В кабинете психоаналитика. Эмоции, истории, трансформации

Еще одна увлекательная тема связана с передачей психического наследия из поколения в поколение³⁵. Рекомендую по этому вопросу фундаментальные труды Файмберг (Faimberg, 1985, 1988), Каес и соавторов (Каёs, 1993), а также работы Нери (Neri, 1993), Бонаминио и соавторов (Bonaminio et al, 1993), Меотти и Меотти, (Meotti & Meotti, 1996).

Я бы хотел добавить, что поле, обладающее достаточной проводимостью, становится временем-местом, где могут трансформироваться и межпоколенческие фантазии пациента, которым необходимо «поселиться» в поле, прежде чем они будут замечены и, значит, трансформированы.

В функционирующем поле все сказанное выше справедливо и для межпоколенческих фантазий аналитика. Теории аналитика, отталкиваясь от сигналов, непрерывно вырабатываемых полем, также должны иметь возможность, в свою очередь, трансформироваться, порой даже весьма радикально.

В заключение приведу цитату из Вилли и Мадлен Баранже, писавших в 1996 году: «Возможно, наивысшее достижение Фрейда в том, что он позволил своим пациентам (Доре, Человеку с волками, маленькому Гансу) чему-то себя научить и передал это знание нам».

Глава 4

Осцилляция интерпретаций по оси PS-D в трансформативном поле

В данной главе мне бы хотелось развить предложенную Бионом (1965) тему и заняться «психоаналитической игрой» в «контексте ежедневного переосмысления аналитической работы», по думать над тем, как разные интерпретации могли бы повлиять на развитие сеанса, принимая во внимание, что «область психоаналитика ограничена точкой, где человек получает чувственные впечатления, и точкой, где он выражает произошедшую у него трансформацию» (Bion, 1965).

Я полагаю, что данную мысль Биона можно проиллюстрировать книгой Каваццони «Поэма лунатиков». Префект заказал географу сделать карту своей префектуры, но выполнить это задание оказалось невозможным, потому что границы префектуры постоянно менялись, и, несмотря на все хитроумные технические приспособления и многочисленные попытки, географу так и не удалось нарисовать карту местности в реальном времени.

– элементы: нарративные производные и составные конструкции

В работе «Научение через опыт переживания» Бион (1962) пишет о предположительной и ненасыщенной модели психики, центральным аспектом которой является переработка сенсорных, экстрацептивных и проприоцептивных стимулов (стимулов любого характера и происхождения, так называемых -элементов, самих по себе не познаваемых) в -элементы (подобные визуальным пиктограммам, поэтически обобщающим каждое мгновение соотнесенности с самим собой и внешним миром). Существуют также невизуальные, акустические и кинестетические -элементы (аудиограммы и кинезограммы); упрощения ради мы можем ими пренебречь, так как все характерное для визуальных -элементов, свойственно также и всем остальным. После трансформации -элементов в -элементы из -элементов строится онейрическое мышление наяву, сопровождающее нас во всех дневных действиях, хотя мы этого не осознаем. Контактный барьер, который, создавая и различая сознательное и бессознательное, отделяет их друг от друга, также состоит из последовательностей -элементов, -элементы могут принадлежать как сознанию, так и бессознательному. С их помощью формируются кирпичики бессознательной мысли наяву и просто кирпичики мыслей.

Мысли — это «нарративные производные -элементов», поддерживающие переменную степень «альфности». Для сформировавшихся мыслей (благодаря процессу -элементы ->– элементы -> бессознательные мысли наяву -> мысли) Бион постулирует необходимость еще одной системы — «аппарата по думанью мыслей», при отсутствии которого (либо при его перегруженности) с мыслями происходит то же, что и с -элементами, — эвакуация.

Ночной сон отличается от «онейрического мышления наяву» (по сути, суммы эмоциональных пиктограмм) тем, что он предполагает переработку/организацию всех -элементов, созданных и закрепленных в сознании или бессознательном во время бодрствования.

