Небожители, словно денди,разодетые в пух и прах,на Олимпе вкушают бренди,ощущая системный крах.Аполлон – прохиндей для скифов,и плюёт на Гермеса гот,и в досаде герои мифовотвлеклись от мирских невзгод.Потускнел их музейный глянец,и ползёт шепоток давно:«Не надейтесь на старых пьяниц,Возрождения не дано.»Олимпийцы, питаясь плотно,могут только детей строгать.Надо ль им посвящать полотнаи поэмы о них слагать?Им,
увы, не к лицу румянец —их корёжит похмельный стресс.Отрекитесь от старых пьяници восславьте в душе прогресс.Уверенно.Без оглядки.
Сыграй!
От пули, в петле, на кресте,терпя униженье и боль,увы, умирают не те,кто выбрал постыдную роль.Брезгливо поправ суету,в извечной «гульбе и пальбе»сыграй мне, актер, доброту,а я подыграю тебе.Хоть мир наш не слишком хорош,в нем можно любить и дружить,сбежав от елейных святош,которые учат нас жить.Наплюй же на ад и на райи, чтя назначенье свое,удачу, актер, мне сыграй,но так, чтоб я верил в нее.Таланты нас вряд ли спасут:при них только горше вина.Не прав инквизиторский судповсюду во все времена.Бесстрашно взойдя на костери глядя с достоинством вниз,сыграй мне надежду, актер,и выйди с поклоном на «бис».
Ваше горе
С болью в потухшем взоре,горбясь под сводом тьмы,дайте мне Ваше горехоть на денёк взаймы.И, за кредит в ответе,я его увезу,чтоб изучить при светеи уронить слезу.В тонкой хрустальной чашепри огоньке свечигорькое горе Вашея сохраню в ночи.Сильно ли мы повздорим,если под утро вдругхрупкую чашу с горемя упущу из руки отряхну с метёлки,как доберман, скуля,Вам на подол осколкичистого хрусталя?
Поэту 2004
Коль желчь в мозги попёрлаи хлещет через край,не рви сутяжно горло —ложись и умирай.Долгов и обещанийсорви с себя хомут.Не надо завещаний:наследники поймут.Лежи во тьме без дела,угрюмый и худой,температурой теларавняясь со средой.Отринь свои томленьяв суровейшем из мести предавайся тленью,а если надоест…Пожалуйста, воскреснии к солнцу поспеши,расплёскивая песниокрепнувшей души.Смотри взасос и в оба,расправь цыплячью грудьи здесь, на крышке гроба,спляши хоть что-нибудь.Пускай ты был занудой —пока способен петь,могилой, как простудой,дано переболеть.
На вокзале
Посетив до отбытья вокзальный буфет,в бестолковой
его суетечёрно-белым штрихом я рисую рассветна измятом бумажном листе.Затемнённого леса вдали полоса,склон горы, от тумана седой,и свинцовою глыбой висят небесанад болезненно-серой водой.Не художник я вовсе. Но всякий поймёт,рассмотрев чёрно-белость листа:через миг уже солнышко силу возьмёти плеснёт на природу цвета.Под лазурью небес заискрится вода,скинув одурь, внушённую тьмой…За пределы рисунка бегут поезда,и один из них, кажется, мой.
Хорошие
Отвергая подачки на блюде,презирая картинные позы,повсеместно хорошие людивызывают горючие слёзы.К личной выгоде глухи и слепы,помогая в беде и в хворобе,все они до смешного нелепы,как подсолнух, цветущий в сугробе.Злой пропойца, зверея от жажды,им вменяет грехов половинуи рыдает, спасённый однажды,перед тем как ударить их в спину.Лишь священник, в душе просветлённый,воздаёт им молитвою робкой,чтоб заплакал поэт умилённыйнад своей чечевичной похлёбкой.Время тихо трясёт покрывало,шелестя на могилах заросших:умных много и честных немало,но всегда не хватает хороших.Не блистая в пикантных интригах,принимая чужие заботы,в интервью, в кинофильмах и в книгахэти люди скучны до зевоты.Потому-то (возможно, впервые),чтоб сюжет получился горячийи они воплотились живые,нужен кто-нибудь дерзкий и зрячий.
Ариозо
Глаза в пространство мужественно пяля,как бы не ждя от публики щедрот,певец застыл изящно у рояляи сделал вдох, выпячивая рот.И сквозь гортань, привычную к длиннотам,смирив коктейли, выпитые впрок,он произнёс мелодию по нотам,как назубок заученный урок,а на десерт руладою гнусавойизобразил общение с лунойи улизнул походкою вертлявой,недоуменье чуя за спиной.
В праздник
Над рождественской столицей,меж гирлянд холодных звёзд,воспарило небо птицей,распустив павлиний хвост.Даже тех, кого томилобездорожье впереди,красота ошеломиладо стеснения в груди.Зодиак в тиши качаловзмахом дивного хвоста:небо словно отмечалодень рождения Христа.В толчее однообразнойбез привычных взору вехкрасота была заразнойдля задравших лица вверх.Обрели гуляки веру,охладели к соцсетям,захотелось им карьерупод откос пустить к чертям,дать отпор привычкам вредным,не сутяжничать, не лгатьи с утра больным и беднымв упоенье помогать,обходиться коркой хлеба,речи молвить напрямики таращиться на небо…Лихоманка длилась миг.Многим этого хватило,чтоб утратить пиетет: