В какой стране жить хорошо, или Cафари на «Большую пятерку»
Шрифт:
Наконец-то она осталась одна дома. Супруги себя не очень хорошо чувствовали и отправились спать пораньше. Ну и славно – подумала она. Сейчас полью помидоры, пока никто не видит, и уже буду «Алхимика» читать.
Помидоры ее удивляли. Они вымахали уже с метр, чем приводили Рассела и Салли в восторг. Некоторые были даже выше забора. На них даже были цветочки, причем, вокруг летали какие-то пчелы и садились на эти цветочки. Но то ли это были неправильные пчелы, то ли сами помидоры не понимали, где они, но плоды не завязывались. Она пробовала опылять их кисточкой, удобряла, поливала ночью, когда все спали. Все было безрезультатно. Они выглядели бодренькими и здоровенькими, но этого было, видимо, недостаточно, и плодов не было.
«Может, еще привыкнут», – подумала она и пошла читать свою книжку.
Она ожидала, что читать будет не так-то просто. Так и оказалось. Мало того, что сама история написана аллегориями, так она еще на английском языке. Но она решила читать каждый день по часу. И уже на третий день она поймала себя на мысли, что она, что называется, вчиталась и стала читать «Алхимика» не как книгу, которую ей нужно прочитать, а в которой интересно, что будет дальше.
История пастуха Сантьяго, который имел достаточно хороший заработок и свободу передвижения, будучи пастухом, но решил пуститься на поиски сокровищ в далекие страны, как ни странно, нашла отклик в ее душе.
Многочисленные приключения, которые выпали на долю главного героя, тоже были ей знакомы. Все ее путешествия всегда открывали ей новые грани, казалось бы, обычной жизни, но с неизведанной стороны. Она прочитала половину книги. До этого места судьба главного героя, как это ни удивительно, была созвучна ее судьбе – он даже в магазине, как и она, работал несколько лет.
«Что же будет дальше?» – уже с нетерпением хотела она узнать, и даже решила пропустить один день занятий, чтобы дочитать книгу до конца. Она могла найти в Интернете эту книгу на русском языке, но, когда эта мысль пришла ей в голову, она решила: «Какая разница, на каком языке читать, – больше времени уйдет на поиски и скачивание русского перевода». Как только она так подумала, ее словно пронзила молния. Она даже не мечтала такого достигнуть. Наконец-то она преодолела этот барьер: теперь ей все равно, на
Салли была на дежурстве, а Рассел уехал в банк. Только в это мгновение она ощутила, как она от них устала. В доме всегда играла музыка, Рассел разговаривал по телефону. Если Салли была дома, то был включен телевизор и постоянно был слышен шум стекающей из небольшого фонтанчика воды. Первым делом она выключила все, что можно было выключить, и дом погрузился в тишину. Она лежала на диване и читала свою книжку. Сегодня ей нужно будет ее дочитать и написать резюме. Завтра уже будет какая-то предварительная проверка, что-то типа предзащиты диплома.
Тишину нарушил телефонный звонок. Звонила Доминика. Она поинтересовалась, не заболела ли она опять, почему ее нет на занятиях. Узнав, что она готовится к диплому, сочла это объяснение уважительным и обещала позвонить куратору и решить этот вопрос.
– Так холодно, вот лежу под одеялом, книжку читаю, – пожаловалась она Доминике. – Когда же тепло будет?
– Ты знаешь, в понедельник у нас праздник, выходной. Давай слетаем на север, там тепло, – предложила ей Доминика. – Я бы, конечно, могла съездить с Вильямом, но с тобой интереснее. К тому же у Вильяма нет денег платить за себя.
– В каком смысле со мной интереснее? – рассмеялась она, – на что ты намекаешь?
– Да нет, что ты! – смутилась Доминика. – А что, в России вы с подругами не отдыхаете?
– Да нормально все, я просто шучу. Конечно, поехали, только для меня смешно звучит – «на север». У нас в России на севере находятся Северный полюс и вечная мерзлота, – объяснила она свой смех, – а в Австралии на севере – экватор. Там, по крайней мере, сейчас тепло? – поинтересовалась она.
