разумных и честных людей различного происхождения и воспитания — от потомственного аристократа Шульце-Бойзена и дипломата фон Шелиа до Ильзы Штёбе и ее товарищей, вступивших в борьбу с гитлеризмом еще много лет назад.

Пятого апреля сорокового года Альта сообщила в Москву:

«Сегодня я встретилась с офицером Даубом, которого знала по газете «Франкфуртер генераланцайгер». Теперь он работает в роте пропаганды вооруженных сил. Его группа прибыла в Потсдам, откуда направляется в Штральзунд. Им предстоит плавание на военном корабле. Уходят в море в один из ближайших дней. В группе много знающих скандинавские языки. Лейтенант Дауб высказал предположение, что действия могут быть направлены только против одного из скандинавских государств. Их крейсер будет находиться в Северном море».

Так Альта сообщила о предстоящем нападении Германии на Норвегию. Девятого апреля немецкие войска оккупировали Данию, высадились на берегах Норвегии…

Близились майские дни сорокового года. Рудольф фон Шелиа только что вернулся из Италии, куда выезжал с группой дипломатических советников при военной делегации генерала Кессельринга. Альта с нетерпением ждала его возвращения. Фон Шелиа был возбужден и расстроен. Поездка в Рим убедила его в том, что содружество Гитлера и Муссолини неуклонно укрепляется.

— Мы, несомненно, стоим перед большими событиями, — говорил фон Шелиа, расхаживая по кабинету. Он пригласил Ильзу к себе домой и теперь говорил вслух, не опасаясь, что его кто-то подслушает. — Ни Польша, ни Дания, ни Норвегия, оккупированные две недели назад, не утолят аппетита обезумевшего ефрейтора. Заверения Гитлера — ложь! Вспомните, что говорил Гитлер после оккупации Польши: «У Германии нет и не было противоречивых интересов или споров с северными государствами. Наши отношения развиваются нормально…» А ровно через полгода он оккупировал и Данию и Норвегию! Позор!.. Мы попираем международное право. Я говорю — мы, потому что я сотрудник министерства иностранных дел и нахожусь в курсе всей внешней политики Гитлера.

Ильза сидела в кресле у письменного стола и молча следила взглядом за метавшимся по комнате Рудольфом фон Шелиа. Иногда она склонялась над листком бумаги, то ли машинально чертила что-то, то ли делала какие-то заметки для памяти.

— Но в чем вы усматриваете смысл оккупации Дании и Норвегии? — спросила она.

— Смысл?.. Любой смысл все равно обернется бессмыслицей! Сейчас это делается для германского брюха… Извините меня за вульгарность. Нам нужно продовольствие, чтобы кормить население, нужно сырье для промышленности… Ефрейтору много нужно, и он будет брать. Но это только одна сторона дела. Норвегия может послужить базой для воздушного нападения на Англию… Впрочем, это просто предположение — война не моя специальность… А вот то, что я скажу сейчас, запишите и передайте: в ближайшее время может произойти вторжение германских войск в Бельгию и Голландию… Вы слышите — в Бельгию и Голландию.