В какой стране жить хорошо, или Cафари на «Большую пятерку»

Салфетка была ей больше не нужна: слезы высохли сами собой, на ее лице была счастливая улыбка.

Счастье – это когда никто не заставляет тебя делать то, что тебе не нужно. Хоть бы даже это и была Австралия – страна с самым высоким уровнем жизни; только на опыте получается, с самым высоким уровнем некомфортной жизни.

Они сели в машину, и Доминика повезла ее домой. Видя, что настроение у нее улучшилось, она пригласила ее в гости:

– Передай, пожалуйста, приглашение Расселу и Салли. Посмотришь, как я живу, Вильям тоже будет. Приходите в субботу вечером. Ты же успеешь выздороветь?

Конечно, она успеет, но больше сидеть в собачьем кафе на ветру она точно не будет. «Этим австралийцам у нас в Сибири можно жить – они так себя закалили, экономя деньги на отоплении, как, впрочем, и англичане тоже. а в России деньги не экономят, поэтому зимой в квартирах так жарко, что все форточки нараспашку. Вот такая она, русская душа. Просто у нас менталитет другой: мы привыкли жить в удобстве, тепле и комфорте», – объяснила она сама себе разницу между русскими и австралийцами…

Домой она вернулась абсолютно больная. Ее знобило. На улице было около двенадцати градусов, да и в доме не больше.

Салли была какой-то грустной. Она внимательно выслушала все ее злоключения в больнице, но ничуть не удивилась. Видимо, она к такому давно привыкла. «Тебе нужно лечь, выпить что-нибудь теплое», – посоветовала она.

В комнату вбежал рассерженный чем-то Рассел. Наверное, до ее прихода супруги ругались.

– Как это ты не хочешь? Мы же собирались сегодня вечером смотреть закат, – выкрикнул он, обращаясь к жене. – Это же так романтично! Я уже собрал сумку для пикника, положил туда фужеры и холодное шампанское.

– Да говорю же тебе, холодно сегодня. Вон посмотри – и гостья наша заболела. Лучше включи отопление в доме, сегодня прохладно, – невозмутимо перебила его Салли.

– Ну как же так, мы же планировали! – не успокаивался Рассел. – Вот раньше ты всегда соглашалась. Какие были счастливые времена, а теперь все по-другому, – и на его глазах, кажется, показались слезы.

«Нет, этого не может быть, мне показалось, – подумала она. – Я болею, и мне уже мерещится всякое. Но все-таки они хорошие люди, даже отопление догадались включить».

Она прошла в свою комнату. Там было холоднее, так как окна выходили на север, и солнце в комнату не заглядывало никогда. «Нужно прибавить отопление, – решила она. – Так, где тут батареи?» Батарей не было. Может, у них какая-нибудь новейшая система отопления дома? Австралия все-таки. Нужно пойти спросить Рассела.

– В комнатах отопления нет, – объяснил Рассел. – Идем, я тебе покажу. Вот, смотри, в зале стоит обогреватель в форме камина, он газовый. Когда холодно, мы сидим в этой комнате, а потом ныряем прямо в кровать. А там грелки, и согреваешься быстро.

Грелки? Это из фильмов про войну. А что обогреватель газовый, она сразу поняла, потому что в доме сильно запахло газом.

– Но газом же пахнет, это же вредно. А вытяжки что – нет? У нас в России в отдельном помещении ставят котел и по всему дому делают разводку труб и батареи. Горячая вода циркулирует, и во всем доме всегда тепло.

– Нет, такого в Австралии ни у кого нет. Да у нас и холодно не бывает, сейчас в доме шестнадцать градусов. Нормальная температура.

– У меня дома всегда двадцать три градуса зимой и летом.

Она посмотрела на стены:

– А кондиционеры у вас где?

– Вон решетки в потолке, смотри, – и он повернул какой-то рычажок. В доме все загудело и засвистело. Из дыры в потолке подуло холодным воздухом. – У нас летом очень жарко. До сорока градусов бывает, без кондиционера не обойтись, – продолжил он.

– А в спальне такой же, или у вас тоже только в одной комнате прохладно?

– Нет, что ты, в спальне тоже есть, – рассмеялся он.

– И так же гудит сильно? – поинтересовалась она.

– Да, а как же, конечно гудит. Других кондиционеров не бывает, – продолжал он ей объяснять.

– Бывают – обычные электрические кондиционеры, они практически бесшумные. С таким звуком уснуть же будет невозможно, – возразила она.

– Да ты что! Ты знаешь, сколько они стоят? Да потом еще за установку нужно платить, и за электричество еще. Это очень дорогое удовольствие! Ты даже себе не представляешь, как это дорого, поэтому никому не нужно.

– Почему же никому не нужно? У меня дома в каждой комнате по кондиционеру. И ничего, хватает денег.

– Не может быть такого. Ни у кого такого нет, – опять не согласился с ней Рассел.Опять тупиковая тема. Нужно выпить таблеток, чаю с медом и спать: больше таких дискуссий она не вынесет.

