В иных мирах

Перекатившись спиной назад, я встал на ноги и одновременно призвал из карты ромфею.

В тот самый момент, когда подвело оружие, не иначе из-за действия какого-то навыка, Вечный стремительно бросился в мою сторону.

Поднырнув под левый клинок, я отвел ромфеей правый и врезал левым кулаком в центр непрозрачного забрала.

Вернее, попытался врезать. Мой противник мигнул, исчезнув и вновь возникнув чуть левее того места, где мы столкнулись.

Взмахнул правым, вновь заалевшим клинком, и мой меч стал короче на пол-локтя. Не давая удивлению выпустить когти страха, я резко ускорился вместе с поврежденным клинком и, ударив наискосок, в свою очередь яростно обрубил вражеский меч.

Яркой вспышкой озарило нас обоих. Не сравнить, конечно, с плазменной гранатой или навыком Сквернослова, но нам обоим хватило. Мою магическую защиту смыло, как бушующая волна смывает лежащую на берегу щепку. Красная хламида приняла на себя пламя, не вспыхнув, а вот мой уже изрядно поврежденный деревянный доспех обуглился ещё сильнее, обжигая мой торс, который должен был защищать.

Время как будто замедлилась в сотни раз.

Опаленная пламенем правая рука взорвалась болью, а псевдоплоть, пузырясь, исчезла после осушения моего магического резервуара. Хорошо, что закинутый в рот перед началом поединка кристалл маны успел частично восполнить потерю, и поэтому малое магическое истощение меня не одолело.

Переполнявшая меня боль как-то разом схлынула и теперь ощущалась всего лишь как досадная помеха. Обломок ромфеи пригорел к скрюченному остатку моей ладони.

Краем глаза, пока тянулся левой рукой к карте с прямым клинком, я заметил, что Вечный пострадал едва ли меньше меня. Эпицентром светового взрыва, по всей видимости, была рукоять его клинка. И у него от правой руки остался только неровный обрубок предплечья.

В моей правой руке возник меч, и одновременно с этим мой противник коленом попытался пнуть меня в пах. Инстинктивно сжав мышцы, я рванул бедро вверх и в сторону, принимая удар на прикрытую доспехом внутреннюю часть ноги. Больше было похоже на сильный толчок, чем на сокрушающий удар. Меня вновь спасли рефлексы и остатки деревянной брони. Но и противник добился своего: мое равновесие пошатнулось.

В тот миг, когда его колено еще давило на мою ногу, я ткнул лезвием прямого меча, возникшего в моей левой руке. Не полноценный резкий укол. Скорее короткий выпад снизу вверх в сочленение между его нагрудником и шейными пластинами. Сталь скользнула по ткани, больше похожей на гибкую сталь, едва царапая, но не пробила. Однако цель была иной: по возможности отвлечь и заставить отшатнуться.

Он дернулся назад. Расстояние между нами увеличилось на полшага.

Время, сжатое внезапной болью и злостью вперемешку с волей, растянулось. Я видел каждое движение и намерение Вечного.

Его обрубок правого предплечья дымился, кровь и какая-то темная жижа, пузырясь, сочились из раны. Но он уже переносил вес на левую ногу, готовясь к новому рывку. Единственный оставшийся меч в левой руке снова заливался багровым светом. Страха в его движениях не было. Только холодная безжалостная решимость.

Он двинулся первым. Не вперед, а вбок, стараясь зайти ко мне справа. Снова используя «мигание» противник исчез и материализовался справа от меня в мертвой зоне, замахнувшись единственным багровым клинком по моей незащищенной шее.

Но я его ждал. Он не мог не воспользоваться шансом победить всего за одни удар.

Вместо того чтобы отпрыгнуть или парировать мечом, я бросился навстречу. Поднырнул под его багровый клинок. Но не в сторону удара, а прямо в него как таран. Левой рукой с мечом я не блокировал его замах, а всадил клинок ему в бок, под ребра, вложив в него всю ярость и остатки маны с пси. Туда, где броня, возможно, была ослаблена взрывом.

Сталь вошла с хрустом и глухим стуком. Неглубоко. Словно всесокрушающий удар напоролся на что-то неразрушимое. Его багровый клинок лишь чиркнул по правому плечу, оставив глубокую жгучую рану. Эта рана внесла еще одну лепту в тот океан боли, который я испытывал.

Мы сцепились. Я — с мечом в его боку. Он — с огненным клинком, поднимающимся в новую атаку. Его шлем с серо-матовым забралом был в сантиметрах от моего лица. Я видел отражение своего искаженного болью лица в тусклом стекле.

И тут я вспомнил про обломок ромфеи в моей обугленной правой руке. Уже не меч. И почти не оружие. Просто тяжелый кусок стали, спекшийся с моей бесполезной конечностью.

Со всей яростью, на какую был способен, я рванул правую руку вверх и вперед, желая только одного — загнать обломок меча поглубже ему в череп. Преодолевая еще сильней нарастающую боль в сожженной конечности, оплавленный, спекшийся с плотью обломок ромфеи с силой ткнулся в центр его матового забрала.

Раздался резкий звонкий треск, как от сломанной сухой ветки. Забрало не разлетелось вдребезги, а треснуло, разойдясь паутиной трещин в точке удара. Мой обломок клинка погрузился внутрь его головы на ширину ладони. На миг сквозь паутину трещин я увидел пару испуганных бездонных глаз, полных нечеловеческого удивления.

Вечный вскрикнул впервые за весь бой. Звук был резким, словно груда железа решила ожить. Его хватка ослабла. Багровый свет на клинке погас, а сам меч выпал безвольной железкой.

Он отшатнулся, в последнем усилии вырвал обгорелый кусок ромфеи с ошмётками плоти. Закачался, схватился левой целой рукой за всё еще торчавший из его бока меч и крепко сжал его лезвие.

Заскрежетал металл о металл. Лезвие чуть подалось, и Вечный рухнул навзничь. Алый нимб над ним погас еще раньше, чем пыль взметнулась вверх…

Глава 24

Турнир. Часть 8.

Боль словно этого и ждала, резко усилилась, едва поединок закончился. Вслед за Вечным и я завалился на песок, невольно разразившись на всю арену болезненным стоном.

Спустя мгновение ристалище привычно уменьшилось, а израненное тело поглотило исцеляющее сияние. На этот раз лечение было столь же болезненным, как и мои увечья. Я чувствовал, как нарастает новая плоть взамен сгоревшей, и каждая новая ее пядь взрывалась очередной волной нестерпимой боли.

Но нет ничего вечного. И моя пытка спустя полчаса завершилась. За это время я успел выслушать очередное поздравление.

— Поздравляю тебя, Герой! Ты одолел восьмого противника и приподнялся ещё на одну ступень, ведущую к вершине. Осталось совершить ещё два шага. Через сутки твоего родного мира тебе предстоит очередная схватка. А пока отдыхай.

Лечебные чары развеялись, и я с удовольствием размял восстановленную кисть. Не осталось ни следа от ожогов, чего не скажешь о моём многострадальном доспехе, часть дощечек которого окончательно обуглилась. Ткань, к которой они крепились, также пострадала и буквально расползалась под пальцами. Единственное, что сохранилось — это красная хламида, которая хоть и закоптилась, но по ощущениям была все также крепкой.

Подобрал то, что осталось от моего верного меча: оплавленная рукоять с обугленными обрывками кожи, почерневший обломок клинка длиной едва ли в локоть.