В конце строки

5 Второе письмо

Дорогой друг, дорогой напарник!

Я так и не поняла, как начинать эти письма. Не должно же это быть настолько сложно? Мы делились столькими вещами, рассказывали друг другу столько тайн… Любой бы сказал, что это проще простого. Еще несколько фраз, пара признаний, которые затеряются среди других.

Дорогой друг, дорогой напарник… Сегодня я вновь заговорила о тебе. София считает, что это неправильно. Говорит, что пришло время перевернуть эту страницу. Но с кем?

Парень со скалодрома мне нравился, – по крайней мере, я так думала. Кажется, я начала привыкать к его присутствию, к тому, что оно означало: новый этап, новую возможность, друга, с которым у меня будет много общего. Но парень со скалодрома – идиот, а идиоты мне не нужны. Это ведь не сложно понять? Мне нужен разумный человек, а это точно не про него.

Уиллоу все дни проводит вне дома. Иногда я вижу его на крыше. А иногда лишь слышу, как он мяукает, но знаю, что он где-то там.

Думаю, он тоже тебя ищет. Он каким-то образом чувствует, что тебя нет. Знает, что ты ушел, но остался где-то здесь, знает, что ты все еще где-то здесь, ждешь.

Хотя бы Уиллоу смог это понять. Возможно, я бы тоже смогла. София говорит, что я должна попробовать знакомиться с другими людьми, пока только знакомиться. И ты знаешь, я никогда не закрывалась от возможности подружиться с кем-то новым, но мне сложно заводить друзей. Когда выдается такая возможность, мне хочется узнать людей, хочется, чтобы они узнали меня, приняли и не видели во мне только выжившую в трагедии…

Думаю, София права. Думаю, что мне нужно дать шанс себе и другим. Возможно, настало время попробовать. Позволить другим людям увидеть меня.

6 Нико и Элена

– Надеюсь, ты понимаешь, что тебе придется за это заплатить.

Даниель одарил меня отрепетированной улыбкой и повернулся к девушкам:

– Он шутит.

– Нет. Не шучу, – настоял я. – Мне это вычтут из зарплаты.

– Как они узнают, что это был ты?

– А что, тебе было бы все равно, если бы это вычли из зарплаты у другого официанта, придурок? – подначивала его Ева.

Даниель отпил из своего бокала.

– Ладно, ладно. – Он отпил еще.

– Что ты делаешь? – спросила Ева.

– Ну вы же знаете поговорку: нет тела – нет дела.

– Ты же должен понимать, что в данном случае именно когда чего-то недостает, это означает, что дело есть?

Даниель намеренно меня проигнорировал, но времени убеждать его у меня не было. Вскоре у бара передо мной появилась рука с парой купюр.

Я поймал взгляд Элены.

– Это за меня и Софию, – бросила она.

В ее жесте не было враждебности, лишь срочность, которую она, возможно, ощутила по моей вине.

– Я не имел в виду… – начал я. – Я и не сомневался, что вы… – Я не знал, как закончить эту фразу.

Элена продолжала выжидающе на меня смотреть своими огромными глазами, ей было неловко, и наконец я вздохнул, взял деньги и ушел к кассе.

Когда я вернулся со сдачей, Даниель уже уходил.

– Пойду посмотрю, есть ли у них в караоке какая-нибудь песня Тейлор Свифт. Нико, ты присоединишься? – спросил он, пытаясь перекричать музыку.

– Ты забыл, что я вообще-то здесь работаю?

Он пожал плечами и скрылся в толпе.

Когда все остальные ушли, Ева ненадолго осталась со мной. Вскоре поток клиентов увеличился, и я уже не мог с ней болтать, поэтому она тоже направилась к танцполу.

Кажется, я был слишком оптимистичен, когда думал, что смогу этой ночью достать из рюкзака свой томик Лорки [3] – у меня с собой была «Публика» – и продолжу его читать за барной стойкой.

В здании «У Райли» было три этажа: на первом располагались бар и коридор, который вел к лестницам, шедшим на второй этаж. На этом этаже, рядом с туалетами, было несколько столиков, с которых открывался вид на танцпол и на все остальное заведение. Еще было небольшое полуподвальное помещение, по-своему очаровательное, – это было укромное, тихое местечко, достаточно вместительное, чтобы затеряться, если хочется, и достаточно уютное, чтобы столкнуться с тем, с кем хотелось бы.

3

Федерико Гарсия Лорка – испанский поэт и драматург.

Иногда работало караоке. В такие вечера появлялся стол с проектором и небольшим экраном, и пьяные посетители паба выходили на сцену, чтобы зажечь по полной. Это было весело.

Потихоньку клуб заполнялся людьми и наконец достиг того идеального равновесия между знакомым и неизвестным, которое я обожал как посетитель. Однако как работник я вскоре понял, что такое количество людей переходило все границы «знакомого».

И все же, несмотря на то что первые пару часов мне было нелегко, вскоре я приспособился к этому ритму. К счастью, опыт у меня уже был, на прежней работе мне нужно было делать то же самое, только платили мне гораздо меньше.

Ближе к трем бар начал пустеть. Возбуждение полуночи сменилось неспешным потоком людей, которые уже успели выпить лишнего. Те, кто танцевал, в конце концов сели, те, кто до этого сидел, стали прощаться и с теми и с другими на выходе, а те, кто пел караоке, начали терять достоинство в глазах других.

Вдали я разглядел Даниеля, он разговаривал с университетскими знакомыми и новыми друзьями, чьи имена я, скорее всего, через неделю не смогу и вспомнить. Девушки мелькали повсюду: на танцполе, сидели у лестницы, смеялись в углу у подиума…

Когда Ева приземлилась на стул напротив меня, атмосфера была уже совсем спокойной. Должно быть, Элена с Софией ушли в туалет, потому что я заметил, как они поднимались по лестнице.

Ева была растрепанная, вспотевшая и чересчур раскрасневшаяся.

Я убедился, что клиентов у барной стойки не было, и успел протянуть ей стакан до того, как она у меня его попросила.

– Все хорошо? – поинтересовалась она.

– Я уже успел затереть две блевотины, поругаться с одним парнем с нашего факультета, который перебрал, и потерять щипцы.

– Щипцы?

– Для льда.

– Как можно потерять щипцы?

Я пожал плечами:

– Возможно, они все же найдутся.

– И тогда эта ночь станет заметно лучше, – с издевкой сказала она.

Я посмеялся.

– Все прошло хорошо, правда, – признался я. – Работы много, но я справляюсь.

– Ну вот и потренируешься перед тем, как открыть «Офелию», где иголке будет негде упасть. Ты будешь готов к тому, чтобы достойно обслужить всех, – улыбнулась она.

Я собирался ответить, как вдруг с лестницы раздался грохот.