Она уже собиралась лечь, как вдруг услышала возглас Салли:

– Ой, что это в горшке выросло?

Это же помидоры взошли, наверное. Она совсем про них забыла!

Она вышла в маленький садик. В горшке росли десять крепеньких ростков. Она рассказала Салли, что хотела сделать им сюрприз и накормить их русскими помидорами. Через пару недель их нужно будет пересадить их горшка в землю. Салли эта идея очень понравилась: она никак не могла поверить, что это так просто – вырастить помидоры.

– И что, они будут такими же, как в супермаркете? – удивилась Салли.

– Нет, они будут гораздо лучше. Огромные, розовые, сочные и очень вкусные, вот такие большие, – она обвела руками круг размером с футбольный мяч.

– Да ты что, – шепотом произнесла Салли. – Таких я еще никогда не видела. Вот здесь, смотри, – она показала место между двумя пальмами, – можно посадить здесь.Вернувшись в комнату, она выпила две спасительные таблетки и через минуту уже спала…

Будильник на телефоне прозвонил, как она и хотела, через четыре часа. Она выпила еще таблетки, спать не хотелось. Было около десяти вечера. Она вышла в зал. Супруги смотрели какое-то кино про морских котиков. По щекам Рассела текли слезы. Заметив ее, они предложили ей присоединиться. Рассел, остановив диск, начал пересказывать душещипательную историю про бедных котиков и проблемы загрязнения окружающей среды. Слезы текли все сильнее и сильнее, он даже начал всхлипывать.

– Вот я такой тонко чувствующий человек: когда смотрю что-то грустное, могу и всплакнуть, – с некоторой гордостью произнес он. – Да ты садись с нами, я тебе вина налью.

Он принес ей красивый фужер из цветного желто-красного стекла с переливами, такую же тарелку, на которой красиво разложил чипсы. Сбоку он положил две салфетки – красную и желтую. Расставив все на столе, он окинул композицию удовлетворенным взглядом (слезы за это время успели подсохнуть) и включил диск. Первые же кадры вызвали новые ручьи по его щекам.

Вино ей пить было нельзя – она принимала антибиотики, фильм на английском ее тоже интересовал мало. Но самое большое раздражение, как ни странно, вызвал вид рыдающего мужчины. Ничего плохого в этом вроде бы не было: он же из-за животных плачет, но какое-то странное чувство ее посетило – как-то это неприятно выглядит. Она сослалась на головную боль и ушла в свою комнату. Лучше почитать «Алхимика». Нужно уже за учебу браться, а то быть ей на предпоследнем месте. Последнее место уже было занято балбесом Лео, постоянно спящим на последней парте. К этому уже все привыкли, его никто не будил и не обращал на него внимания.

Почитать не удалось: позвонила Леля.

Она так давно ни с кем не разговаривала по-русски, что, заслышав ее голос, ощутила счастье и первые минуты наслаждалась просто звуками, абсолютно не вникая в смысл сказанного подругой, как будто это была просто музыка.

Постепенно смысл стал до нее доходить.

– Представляешь, – тараторила Леля, – я стала философом. Вот слушай, какое я изречение придумала: «В России две беды – мужики и дороги». Скажи, оригинально? И какой глубинный смысл.

Так, понятно, у Лели опять проблемы с мужем. Видимо, проблемы действительно серьезные, потому что никакие катаклизмы мира ранее не могли настроить Лелю на философский лад.

– Нет, ну ты представляешь! Где-нибудь в этом мире есть нормальные мужики? Чтобы он пришел домой вовремя, чтобы сесть за стол, поставить красивую посуду, свечи зажечь, вина налить. Всегда все на бегу. Прибежит – я салат режу. Схватит из миски кусок, нальет себе пива и сядет где-нибудь на притычке. Зачем тогда я это все готовлю? Рецепты всякие изучаю, романтику пытаюсь создать. Уже сил нет терпеть! Что там, у тебя в Австралии – есть нормальные мужики, чтобы можно было налить по фужеру шампанского и сидеть обнявшись, смотреть на закат?

– О да, здесь есть такие экземпляры, – рассмеялась она.

– Срочно вылетаю к тебе, – решительно сказала Леля.

– Не торопись. Как ты относишься к тому, что он будет плакать?

– В каком смысле «плакать»? – удивилась Леля.

– В прямом, – пояснила она. – Понимаешь, я только здесь поняла, что то, чего мы все хотим от мужиков, быть не может. Нам нужен брутальный романтик. Но он либо настоящий мужик, и тогда ему все равно, какая тарелка на столе, главное – что в ней лежит. А если он свечки под цвет подушек на кровати покупает и обожает закаты с рассветами, то он будет истерить и плакать по каждому поводу. Что ты выбираешь?

– Ты это серьезно? – удивилась подруга. – Я тебе про мужиков говорю, а ты мне про баб рассказываешь.

