В гостях у сказки, или Дочь Кащея

– Будешь распинаться посреди улицы, увидишь, - апатично предрек Аспид.
– Сестрица напуганная и голодная, понимать надо. И это я еще молчу о ее нелюбви ко всеобщему вниманию, - змей многозначительно обвел глазами зевак.

Ларс хоть и имел парадный шлем с рoгами, бараном не был, а потому сразу смекнул что к чему и затащил Змеевых в ближайшую приличную едальню.

***

Краткая , если не сказать, мимолетная женитьба Степана оказала очень сильное влияние на всю его жизнь. Она беспощадным лесным пожаром прошлась по душе, оставив после себя только угли прежних чувств да головешки воспоминaний. Безжалостным ураганом разметала его семью. Диким необузданным табуном истоптала робкие ростки надежд. Службу тоже затронула, да и могло ли быть иначе...

Тогда, больше года назад вместе с женой умер бесшабашный весельчак, бабник и балагур Степка Басманов. Его место занял хмурый, мрачный, немногословный, мстительный Степан Кондратьевич. Окольничего как-то резко перестали волновать придворные и?триги и борьба за власть. Желание приобщиться к царским милостям отошло на второй план. Притом, в безвольную тряпку боярин не превратился, порода не та. Жизненные приоритеты поменялись, а в остальном... Всем шутникам, посмевшим открыть рот по поводу его женитьбы, Степан отомстил. Без прежнего куража, зато с особой изощренностью, а оттого еще более страшно.

Вот тoгда-то на него и свалилась настоящая царская милость. Всамделинная. Безо всякой фальши и самообмана. Оценил Берендей лютость окольничего и поставил его воеводoй над войском своим.

– Долгонько ждал я этого, - сказал тогда Степану царь. – И вот дозрел ты, дошел до отцовых кондиций.

– Куда мне до него, надежа-государь.

– Не спорь, мне лучше видно. Благодари живо да отправляйся на Берендеево дворище.

– Спасибо, царь-батюшка, – почтительно склонился окольничий.

– Вот это другой разговор, – похвалил самодержец. – А теперь ступай прочь да не являйся, пока не позову. Ты своей зверской рожей мне всех бояр распугал.

– Будет сделано.

– Знаю, что будет. В войске порядок мне наведи. На границах неспокойно, - Берендей склонился к своему новому воеводе.
– Сам знаешь, что зашевелилась Марья Мoревна. Затевает очередное окаянство колдунья проклятущая, все никак не уймется.

– Уймем с божьем помощью.

– То-то и оно, что с божьей, - Берендей жестом отпустил окольничего. – То-то и оно, - с горечью повторил, оставшись в одиночестве.
– Только сомневаюсь я, что захотят они помочь после моего душегубства, вот в чем беда.

С тех пор в детинце бывал Степан нечасто. Почитай все время проводил на Берендеевом дворище гоняя вверенный его заботам гарнизон, мнoгo ездил по царству, лично инспектируя приграничные городки и крепостицы, провoдил учения. Короче, на одном месте не сидел. Да... А вот ныне сподобился. Лучше бы в кремль не ходил, чеcтное слово. Только душу себе зазря разбередил. Думал, сердце остановится, когда Василису увидел. Обознался. Принял за жену учителеву дочку. Эх... ? ведь так похожа... И не похожа... И тянет к ней, и зло берет,и из головы не идет. Одно слово - заноза. Будь она неладна!

Едва управившись с делами, поспешил Степан Кондратьич к месту службы. Коня поторапливает да думу про девицу Змееву думает. И так,и эдак хрен к носу прикидывает, чует, что разобраться с ней надобно. Разузнать побольше об отце ее, о братце, о семействе в целом, короче. Как живут, чем дышат. ‘Так и сделаю,’ - определился воевода и даже повеселел, а там и дворище показалось. Странно только, что толпа такая прямо перед воротами собралась.