– Конечно, тепло. Брум – это очень престижный курорт, пляжи там лучше, чем на Голд Косте. Ну, так что, я заказываю билеты?
– Конечно, я всегда «за», – обрадовалась она возможности посмотреть новые места. По правде говоря, Перт – столица самого богатого австралийского штата – показался ей скучным и обыденным, а уж ветер просто сил не было терпеть. А еще говорят, что в Перте лучший климат во всей Австралии.
– Хочу жаркого солнца, теплого океана и белоснежного песка, – высказала она Доминике свои требования.
– О, ты все это там найдешь, – подтвердила Доминика.
К тому времени она вроде уже все поняла все о жизни в Австралии, но все равно оказалась не готова – к стоимости билета в Брум. Лететь всего два часа. Билет стоил 700 $.Прилетели они вечером. Выйдя из аэропорта на улицу, она ощутила влажность. Это была такая влажность, которую можно было физически ощутить. С крыш капала вода, но дождя не было. Сначала она подумала, что это от кондиционеров, расположенных на верхних этажах, но потом обратила внимание на машины, которые тоже стояли мокрые, и с них ручьями стекала вода. Это происходило от концентрации паров воды на металле. Минут через десять по ее телу точно так же начала стекать вода. Жарко при этом не было. Но даже легкий ветерок казался некомфортным. «Нет, все это только кажется», – решила она не обращать на это внимания. «Здесь не может быть холодно. Это место очень близко к экватору», – убеждала она сама себя.
Отель был небольшим, но на пятизвездочный и дорогой был мало похож. Но Доминика сказала, что он новый и лучший на побережье.
Несмотря на короткий перелет, они почувствовали себя усталыми. Рядом с отелем была дорога, но было очень темно и никаких кафе не было видно. Они решили перекусить в баре отеля и пойти спать. Номер был небольшой и очень скромный. Только очень хорошего качества матрас и постельное белье позволяли определить, что этот отель действительно пятизвездочный.
«А поутру они проснулись»… Их номер должен был иметь непосредственный выход в бассейн. Она уже предвкушала, как утром выйдет на балкон, спустится по лесенке прямо в голубую воду и поплывет. Выйдя на террасу, она вместо лесенки увидела забор с затейливым замком.
– Это в Австралии закон такой: все водоемы должны быть огорожены забором, чтобы дети не смогли утонуть, – видя ее недоумение, пояснила Доминика.
– А океан тоже будет огорожен? – шутливо продолжила она мысль подруги. Вообще-то она это уже слышала: Рассел ей рассказывал, что даже уличное джакузи должно быть огорожено забором. Желание купаться как-то пропало. Решили пойти позавтракать и уже потом пойти на океан.
– Я читала про этот отель в Интернете, – сказала Доминика, – здесь очень хороший завтрак и пляж недалеко.
– Что значит недалеко? – удивилась она. – Он не на первой линии?
– Да, всего два километра – и пляж. Это недалеко, прогуляемся. Зато он стоил столько же, сколько отель ближе к пляжу; но тот старый и там завтраки очень скудные. Логично выбрать более новый отель с хорошим питанием за такие же деньги.
«Логичнее выбрать новый отель на первой линии с хорошим завтраком», – про себя пробурчала она. Ну что за люди: два километра пешком по жаре их не пугают, только бы денег сэкономить. А ей туристы всегда говорят: «Только не нужно нам такой отель предлагать, где одни русские. Мы хотим, где англичане отдыхают, они же для себя плохого не выберут». Еще как выберут! Если дешевле будет, им и семь верст не крюк. Естественно, в самых дорогих отелях на первой линии иностранцев мало – им же дорого, только русским нормально. Отдыхать – так отдыхать! Русские на себе не экономят.
Они вошли в ресторан.
– А где завтрак? – не поняла она.
– Да, вот же, посмотри, видишь, сколько тут еды. Я же говорила тебе, что завтраки в этом отеле все хвалят.
Посреди небольшого зала с видом на дорогу стоял маленький стол с тарелкой нарезанной колбасы, сыра и какие-то микроплошки с йогуртом. Холодное молоко, хлопья, черствый хлеб и маргарин вместо масла. Хорошим такой завтрак было назвать невозможно. Это был завтрак французского двухзвездочного отеля, который, как она уже имела возможность видеть, отличался своей скромностью и стоил 80 евро за номер.