– Ну так вот, получается, как в анекдоте. Если ты хочешь выйти замуж за богатого, умного, красивого и романтичного мужчину, нужно выйти замуж четыре раза.

Я сама себе не представляла, насколько это ужасное зрелище – видеть, как мужские слезы катятся по любому поводу. Вот так-то, подруга. Так что зажги свои свечки и сиди с Серегой. Он все равно их не заметит, а тебе приятно. Зато мужик он настоящий, а не слезомойка романтичная.

– Я правильно поняла: ты мне пытаешься доказать, что по-другому не бывает? – все еще не веря в ее объяснения, с надеждой спросила Леля.

– К сожалению, диагноз окончательный и обжалованию не подлежит, – вынесла она свой приговор.

Ее авторитет в глазах подруги был незыблем. Леля всегда ей верила.

– Ну, ладно, значит, будем с этим жить. Если лучшего в природе не существует, значит, то, что у меня есть, – лучшее. Следовательно, я счастлива, – произнесла Леля как аффирмацию. Кого она пыталась убедить – себя или ее, – было непонятно.– К этой мысли нужно привыкнуть, только поначалу обидно и досадно. Ну, нет так нет, не умирать же, – попробовала приободрить она подругу. Да и не только ее, но и себя тоже…

Утром она чувствовала себя гораздо лучше, но знала, что таблетки нужно продолжать пить пять дней. Позвонила Доминика и спросила ее, как она себя чувствует. Узнав, что дело пошло на поправку, она предложила ей все-таки остаться дома, а проблему с посещением обещала решить с куратором группы.

Вот об этом она вообще не подумала.

– А какие могут быть проблемы? – удивленно спросила она.

– Ну, если ты пропустишь два занятия без справки от врача, то тебя отчислят, и деньги не вернут.

– Ничего себе, строгости какие! Что же, пропустить занятия нельзя, что ли? – спросила она Доминику.

– Нет, конечно. Никто не может пропускать занятия – ни студенты, ни преподаватели. У преподавателей в год есть пять дней, когда они могут не приходить на работу. Они называются «sick days», в переводе – больные дни. Ты можешь проболеть их за один раз или брать каждый раз по одному дню; а можешь, если вообще не болел весь год, просто не приходить на работу пять дней. Это оплачивается.

– Я что-то не поняла. А если ты серьезно заболела и не выздоровела за пять дней, ты не можешь дома лежать? Нужно на работу выходить больной, что ли? – спросила она Доминику.

– Ну почему же. Конечно, можно болеть дома, только за свой счет, – ответила ей Доминика как о чем-то само собой разумеющемся, – а у вас разве не так?

– У нас, конечно, не так. Я буду болеть, пока не выздоровею. Мне оплачивается больничный – столько дней, сколько решит врач.

– Даже не верится, что такие страны существуют, – удивилась Доминика.

– Ну а как тебе обучение – трудно, наверное? – поинтересовалась она.

– Не очень. Только непонятно, почему нас сажают в пары, и мы все время разговариваем между собой, а не с учителем. Сложно начать говорить с правильным произношением, если ты постоянно слышишь такую же неправильную речь, как у тебя самой, если еще не хуже.

– В группе же много студентов, и у преподавателя нет возможности всех контролировать, ну вот, студенты сами себя и проверяют.

– Ничего себе, методы обучения. Я же деньги платила, чтобы меня носители языка обучали, а не китайцы с корейцами! Они еще хуже меня разговаривают. Да, кстати, а произношению когда нас будут учить? Я же за этим сюда приехала, хочу говорить без акцента.

– Ну, как тебе сказать? Такой задачи у нас вообще нет. Мы учим студентов, как правильно написать резюме или как пройти собеседование и правильно написать отчет. То есть мы готовим людей из азиатских стран для подсобной работы в англоязычных странах. А уж как они говорят, это неважно, главное – чтобы их понимали работодатели. А если выучить их идеальному произношению, то они займут все топовые должности – они же готовы работать за меньшую зарплату. Зачем создавать самим себе конкуренцию?

Вот это да! Она все ждала, когда же ее начнут учить идеальному произношению, а ее в поломойки готовят, оказывается. Улыбаются, вежливые такие: «Welcome, уважаемая русская, ждем вас в посудомойки. Вот ваш сертификат». Ларчик просто открывался.

– Алло, алло! – кричала Доминика в трубку, думая, что связь прервалась.Продолжать разговор не хотелось. «Пусть думает, что связь прервалась», – решила она и положила трубку.

На занятия она решила все-таки пойти, пропустив только урок нелюбимой учительницы. «Пойду ко второй паре. За одно занятие не отчислят».

Она приехала раньше. Сильный ветер абсолютно растрепал ее длинные светлые волосы. «Пойду в туалет, пока есть время, и заплету себе косу. Я русская, буду с косой ходить».