Относительно низкая необходимость пиктографировать стимулы (внешнего мира) в соответствии с реальным временем во время сна способствует концентрированности работы сновидения на самой себе, благодаря чему она способна добраться также до непереработанных, а значит, и не трансформированных в -элементы частей.

Итак, я полагаю, что существует либо -функция, действующая во сне не так, как наяву, либо (что мне кажется более логичным, исходя из модели и опыта) в «аппарате по думанью мыслей» наряду с системой PS-D и системой присутствует «система виденья снов».

Мне бы хотелось отграничить производство– элементов и их последовательную систематизацию наяву (этот процесс похож на работу кинооператора, непрерывно снимающего все, что имеет для него смысл) от работы по организации, композиции и переработке этой подборки в сновидении, на этот раз в «аппарате по думанью мыслей» (системы виденья снов), похожей на деятельность режиссера или монтажера, творчески отбирающих из тысяч кадров материал для фильма.

Бион различает два типа патологии. Более тяжелая связана с недоразвитостью -функции, не способной перерабатывать -элементы в -элементы, в результате чего происходит выброс -элементов (галлюцинаторные, психосоматические расстройства, патологии характера и т. д.). Другой тип патологии, при котором -функция сохранна, характеризуется непригодностью «аппарата по думанью мыслей» для обработки и использования мыслей.

В центре нашего внимания патология онейрической функции: в первом случае, как было сказано ранее, происходит выброс непереработанных -элементов, в результате чего формируются «галлюцинации», с прекрасно известными всем характеристиками «причудливых» или «эксцентричных» (bizzarre) объектов, описанных Бионом, и особенностями аналитической ситуации, описанными Мельцером. Во втором случае мы сталкиваемся с внешне похожим, но отличающимся по своему происхождению явлением — зрительными вспышками наяву: здесь мы имеем дело не с патологией -функции — производителем онейрических пиктограмм (-элементов), но с недоразвитостью системы виденья снов, которая отвечает за хранение и монтаж -элементов.

Абстрагируясь от ситуаций тяжелой патологии -функции, описанных мною (Ferro, 1993b) на примере длительного анализа подростка, страдавшего зрительными галлюцинациями (в которых происходила постепенная реставрация -функции, а значит, и производства -элементов), мне бы хотелось сфокусироваться на очень распространенных случаях, когда сформированный -элемент не поддержан развитым «аппаратом по думанью мыслей», а значит, системами PS-D, и системой виденья снов. В таком случае наяву происходит немедленный выброс — эвакуация только что сформированных -элементов.

Впервые я столкнулся с этим феноменом в вышеупомянутом анализе, в котором зрительные вспышки появились как нечто совершенно отличное от галлюцинаций (Ferro, 1993b). Галлюцинация полностью отрывала от меня пациента, была лишена какого-либо смысла, пациент мог говорить о ней только в прошедшем времени, когда она полностью исчезала: «Я видел...». В отличие от нее, зрительная вспышка была очень ценным материалом, непосредственно доступным для анализа, способствующим поддержанию отношений со мной; пациент мог описывать ее в процессе переживания: «Вижу...»

В дальнейшем я все чаще сталкивался с не очень тяжелыми пациентами, обладавшими поразительной способностью с помощью зрительных вспышек богато и образно пиктографировать атмосферу момента: мне потребовалось много времени, прежде чем я понял, что передо мною чистый -элемент, во всей его непосредственности.

После того, как я сообщил пациентке о повышении стоимости сеансов, она растерянно ответила: «Я вижу на стене, как ощипывают петуха», -функция сработала, произвела -элемент, но не сработал «аппарат по думанью мыслей» (или по виденью снов), потерпела неудачу система , и произошел «выкидыш» (эвакуация) -элемента — зрительная вспышка сообщила нам об адекватной работе -функции и неадекватной работе аппарата второго уровня (по думанью мыслей и виденью снов).