Стоимость этого отеля была 300 $ сутки за номер. Этот эпизод как нельзя лучше вписался в ее теорию отбирания больших зарплат у австралийцев. Для этого все средства хороши.
В ресторане было немноголюдно. Они быстро справились с завтраком и пошли на пляж.– А почему так мало народу? – поинтересовалась она, – сейчас что, низкий сезон?
– Нет, высокий. Просто в Австралии туризм совсем не развит. В этом курортном городе всего пять отелей.
– Туризм в Австралии не развит? – опять удивилась она. – Океан, белый песок – мечта любого русского!
– Ты посмотри, какие цены на отели высокие. Увидишь, сколько еда здесь будет стоить.
Конечно, чтобы заплатить минимальную зарплату 4000 $ даже тому, кто в номере убирается, не говоря уже о поварах, официантках, садовниках и менеджерах, номер и должен так дорого стоить. Поэтому никто не хочет отдыхать в Австралии, поэтому туризм не развит. Все логично.
– А билеты какие дорогие, – продолжала Доминика. – Австралийцам гораздо дешевле на Бали летать несколько раз в год.
Впереди них шла супружеская пара. Услышав слово «Бали», они тут же обернулись и вступили в разговор.
Ее уже много раз удивляло, как просто австралийцы шли на контакт с совершенно незнакомыми людьми. Она даже не понимала, нравится это ей или нет.
В России таких людей, безусловно, сочли бы бестактными. Здесь же все всем рады. Причем это такая поверхностная радость: тебе будут улыбаться и поддерживать разговор, но если ты попросишь один цент, тебе точно так же, с улыбкой, ничуть не смущаясь, откажут и, как ни в чем ни бывало, продолжат ни к чему не обязывающую болтовню.
Австралийка Одри и швейцарец Жан познакомились на Бали пятнадцать лет назад и через несколько лет поженились. Они постоянно ездят на Бали, потому что отдыхать там дешевле, чем жить дома в Австралии.
– Но отели на Бали в Нуса-Дуа совсем недешевые, – попробовала не согласиться она, потому что знала все отели и все цены на них. Это же была ее работа.
– А мы не в Нуса-Дуа отель бронируем, а в Семиньяке. Обычно мы живем в четырехзвездочном отеле, он самый последний на побережье. Поэтому цены на него ниже.
– Так в Семиньяке же ужасно, там такая грязища! Канализация из домов, где люди живут, по открытым канавам стекает прямо в океан. Идешь вдоль дороги, и запах такой… На пляжах просто мусорка, и постоянная волна, войти глубже, чем по щиколотку, страшно. Там столько людей уже утонуло – тех, кто купаться пробовал. а в океане можно увидеть целлофановые пакеты, пластиковые бутылки и массу другого мусора. Добраться до города можно только на такси, а так как на Бали пробки, полдня можно добираться из одного места в другое. На Бали можно отдыхать только в городке Нуса-Дуа. Это специальное место для туристов, где не живут местные жители, а располагаются только пятизвездочные отели, парки, магазины и рестораны.
– Да, конечно, Нуса-Дуа – это очень хорошее место, но там так дорого, нам не по карману. Там только русские отдыхают. а в Семиньяке, вы правы, действительно очень грязно, и волны. Но мы за десять лет ни разу на пляже не были – только в бассейне купаемся. А больше всего мне нравится взять в аренду мотобайк и нестись по дорогам! Знаете в Австралии и Швейцарии все такое правильное, какое-то искусственное, столько ограничений. А на Бали грязь, дороги ужасные, все в ямах – и такая свобода! Чувствуешь, что это и есть настоящая жизнь, – с восторгом начал рассказывать Жан.
– Вам бы в Россию, – улыбнулась она, – у нас такой свободы навалом.
– Мы с женой ездим там по магазинам и покупаем себе всякие футболки Прада и Армани, – продолжал он. Они там по доллару стоят, а качество, знаете ли, отличное. Очень удобно: все купил и на мотобайке все привез; на такси тратиться не надо. А еще одна из причин, почему мы именно туда ездим, – наш отель последний. Там недалеко от отеля – ресторан, где еда гораздо дешевле, чем в Нуса-Дуа. И вино дешевле. Представляете, когда заказываешь бутылку вина, то приносят бесплатные орешки!