Вот что интересно – только когда ты далеко от России, вдруг в тебе начинают проявляться истинно русские черты. Она никогда не считала себя русской. Она думала, что она просто человек. Она считала, что совсем неважно, в какой ты стране живешь, и неважно, кто какой национальности. Но вдали от Родины в тебе появляется это чувство – национальной принадлежности и гордости за свою страну.

В России все посиделки начинаются и заканчиваются одним и тем же – общим хором на тему «Как плохо мы живем в России, и все у нас самое плохое, не то что за границей». Но когда ты за границей и, не дай Бог, при тебе кто-нибудь, даже случайно, скажет что-то не очень хорошее про твою страну, у тебя это вызывает негативную реакцию.

Стоя перед зеркалом в туалете, она почти закончила плести себе длинную косу-колосок, когда почувствовала на себе пристальный взгляд. Она обернулась и увидела красивую молодую девушку в модных джинсах, кроссовках и с брендовой сумкой в руке. Девушка заулыбалась ей, как своей давней знакомой и спросила, почему она не пришла на первое занятие.

– Я заболела вчера и чувствовала себя очень плохо, – объяснила она, совершенно не понимая, откуда эта девушка вообще знает, что ее не было на занятиях.

Девушка взяла что-то со стола и надела на себя. Накинула платок и прикрыла рот специальной повязкой. Через секунду перед ней стояла Салима – девушка из ее группы, с которой она неоднократно беседовала в паре.

«Вот это да, – подумала она, – красивая какая, и одета модно. Бедняжка, вынуждена всю жизнь ходить в этом платье-чехле». Вот судьба у человека. Мы ведь в одно время живем, но у меня есть свобода, а у нее нет. А жизнь-то только одна! Интересно, что она думает о своей жизни. Как бы спросить по тактичнее?

– Ну как ты тут, привыкла уже в Австралии? – начала она издалека.

– Да, привыкла, но домой хочется, у нас лучше. Здесь ветер все время, холодно, меня абая спасает, – показала она на свой балдахин. – А ты-то сама как? – спросила она ее жалостливым голосом.

«Я чего-то не поняла? Это она меня пожалела, что я у меня нет такого платья-мешка и повязки на лице? Вот смешно», – и ответила:

– Да, холодно здесь. Вот уж не ожидала я такого от Австралии, думала жара будет и…

– … И кенгуру будут прыгать по улице, – смеясь, добавила Салима.

– Точно! Я тоже так думала, – рассмеялась она.

– А я так тут мерзну, – продолжила Салима.

– И я тоже, даже заболела. Представляешь, таблетки вчера не могла купить, хорошо, что из России привезла.

Они уже хохотали вместе.

Надо же, Салима казалась ей такой забитой бедной девушкой, а она, оказывается, обычная, современная.

– Скажи, – все-таки решилась она на серьезный вопрос, – а тебе не надоедает вот это платье все время носить, и на лице этот платок?

– Нет, не мешает, – совершенно обыденно ответила она, – я люблю носить разные платки. У меня много брендовых абаев.

– Я не могу ее не носить, – стала она вдруг очень серьезной и замолкла.

Ну, зачем она ее об этом спросила? Любопытство ее никогда до добра не доводило.

– Я должна ее носить, чтобы своей красотой не смущать мужчин, понимаешь? Мы же должны о других тоже думать, не только о себе, – закончила Салима и посмотрела на нее прямым открытым взглядом, в котором совершенно отсутствовала покорность и отсталость.Вот как бывает. Сколько раз она уже убеждалась, что нельзя жить штампами. Но эта история, наверное, навсегда излечила ее от этой болезни…

Избегнуть скучной учительницы ей не удалось. Что-то переставили в расписании, и вторая пара стала продолжением первой.

Темой сегодняшних занятий по грамматике было использование слов someone и anyone. В переводе на русский оба слова означают «кто-то». Но в английском языке существует разница в употреблении этих слов. Если нужно сказать утвердительное предложение, то используется первый вариант. Если задать вопрос – второй вариант. Было все понятно. После объяснения правила обычно следовал короткий тест на проверку знаний. Она быстро вставила необходимые слова в пропущенные места.

Они сдали тесты на проверку и приступили к следующей теме.

Тема была об употреблении наречия «меньше». В английском языке также существуют два слова: fewer и less. Разница в том, что fewer употребляется с исчисляемыми существительными, а less – с неисчисляемыми. Например, «меньше карандашей» – «fewer pencils», но «меньше времени» – «less time». Опять все было понятно. В тесте нужно было отметить правильные предложения. Все сдали тесты и пошли на перемену.

После перерыва учительница раздала их работы после проверки. У нее опять было три балла из десяти возможных.

Да что же это такое! Ну, где она могла сделать ошибки?! Темы были такими легкими…

Она посмотрела в свой листок и увидела, что учительница исправила абсолютно правильные варианты как в первом, так и во втором случае. Она подняла руку и попросила объяснить, за что она получила такую, по ее мнению, незаслуженно низкую оценку.

