В когтях у сказки

– Каспер? – с тревогой окликнула девушка.

Кот приподнял голову, но тут же снова уронил ее на лапы. Из закрытых глаз текла какая-то жидкость, похожая на слезы. Анна вернулась, присела рядом на корточки и провела рукой по голове животного:

– Что с тобой, дорогой? Похоже, ты заболел! Потерпи, милый! Доберемся до города – первым делом покажем тебя ветеринару.

Эту породу людей в халатах Каспер ненавидел. От возмущения он слегка оживился, мяукнул простуженным басом и даже боднул головой протянутую руку хозяйки.

– Вижу, ты не так плох, – улыбнулась Анна. Каспер с готовностью подтвердил, что он в полном порядке, но как только за хозяйкой закрылась дверь, он снова повалился на бок. В больших желтых глазах светились боль и мука.

Спускаясь по лестнице, Анна услышала звонкий голос сына:

– Доброе утро, мистер Свин, мистер Неро, миссис Пэт.

Девушка улыбнулась, затем застыла на месте, решив, что ослышалась. Мистер Неро?! Он жив?!

Словно в ответ на ее вопрос, внизу загудел знакомый голос. Мистер Неро бодро пробормотал какую-то неразборчивую фразу. Анна кубарем скатилась на один пролет, перевесилась через перила и в изумлении уставилась вниз. Анна надеялась обнаружить в столовой Ласло, но вместо этого во главе стола, накрытого к завтраку, восседал… Раньо Неро собственной персоной. Если не считать болезненной желтизны кожи, выглядел старик превосходно, по крайней мере, куда лучше многих, кому довелось накануне быть проткнутыми насквозь ржавой железякой.

Пару минут спустя Анна поняла, что все-таки сделала поспешные выводы о состоянии здоровья старого джентльмена: движения раненого казались скованными, немного нелепыми, как будто ему было трудно шевелить рукой. Пару раз он даже промахнулся, кусок поджаренного тоста ткнулся в острый подбородок. Бедняга! Не желает показывать, как ему больно. Столько усилий, чтобы доказать жадным родственникам, что их радость была преждевременной.

– Доброе утро, мистер Неро, – приветливо сказала девушка, спускаясь в столовую. – Рада вас видеть в добром здравии.

– Доброе утро, – немедленно прокаркал старик. – Спасибо.

Анна села за стол, подняла глаза и не сдержалась:

– Какого черта?!

– Не груби! – Рявкнул старик. Из открытого рта немедленно посыпались крупные куски непрожеванного хлеба.

– Что это с ним? – Испуганно шепнул Ник.

Анна резко повернулась к Свену и грозно спросила:

– Вы в своем уме?!

В ответ тот радостно заржал:

– Попались! Попались!

В полном восторге толстяк принялся колотить по столу зажатой в кулаке серебряной вилкой.

– Вы спятили! Тело еще не остыло, а вы…

– Не бойтесь, это не труп, – «успокоил» он.

– Мама, меня тошнит, – пискнул Ники. Анна обняла его за плечи, продолжая сверлить толстого кретина яростным взглядом.

– Перестань, парень, – подбодрил тот, игнорируя ее возмущение. – Смотри, это всего лишь заводная кукла.

– Откуда эта гадость? – сквозь зубы спросила Анна.

– Лет пятнадцать назад папа заказал свою копию, задумал разыграть нас на Хэллоуин, – пояснила Пэт.

– Спасибо, дорогая, – оскалился в ее сторону любящий муж. – А теперь сделай милость – заткнись.

Патриция опустила голову, покраснела, но послушно замолчала.

– Папашка обожал розыгрыши, – поведал Свен. – Это чучело – его любимая игрушка. Посадит его, бывало в свое кресло за стол при гостях и подглядывает из-за занавески, как уважаемых гостей пучит при виде того, как миллионер плюется хлебными крошками и отвечает невпопад. Болван был сделан на совесть, фокус всегда проходил на ура. Не знай вы, что Неро-покойник, тоже бы купились. Потом забава прискучила, куклу убрали в чулан, а я сегодня про нее вспомнил, решил, так сказать, помянуть любимого тестя.

– Это была дурацкая идея, – сказала Анна, с трудом отводя взгляд от застывшего в нелепой позе манекена.

– Фу-ты, ну-ты, тебя забыли спросить, – парировал толстяк. – Как хочу, так и развлекаюсь. Никто мне теперь не указ. Захочу-посажу за стол хоть самого дьявола!

– Осторожнее, – недобро усмехаясь, предупредила девушка, – дьявол может принять ваше приглашение.

Не успела она договорить, как из прихожей донеслось неторопливое «цок…цок… цок…».

Свен побледнел. Пэт не сводила глаз с двери. Ник вцепился в Анину руку и мелко задрожал.

Шаги все приближались, пока, наконец, не замерли у самого порога. Кто-то толкнул створку, в образовавшуюся щель просунулась черная голова с рожками. Патриция завизжала. Анна успела подумать, что накликанный ей дьявол как-то мелковат, когда существо с грохотом полностью ввалилось в комнату.

– Коза! – с видимым облегчением выдохнул Свен, нервно рассмеялся и погрозил Ане пальцем.

Ник спрыгнул со стула и, не спрашивая разрешения, бросился к маленькой козочке. Животинка застыла на месте, тараща желтые глаза на людей. Топот ног бегущего мальчика привел ее в чувство, в последний момент она увернулась от его протянутых рук и поскакала обратно в прихожую, высоко вскидывая задние ноги. Ник с визгом кинулся следом.

Когда Анна дошла до двери, мальчик и козленок выбегали из кухни под возмущенные вопли Ромолы и звон бьющейся посуды. Они пронеслись мимо Анны, чуть не сбив ее с ног. Проводив их взглядом, Анна заглянула на кухню.

– Мой любимый горшок! – причитала служанка, заметая большие коричневые осколки в совок. – В чем я теперь буду готовить гуляш?

– Пожалуйста, простите, – смутилась Анна.

Ромола ответила тяжким вздохом.

– Хотите, я заплачу за горшок?

– На что мне деньги? – всплеснула руками женщина. – Эти козы! Мало того, что они сожрали всю мою спаржу, так теперь еще расколотили замечательный горшок. – Ромола издала еще один протяжный вздох и высыпала черепки в мусорное ведро.

– Мама! Мама! Я его поймал! – донеслось откуда-то из глубины дома. Через минуту счастливый Ник влетел в кухню, прижимая к себе брыкающегося козленка.

– Отдай его Ласло, – сдвинув брови, велела Ромола. – Пусть зарежет. Я приготовлю из него рагу.

Глаза мальчика расширились от ужаса. Он отступил на шаг, крепче сжимая козленка. Тот выдал жалобное «Меее!» и закатил глаза.

– Да не трясись, – смягчилась великанша, – пошутила я. Отнеси его во двор, подальше от дома.

Нику не нужно было повторять дважды. Нарушители порядка шустро испарились. Анна взглянула на служанку – та улыбалась.

– Чудесный ребенок, – сказала она почему-то с сожалением.

– А у вас есть дети? – Поинтересовалась Анна больше из вежливости.

– Бог не дал. – Улыбка исчезла, будто кто-то выключил свет, озарявший это грубоватое лицо.

– Простите.

Ромола отвернулась к большой мойке и загремела тарелками. Но Анна не спешила уходить. Напротив, она взгромоздилась на высокий табурет у окна, не обращая внимания на возмущенно подрагивающую широкую спину, и сказала задумчиво:

– Эта старушка вчера…