Этот «бесплатный» довод она уже слышала неоднократно и стала терять к разговору интерес.
– А про обслуживание ты забыл рассказать, – вступила в разговор его жена. – Там молоденькие девушки-официантки такие услужливые
и любезные. Помнишь, одна из них целый вечер стояла около нас и подливала вино.– Конечно, помню. Я еще тебе тогда сказал, что нужно будет в конце вечера ее отблагодарить. Помнишь, я ей сказал: «Большое спасибо».
– Только спасибо? А чаевые вы ей не дали? Она бы одному доллару была больше рада, чем слову «спасибо». Для вас это ничто, а для нее хорошая помощь семье, – удивилась она.
– Чаевые, зачем это? Мы же ее поблагодарили, этого достаточно. Мы же много раз в этот ресторан приходили. Зачем мы будем зря деньги выкидывать на чаевые? Пусть ей хозяин платит.
– Ну а сюда-то вы зачем приехали, раз на Бали вам так нравится? – поинтересовалась она.
– Мы бы и на этот раз туда поехали, но из-за работы не получалось раньше уехать. Послезавтра нужно дома быть – выборы же, – объяснил Жан.
– Ну, выборы и выборы. Подумаешь! Ну не пошли бы, и все, – рассмеялась она.
– Как это не пошли? – нахмурился Жан. – У нас в Австралии «сompulsory voting» – закон, предусматривающий обязательность голосования. И, между прочим, санкции за неучастие в нем. Если избиратель не присутствовал на избирательном участке, к нему или к ней могут быть применены меры взыскания: штрафы, общественные работы, даже заключение, если штраф не оплачен или общественные работы не производятся.
Вот это да… Если в России так сделать, то весь народ выйдет на улицы и свергнет правительство, которое ограничивает свободу волеизъявления. Каждый хочет сам решать, идти ему на выборы или нет а в этой детсадовской стране что воспитательница скажет, то и будут делать, а иначе в угол могут поставить.
Все это время они шли вдоль дороги к пляжу. Мимо них проносились редкие машины. Абсолютно не было похоже, что ты на фешенебельном курорте.Наконец-то впереди появился какой-то просвет, и они вышли к пляжу, и опять вид океана и пляжа поразил ее воображение. Пляж был шириной метров 500 и длиной 20 километров. Края его не было видно, он скрывался за горизонтом.
На пляже было безлюдно, стоял одинокий автофургон с напитками и чуть больше десятка пляжных зонтиков с шезлонгами. Все они были свободны.
– Вот классно! – воскликнула она, – Давайте на шезлонги ляжем!
И, положив вещи на один из шезлонгов, пошла его оплачивать. Она даже не заметила, что никто не последовал ее примеру. Они просто стояли и наблюдали за ней.
– Мадам, – обратился к ней загорелый молодой парень. – Вы хотите заплатить за шезлонг? А вы знаете, сколько он стоит?
– Мне неважно, сколько он стоит.
Она объехала весь мир, и ее трудно было удивить ценой. В таком захолустье, где желающих не было вообще, это не могло стоить дорого.
– Шезлонг с зонтом стоит 35 долларов на два часа, – сказал парень, с интересом наблюдая за ее реакцией.
– Сколько-сколько? – переспросила она, решив, что просто не расслышала.
После того как ей повторили цену, он поняла, почему все шезлонги пусты, а немногочисленные отдыхающие сидят на полотенцах прямо на песке.
«Пойду хоть искупаюсь в теплой воде», – решила она. Она вошла в воду. Вода оказалась холодной, градусов девятнадцать, не больше. Огромные волны били в песок, буквально затягивая на глубину. Она совсем расстроилась. Стоило ехать за тридевять земель, чтобы опять не было возможности искупаться!
Утром дул легкий ветерок, но теперь он дул сильнее. Было странное ощущение: солнце пекло нещадно, и было одновременно жарко и холодно от ветра. Спрятаться было негде. Деревьев на берегу не росло. Но нужно было какое-то укрытие.