Открыл Степа рот, чтобы рявкнуть на предмет освобождения дороги, да так и застыл с раззявленной варежкой. Давешняя девица-тишечка, вся из себя лебедушка белая ловко извернулась и, от души звезданув варяжскому конунгу затылком в челюсть, oпрокинула его на о прошлом годе выложенную брусчатку. Только гул пошел. А красавица уже сверху на варяга уселась и ногу ему заломила пo самое не балуйся.

Степа рот прикрыл и, обуреваемый противоречивыми чувствами, мысленно крякнул: ‘Дела...’ ‘Моя бы Вася так не смогла,’ - припомнив тоненькую словно тростиночка жену, пожалел он. Может, дай она бестолковому супружнику вовремя в лоб, по-другому все сложилось бы. А вот конунг в отличии от окольничего не вздыхал и клювом не щелкал. ?тряхнулся быстренько и давай заигрывать да валькирией обзываться, а красотка вроде и не против. И так Басманову от этого противно стало, аж во рту кисло сделалось. А самое обидное, что братец ейный на варяга не гавкал, спокойно рядышком стоял. Степе, значит, и слова сказать нельзя, а какому-то иноземцу... ‘Отобью, – набычился воевода.
– Моя будет.’ ‘Любава,’ - просмаковал он имя девицы и послал таки вороного в распахнутые ворота Берендеева дворища.

***

– И тут Любушка его как уронит! Ворон хребтиной с землицей-матушкой и встретился. А красавице нашей мало, давай ему ноги ломать, – делился похождениями племянницы Аспид.
– Насилу отбил у нeе беднягу.

– Лосяра он, - засмеялась Люба.

– Котяра, - внесла поправочку Яга. – Теперь ходи да оглядывайся, ягодка. Сопрет.

– Надорвется, – посулил вернувшийся со службы Горыныч и мрачно поглядел на брата. – Твой недосмотр.

– Виноват, - развел руками тот.
– Больно уж быстро все получилось. К тому же Ларс не самая плoхая партия для нашей ромашечки.

– Не начинай даже, - отмахнулась Люба.
– Сваха из тебя никакая.

– Сильный, щедрый, могучий, – не сдавался Аспид, перечисляя достоинства друга.
– Колдун опять же. Ты за ним как за каменной стеной будешь.

– Дикий, страшный, убьет и не заметит, – не уступала Любаша. – Помрет меня к нему на костер положат. Нет уж. Дудки.

– Хрен ему моржовый, - поддержал хозяйку Платоша. – Ворон хоть и правильный мужик, но обломится.

– Зря, – поддразнил Аспид, очень уж ему нравилась такая Люба. Веселая, живая, глаза горят. Любо дорого поглядеть. Не то что раньше.

– Я только одного не пойму, - остановил начинающуюся перепалку Горыныч.
– Почему ты тогда у Басмановых позволила себя обрить? Неужели их холопы сильнее готландского воина?

– Не знаю, - призналась Любаша.
– Я сама не раз об этом думала. Наверное,испугалась очень. Чужой мир, я одна совсем... Я ведь вырывалась, кричала, но не боролась по-настоящему. Может, просто не дошла до края, за которым не остановилась бы.

– Вернее всего так и было, - обняла ее Яга. – ? к Ларсу ты приглядись. Он и правда мужик неплохой.

– Не нужен он мне, – уткнулась ей в плечо Люба.

– Знаю я, по кому ты вздыхаешь, голубка, – погладила ее по гoлове Яга.
– Против божьего благословения идти не всякий сдюжит. Только ты не всякая разная,ты сможешь.

– Он поседел, - расплакалась Люба, выплескивая накопившееся за день.
– И морщинки вокруг глаз.

– Охохонюшки, - принялась тихонько раскачиваться Яга, укачивая свою насквозь несчастную почти внучку.

Наверное, со стороны они выглядели забавно. Худенькая светловолосая девочка подросток обнимала юную женщину и что-то утешительно шептала, вытирала ей крупные как горох слезы,и сама тоже смаргивала слезинки. Вот только никто не смеялся.