Учительница объяснила:

– Я дала вам лишь основные правила, но этот параграф был задан на дом, и на страницах 146 и 147 вы можете прочитать следующее: в вопросительных предложениях нужно использовать some вместо any, если вы ожидаете ответ «да».

– Как это, задавая вопрос, я могу ожидать ответ? – возмутилась она. – Значит, если я спрашиваю: «Ты женишься на мне?», то думая, что «да», я должна использовать одно слово, а если он мне ответит – нет, то я должна сказать: «Сори, давай я задам вопрос по-другому»? Бред какой-то.

– Ну а со вторым правилом, что не так? – продолжала интересоваться она.

– По поводу less и fewer? Многим людям не нравится, – пояснила учительница, – использовать слово fewer. Они считают, что оно плохо звучит. Поэтому в последнее время люди используют слово less как с исчисляемыми, так и с неисчисляемыми существительными. Все варианты из предложенных вам были правильные.

– То есть вы хотите сказать, что люди начинают говорить не по правилам и это становится правилом? – возмутилась она.

– Да, совершенно верно, – согласилась учительница.

– Так как же говорить правильно? – так и не поняла она.

– Да как скажете, так и правильно будет, – успокоила ее учительница.Кошмар какой-то. Как можно выучить язык, который меняет свои правила в зависимости от пожеланий малограмотных людей. Выходит, она приехала сюда за тысячи километров, чтобы понять, что говорить можно как угодно! Да стоило за это платить деньги?

Рассел и Салли с удовольствием приняли приглашение Доминики прийти к ней в гости.

В субботу с утра они еще раз созвонились и пришли к ней к обеду. Доминика встретила из в нарядном струящемся платье и пригласила их в дом, который оказался точной копией дома английской семьи в Лондоне: маленькая гостиная, крошечная кухня и две маленькие спальни на втором этаже. У Доминики не было своего участка, но зато была большая терраса с большим столом и маленьким патио, состоящим из нескольких горшков с цветущими олеандрами. На столе стояла бутылка вина и несколько мисок с чипсами, орешками и соленым печеньем. Этому она уже не удивилась. Причем она, зная, что так именно и будет, предварительно плотно пообедала дома.

В углу на стуле сидел красавец Вильям. Как ей показалось, он был не в духе.

– Мне некогда было готовить, да и не хотелось, – объяснила свой набор продуктов на столе Доминика. – Мы посидим, выпьем вина, а потом пойдем в ресторан и там поедим. Выпить лучше здесь, в ресторане же дорого вино заказывать.

– А вы знаете, есть здесь недалеко индийский ресторан, там еда недорогая и можно со своим вином прийти. Мы вам принесли две бутылки вина, там и выпьем, – сказала Салли.

– Правда? – обрадовалась Доминика. – Это замечательно. Я очень люблю индийскую кухню, она недорогая и очень полезная для здоровья.

Все сели вокруг стола и, разлив вино, стали разговаривать. Вильям не пил, в разговорах не участвовал, сидел очень мрачный и какой-то нахохлившийся.

Разговоры, в принципе, ничем не отличались от тех, к которым она привыкла в России, только вопреки русским беседам все их предложения начинались и заканчивались тем, как хорошо жить в Австралии и как плохо жить в других странах.

– Вот я сегодня специально решил в Интернете поискать информацию, в каких странах какие зарплаты, – начал Рассел.

– Очень-очень интересно! – воскликнула постоянно восторгающаяся Доминика.

– Представляете? Если у нас в Австралии средняя зарплата – 6000 $ в месяц, то в Англии – 2000 фунтов, а это чуть больше 3000 $. Ха-ха-ха! – захохотал он. – Ну как же можно на это жить? Да я бы ни за что не стал работать за такие копейки. А в Чехии вообще – 1500 $ в месяц. Как они выживают на такие деньги?!

– Да уж, – произнес немногословный Вильям.

Вот странно – он все время молчит, а если скажет только одну фразу, то кажется, что он имел в виду что-то очень важное. А скорее всего, он вообще ничего не имел в виду. У него, наверное, действительно проблемы с головой.

Про среднюю зарплату в России она решила не распространяться и продолжала наблюдать за Вильямом. Он тем временем передвинул стул с одной стороны стола на другую, и, посидев там несколько минут, опять поменял свое место на противоположный конец стола. Все гости накинулись на чипсы, и миски вмиг опустели. Доминика пошла за новой порцией на кухню. Она решила помочь Доминике досыпать чипсов в миски и заодно спросить ее, что бы это значило.

– Ты про Вильяма спрашиваешь? Так он же не пьет, но говорит, что на него ветер с парами вина дует, и он поэтому нервничает. Ты знаешь, – решила с ней посекретничать Доминика, – вот как ты думаешь, расстаться мне с ним или нет? Ну, он конечно молодой и красивый, но такой скучный… Поговорить с ним не о чем, денег у него нет, а я путешествовать люблю. Но за него платить не хочу! Я специально вас пригласила, чтобы ты посмотрела на него и уже посоветовала мне, что делать.