– Можно пойти вон туда, – Доминика показала на лес на далеком пригорке. Шли они туда минут десять. Потом, расположившись в тени баобаба, продолжили свой разговор про дешевый отдых на Бали. Было видно, что, кроме нее, никто не расстроился.
Она в разговоре не участвовала. Место, где они сидели, было так далеко от океана, что она никак не могла понять, зачем вообще стоило сюда ехать. Мимо по песку проезжали небольшие джипы. На одном из них был написан телефонный номер фирмы, сдающей автомобили в аренду.
– А давайте, арендуем такую машину. На всех будет недорого. И можно будет уехать подальше, а вечером в город съездить поужинать.
Как ни странно, идея всем понравилась. Уже через час они загрузились в старенький ржавый красный джип «Сузуки» и понеслись по твердому песку вперед, в неизвестность.
В багажнике они нашли столик, шезлонги и зонтик, что сделало их отдых наконец-то похожим на отдых. Кроме нее, купаться никто не изъявлял желания, и она пошла одна.
Купанием это было назвать сложно, потому что прыгать на волнах, как она это делала в Средиземном море, здесь не получалось. Волна была мощная и сразу же затягивала вглубь, переворачивала, но не для того чтобы развлечь, а для того, чтобы поглотить. «Разница между морем и океаном огромная», – подумала она. Трудно объяснить это сразу же появляющееся чувство страха, ощущение, что обратно ты можешь не выйти.
Через некоторое время они вернулись в отель, договорившись вечером поехать в город.Городок был невелик. Две параллельные океану улицы пересекали три перпендикулярные. Тем не менее, в нем был музей ловцов жемчуга, картинная галерея, маленький торговый центр и несколько ресторанов.
Как всегда бывает в компании, даже не очень большой, желания их разделились. Одри хотела идти в ювелирный магазин, Жан – в морской музей, Доминика хотела в торговый центр, а она хотела в картинную галерею. Расхождений в желании пойти в ресторан у них не было. Они долго пытались найти компромисс, решая, с чего начать, и пришли к мнению, что нужно всем вместе по очереди ходить из одного места в другое.
«Ну, уж нет», – подумала она. И сказала:
– У меня другая теория компромиссов. Если хотите, я вам ее объясню.
Они, как по команде, встали по стойке смирно и были готовы слушать ее теорию. Она объяснила, что по ее мнению, чтобы человек был счастлив, он должен делать то, что ему нравится.
– Поэтому все идут кто куда хотел, а через час мы встречаемся и идем все вместе ужинать! – закончила она.
– О, вери гуд, – с восторгом посмотрели они на нее и захлопали в ладоши, – какая ты мудрая!
«До чего же легко управлять такими людьми», – усмехнулась она.
Они разошлись в разные стороны, договорившись встретиться на этом же месте через час.
Она шла по указателям в направлении картинной галереи до тех пор, пока не увидела указатель, который показывал в обратную сторону. Видимо, она ее прошла. Не может быть, чтобы этот железный гараж был галереей. Она вошла внутрь. Да, это была картинная галерея аборигенов. «Ну что ж, тем интереснее», – подумала она.В двух залах метров по тридцать каждый на стенах висели огромные картины, нарисованные разноцветными точками. Это были не цветы и не животные, а просто хаотично расположенные узоры на однотонном фоне. Ее потрясли не сюжеты и не размеры картин, а их цены. Самая дешевая стоила 1500 долларов, самая дорогая, ничем, впрочем, не отличающаяся от предыдущей, – 15 000 долларов. Она решила спросить служащую галереи, чем отличаются друг от друга эти картины, хотя, в общем-то, предвидела ответ: что это, мол, искусство и у него нет точных критериев ценности. Это может либо нравиться, либо нет…
Девушка оказалась очень любезной и разговорчивой. Видимо, за день набиралось немного желающих даже просто зайти в галерею, не говоря уже о том, чтобы купить эти произведения искусства. Видя ее замешательство, девушка начала описывать технику рисования и сказала, что только аборигены могут рисовать точками. Больше никому в мире это не позволено. Только аборигенам из поколения в поколение передавалось искусство: зашифровать смысл символов в картинах. И поэтому в каждой картине ощущается такая сильная энергетика.
А на метафизическом уровне искусство для аборигенов является главным средством воссоздания событий прошлого, почитания предков и общения с миром духов. Часто на картинах художников-аборигенов «сказочные истории» показываются с высоты птичьего полета. Обычно это рассказ про создание Земли древними существами во время их путешествия или в процессе акта Творения. Точка, пятно – один из основных символов у художников Австралии, придающий их картинам своеобразие. Точки, пятна могут обозначать звезды, искры от костра, Землю. Современные художники-аборигены утверждают, что обычные зрители могут увидеть в картинах лишь внешнюю историю. Только знатоки истинного значения символов способны понять внутреннюю, таинственную сущность картин.
После такого объяснения она уже видела в этих полотнах все, о чем так подробно рассказывала ей девушка-продавец. Все-таки странно устроено человеческое сознание. Еще минуту назад, глядя на картину, она видела только бессвязные точки, нарисованные за пять минут специально для продажи, и отчетливо понимала, что картина ей не нравится. Но после поэтического описания та же картина обрела какой-то таинственный смысл, и хотя она не стала ей нравиться больше, но она уже была готова купить ее, чтобы приобщиться к таинственной истории внутренних смыслов. «Как хорошо, что у меня нет денег», – мелькнуло в голове.
Уже было нужно возвращаться на ужин. Проходя по аллее, она заметила нескольких смуглых мужчин с приплюснутыми носами, которые сидели под пальмой и делали, что называется, nothing (ничего). Вид у них был абсолютно отсутствующий; видимо, они были обкуренные. И вообще, они походили на местных бомжей. Рядом с одним из них валялась длинная дудка – она видела такую в магазине, где продавали сувениры, сделанные аборигенами.
Встретившись, они сели за столик и начали обмениваться мнениями. Хотя все посетили совершенно разные места, впечатления были одинаковыми. Никто из присутствующих не был доволен увиденным. Музей был неинтересен, жемчуг очень дорог, одежда была старомодной. Ее очередь рассказывать про картины аборигенов была последняя. В конце своего рассказа она спросила про тех «бомжей», которых она видела под пальмой. Как ни странно, ее рассказ очень тронул всех присутствующих.
– Она же, наверное, не знает историю аборигенов. О! это так печально, – подняв глаза к небу, воскликнула Доминика. – Надо ей рассказать.
– Давайте, я расскажу, – предложила Одри. – Я одно время была членом благотворительного клуба помощи аборигенам. Вся страна очень виновата перед ними, и мы никогда не искупим свою вину. Сказав это, она прослезилась и начала рассказ:
– Заселение Австралии европейскими колонизаторами началось в 1788 году. По примерным оценкам, численность aборигенов в те годы составляла около 750 тысяч человек. К 1911 году их насчитывалось всего 31 тысяча. Много лет назад, когда первые англичане высадились на Австралийском берегу и привезли первых осужденных, аборигены жили повсюду. Колонизаторы, естественно, начали вступать в отношения с местными девушками. Родилось много темных детей, и правительство Австралии решило, что таким образом, чего доброго, скоро все население превратится в мулатов. Была создана белая полиция, которая отбирала у родителей таких детей и помещала их в интернаты. Система воспитания в интернатах была поставлена таким образом, что, вырастая, они не хотели возвращаться к первоначальной жизни аборигенов и выходили замуж за белых. Кровь аборигенов практически исчезла через несколько поколений.
Потом в государстве поняли, что это негуманно. Чтобы искупить свою вину перед этими людьми, государство стало всем выплачивать пособия. Теперь вся земля в центре Австралии принадлежит аборигенам. Но очень многие из этих детей стали наркоманами. Они сидят под пальмами и не хотят ничего делать – ни учиться, ни работать. Это происходит оттого, что они не имеют своих корней. Вот такая печальная история, – закончила Одри. «Почему никому не приходило в голову, что они ничего не хотят делать, потому что им пособие платят? Причем, столько же, сколько они смогли бы заработать. Правительство считает, что искупает историческую вину, а на самом деле это только ухудшает ситуацию» – подумала она.