«Ничего себе миссия у меня сегодня! – подумала она. – Да и Доминика смешная, неужели сама не видит, что иметь такого Вильяма стыдно даже? Лучше уж вообще одной жить».

Но вместо этого спросила:

– А почему бы тебе не найти, например, такого, как Рассел? Посмотри, он и симпатичный, и постоянно что-то рассказывает, и не бедный. Наверняка можно таких мужчин найти здесь, в Австралии.

– Да, Рассел, конечно, интересный мужчина, но он же старый, ему же шестьдесят лет! Я молодых люблю. Я вообще не представляю, зачем Салли с ним живет. Я бы на ее месте давно к молодому ушла. Слушай, а скажи мне: может, мне в России найти себе какого-нибудь молодого мужчину лет тридцати? Я читала, что в России есть очень богатые люди.

Она чуть не поперхнулась. А потом, как могла, объяснила, что богатые есть, и молодые тоже, но они любят жениться на двадцатилетних девушках, и, так сказать, женщины более старшего возраста их не интересуют.

– Надо же, как необычно! А молодым девушкам они зачем? Они же для них уже старые. Да, Россия действительно загадочная страна.Она взяла миски и понесла их на стол. Навстречу ей попалась Салли, тоже решившая поучаствовать в «женских разговорах».

За столом остались только Рассел и Вильям. Рассел все продолжал что-то рассказывать. Она вошла в то время, когда он изрек:

– А вот вчера по телевизору в новостях рассказывали, что в Австралии произвели исследование, в результате которого выяснилось, что пожилые водители более аккуратные, – и посмотрел на Вильяма, ища в его глазах заинтересованность.

Вильям при этом сидел безучастно и даже не кивал головой.

Но Рассела это не смущало, он так любил разговаривать, что мог бы и фонарному столбу с утра до вечера излагать свои мысли по каждому поводу.

– Так вот, – продолжал он, – они проанализировали количество дорожно-транспортных происшествий с участием детей и выяснили, что на 10 аварий, участниками которых были дети, девять аварий произошли, когда их везли родители, и только одна когда их везли дедушки или бабушки.

Вильям продолжал смотреть в одну точку. А она не могла не вступить в разговор:

– Рассел, а ты знаешь какую-нибудь семью, в которой бабушка с внуком сидит и возит в ясли или детский сад, например.

– Нет, так что-то не припомню сразу, ответил он. – У нас вообще так не принято. Это их дети, пусть ими и занимаются. С моими детьми тоже никто не сидел.

– Ну и, я тоже не видела особо, чтобы бабушки с детьми в парках гуляли, – продолжала она.

– Да, при чем тут это, я тут до тебя рассказывал, что пожилые люди, оказывается – лучшие водители, – повторил он.

– Как раз при том, ну ты сам подумай, если бабушки и дедушки не сидят с детьми и, соответственно, не возят их на машине, а возят их только родители. Очень редко, когда пожилые люди возят своих внуков, но аварии с ними случаются, это означает, что они – самые плохие водители, теперь понимаешь? – разжевала она ему очевидный факт.– Да…. Я как-то так не думал, странно получается…. Значит, их исследование неверно… Нет, такого не может быть. Ты просто поняла неправильно. Если в новостях по телевизору это сказали, значит – это правда. Я верю нашему правительству, потому, что Австралия – лучшая страна в мире, – с пафосом закончил он.

Участвовать в таких разговорах она не любила и решила пойти посмотреть, что растет у Доминики на ее террасе. На террасу выходило кухонное окно, которое было открыто, и из него доносился разговор Салли и Доминики. Они обсуждали какую-то их общую знакомую.

– Ты представляешь, каждый день я ее вижу в новых платьях, к каждому платью сумка…

– Да, – поддакивала Доминика, – я тоже ее иногда вижу, у нее туфли под каждый наряд. Все такое изысканное.

– Конечно, – завистливо протянула Салли, – она же в Европе живет, а не как мы здесь – в захолустье. Да и денег у нее полно, свой же бизнес, что ты хочешь!

– Ты знаешь, как она продукты покупает? Просто подходит к полкам и кладет в свою корзинку все, что нравится, ни разу на ценник не взглянула. А один раз подошла ко мне и спрашивает: «Вот две упаковки молока, я не понимаю, чем они отличаются». А я же без очков не вижу, там мелко написано. Так она и говорит: «Да ладно, неважно, возьму дорогое – в него, наверное, меньше синтетики налили». А оно, представляешь, на доллар дороже стоило!

– Ну и ну, – Доминика покачала головой.

– А вчера, – продолжала Салли, – представляешь, подходит ко мне и спрашивает: «В какой салон можно сходить? Мне нужно волосы покрасить, подстричься и педикюр сделать». А что я ей скажу? Что я не хожу никуда, сама голову крашу, у нас же дорого по салонам ходить. Ну, я ей говорю: «У нас рядом с продуктовым магазином китайский салон есть. Они маникюр и педикюр делают».

Так она как-то покосилась на меня и говорит: «Не хочу я к китайцам, я хочу в нормальный салон, где белые работают».

А я ей:

– Так у китайцев же дешевле», а она мне и отвечает: «Не в дешевизне дело».

– Так и сказала? Да ты что. А в чем тогда дело, она не сказала? – с любопытством спросила Доминика.

– Нет, не сказала, а мне ее переспрашивать неудобно было, – призналась Салли.

– А она что, волосы красит? – удивилась Доминика, – а выглядит, как настоящая блондинка, цвет волос такой естественный. У нас в Австралии так точно не покрасят, это только в Европе можно таких специалистов найти, – позавидовала Доминика.Вдруг она поняла, что они говорили про нее. Это у нее изысканные наряды и это она, оказывается, богачка, живущая в Европе, а они – в захолустье. Нужно будет Лельке позвонить и рассказать, что по российским меркам она бедная, а по австралийским – просто богачка. А уж Леля с ее уровнем жизни вообще супермиллионерша.

Все опять собрались к столу и стали обсуждать тему покупки недвижимости.

Рассел похвалился своими арендными платами за дома в Порт-Хэдленде. Доминика очень заинтересовалась этим проектом. Потом разговор перешел к накоплению денег для пенсии – оказалось, все стараются положить туда денег как можно больше, потому что они облагаются меньшим налогом, чем если ты будешь их просто тратить.

Она слушала их беседу, и у нее сложилась стройная картина проживания в Австралии. Вообще, теория напоминала масонский заговор: такое не могло получиться само собой; должно быть, какой-то умный человек придумал.

Жизнь, в этой стране организована следующим образом. Людям выплачивается самая большая зарплата в сравнении с другими странами. И каждый человек, так же как Рассел, может это проверить – действительно, в других странах зарплата на порядок меньше. Поэтому, когда правительство говорит, что оно создало самый высокий в мире уровень жизни, ему все верят.

Но главный принцип состоит в том, чтобы дать – и сразу же отобрать. При этом не напрямую, а завуалированно. В пенсионный фонд можно положить деньги, чтобы меньше налогов заплатить, дома никому не нужные купить, потом продать, а прибыль опять на пенсию оставить.

Все услуги стоят в десять раз дороже. Ведь чтобы каждой официантке и посудомойке заплатить по 5000 $ в месяц (а людей-то в Австралии не очень много живет), каждый ужин в ресторане должен стоить 100–150 $ с человека. Все услуги стоят на порядок выше, чем в других странах.

Но парадокс состоит в том, что если платить большую зарплату, то люди перестают хотеть учиться и достигать чего бы то ни было: их устраивает непритязательная жизнь, к тому же они верят всему, что им вещают с экрана телевизора. И государству легко управлять необразованными доверчивыми гражданами. Оно издает сотни директив и ограничений, а лояльные граждане рады стараться их поддерживать. В общем, все счастливы. Всеобщий хэппи-энд.

А в России абсолютно все наоборот. Зарплаты самые маленькие, люди недовольны жизнью, все сравнивают свои зарплаты с заграничными, и никому в голову не приходит сравнить стоимость починки холодильника или поливки газона!

И самый большой процент людей, имеющих высшее образование, – в России. Образованных людей обмануть сложнее. Уровень недовольства растет, особенно правительством, которое не может обеспечить своим гражданам высокий уровень жизни. В результате многие мечтают уехать за границу.Как все просто, но почему-то это раньше в голову не приходило.

Она продолжала размышлять, механически перелистывая страницы журнала. На последней странице была красивая фотография парусника на фоне заката. Это была реклама морской прогулки на настоящем большом корабле с парусами.

– Посмотрите, может, нам на паруснике поужинать? Как раз мы успеем на шесть, – предложила она.

– Я знаю этот парусник, моя приятельница отмечала там свой день рождения, – сказала Доминика.

Что-то незаметно, чтобы ее, как ей казалось, замечательная идея всем понравилась.

– Ну, Рассел, посмотри! Мы же будем там закат смотреть с фужером шампанского. Это же так романтично, ты же вчера хотел, – попробовала она найти слабое звено.

– Так я же хотел на бесплатный пляж пойти и свое шампанское пить, а тут нужно за прогулку заплатить сто долларов за час, да еще за ужин. И шампанское там наверняка очень дорогое, – рассудительно объяснил свою точку зрения Рассел.

– А давайте, правда, пойдем! – поддержала ее Доминика. – Вот смотрите, если один час, то сто долларов, а если два часа, то всего 150 $.

– Ну, это другое дело, на два часа можно. Правда, дорогая? – обратился Рассел к супруге.

Чувствовалось что в Салли идет внутренняя борьба. Помолчав несколько секунд, она ответила:

– Ну конечно, если ехать, то на два часа.

Они приехали на пристань и купили билеты. Она очень боялась, что будут ветер и волны, но океан выглядел спокойным. Совсем без ветра тоже нельзя – это же парусник! Они поднялись на корабль. Ощущения было сложно передать. Корабль был старинным, или был сделан под старину – на самом деле это было неважно. Паруса надулись, и парусник понесся по океану прямо к солнцу. Не хватало только длинного платья, шляпки и кружевного зонтика, чтобы полностью ощутить себя героиней романа Жюля Верна.

Корабль вышел из лагуны, и она поняла, что казавшиеся маленькими волны оказались не такими уж и маленькими. Парусник наклоняло из стороны в сторону, и они, купив только по фужеру шампанского, решили ужин не заказывать. Ее сразу же укачало, и, чтобы они не заметили, она решила пойти на нос корабля и постоять на ветру в надежде, что ей станет лучше. Лучше не стало. Издалека было видно, что остальная компания тоже чувствует себя не лучшим образом. Да, идея оказалась не очень удачной. Но кто же мог подумать, что тихий с виду океан обладает такой мощью?

Кто-то тронул ее за плечо. Она обернулась.

– Мадам, я вижу, вам плохо, я могу вам помочь. Идемте со мной.

Они поднялись в рубку. Сопровождающий ее мужчина оказался капитаном корабля, он сказал что-то рулевому. Тот кивнул головой и освободил ей место за штурвалом.

– Что, я?.. Нет-нет, я не умею, я боюсь, ни за что, – скороговоркой выпалила она.

– Мадам, не бойтесь, у нас есть дублирующий штурвал, – успокоил ее капитан.

Ну и ладно. В голову пришли слова Тома Сойера: «Не каждому мальчику впадает такая честь – покрасить забор».

Она взяла в руки штурвал. Он был настоящим. Она повернула его чуть влево и почувствовала, что огромный корабль слушается ее команды! Через минуту она освоилась и уже не боялась. Она сосредоточилась: в ее руках была судьба многих людей на корабле.

– Как вы себя чувствуете? – вдруг услышала она голос капитана.

Ой, и правда, она совсем забыла, что десять минут назад думала, что ее стошнит.

– Спасибо, мне действительно помогло. Не могу себе представить, что не прошло еще и часа, а мы купили билет на два. Все-таки для меня такая качка очень сильная.

– Мы пристаем к пристани каждый час, и те, кто купил билеты на час выходят, и заходят другие, – пояснил ей капитан.

– Вот здорово! – обрадовалась она. Спасибо вам большое, я пойду своим друзьям скажу.

Веселая и румяная, она сбежала по лестнице вниз и застала своих друзей полулежащими в креслах с лицами сине-зеленого цвета. Хуже всех было Вильяму.

– Представляете, мы можем выйти сейчас и не мучиться еще час! – обрадовала она их.

– В каком смысле выйти? Мы же заплатили за два часа, нам же деньги никто не вернет, – пролепетал Рассел.

– Ну и что, что не вернет, зато мучиться больше не нужно будет. Посидим на берегу, поужинаем. Лучше же, чем эта качка.

При слове «поужинаем» Салли быстро поднялась с кресла и побежала в туалет.

– Нет, мы будем два часа плавать. Ветер после заката стихнет, и волны успокоятся, – еле-еле прошептала Доминика.

Это они серьезно? По ним вроде не скажешь, что в состоянии шутить.

Корабль начал швартоваться.

– Ну, в таком случае, я сойду на берег одна и подожду вас в кафе, – бросила она напоследок, развернулась и вышла.

Она заняла столик с панорамным видом внутри кафе. Заказала себе жареных креветок, кальмаров и фужер красного австралийского вина. Солнце медленно катилось к закату. На его фоне очень романтично смотрелся настоящий парусник со ставшими алыми от закатного солнца парусами. «Как хорошо, что меня там нет», – мелькнуло в ее голове. Иногда гораздо лучше смотреть со стороны, чем быть в эпицентре события, подумала она про бедных своих друзей, пожелавших получить услугу за уплаченные деньги полностью. А тут хорошая еда, и вино, и легкая музыка, и огромный красный шар на горизонте, который становится все меньше и меньше, и вдруг за несколько секунд наступила абсолютная темнота.

Ее друзья вышли с корабля очень бледные и измученные: наверное, ветер все-таки не стих и их мотало до последней минуты. Даже непонятно, как себя с ними вести: вроде нужно посочувствовать, но они же сами себя обрекли на мучения. «Лучше сделать вид, что ничего не произошло», – решила она.

Когда они уже садились в машину, чтобы ехать обратно, у Рассела зазвонил сотовый. Это был его брат, живущий в Сиднее. После нескольких приветственных фраз, видимо, на вопрос брата «Что ты делаешь?» Рассел с гордостью ответил: «Да вот, на старинном паруснике плавали, смотрели закат. Билеты были, конечно, дорогие, 100 $ за час, но 150 $ за два часа. Мы, конечно, купили на два часа и не пожалели, ты же понимаешь.– Good value!!! – послышался голос брата из трубки.