В открытом море(изд.1965)-сборник

ПОЕДИНОК

У Каменного мыса, вблизи от наших коммуникаций, появилась неуловимая подводная лодка противника. Ее перископ несколько раз видели корабли и береговые посты наблюдения, но «морским охотникам» не удавалось захватить лодку врасплох: во время бомбежек она бесследно исчезала, словно растворялась в воде.

Подводная лодка до того обнаглела, что даже днем попыталась торпедировать госпитальный корабль. К счастью, капитан издали заметил сверкнувшую на солнце головку перископа и своевременно дал задний ход... Торпеда не попала в корабль, она пронеслась почти под его носом.

После этого нападения на поиски подводной лодки ходило несколько «морских охотников». Они сутки дрейфовали в море у мыса и только раз акустической аппаратурой уловили шум винтов под водой. «Охотники» строем фронта прошли над подозрительным местом и пробомбили его так, что даже лежащая на глубине камбала всплыла вверх брюхом, а подводная лодка почему-то осталась невредимой.

Ночью, за милю от Каменного мыса, береговой пост видел, как она, всплыв, удирала в море. Артиллеристы обстреляли ее, но утопить не сумели: лодка ускользнула из-под луча прожектора и скрылась в темноте.

Решив, что после такого угощения подводной лодке не захочется вернуться на старое место, «морские охотники» вернулись в базу. А через день стало известно, что невдалеке от Каменного мыса зазевавшемуся буксиру торпедой оторвало корму.

Наше соединение получило приказание во что бы то ни стало найти подводную лодку и уничтожить.

На второй поиск пошло пять МО. Среди них был и катер младшего лейтенанта Шиманюка, прозванный матросами «Глухарем».

Этот катер не имел акустической аппаратуры и не мог прослушивать морские глубины, поэтому его не посылали в далекие дозоры, а держали в базе как посыльное судно. Он почти все время сновал из бухты в бухту по вызовам, охранял на рейде прибывавшие танкеры с горючим и безоружные транспорты.

Младшего лейтенанта Шиманюка, конечно, не устраивала такая неприметная и суетливая работа. По натуре он был человеком отчаянным и рвался в море, в бой, но его пыл охлаждал осторожный и уравновешенный начальник штаба нашего соединения.

— Успеете, навоюетесь еще, молодой человек, — говорил он ему. — Слишком у вас кровь горячая. Пусть остынет на рейде. В бою хладнокровные нужны.

Шиманюк и вправду был горяч и порывист. Он мог вспылить по любому пустяку. А когда волновался, то начинал немного заикаться. Волосы у него росли какого-то огненно-рыжего цвета; твердый подбородок был раздвоен, а востроносое лицо — сплошь усыпано золотящимися веснушками.

Меня прислали к Шиманюку дублером. По очереди с ним я должен был нести командирские вахты и приучаться самостоятельно водить катер.

Предстоящее дело нас обрадовало. Приняв солидный запас глубинных бомб, мы со всем отрядом двинулись к Каменному мысу.

Придя на место, катера разошлись на видимое расстояние друг от друга и целый день дрейфовали, не запуская моторов.

Наши соседи чутко прислушивались к звукам под водой, а мы ограничивались лишь наблюдением за поверхностью моря. Занятие это довольно утомительное и однообразное. Наши наблюдатели то и дело протирали глаза и прятали в ладони зевоту.

В последние дни у нас было немало вызовов и тревог, катер почти не стоял у стенки. Мы больше недели питались всухомятку. Поэтому Шиманюк не замедлил воспользоваться длительным и спокойным дрейфом. Вызвав на мостик катерного кока матроса Сапурова, он приказал приготовить флотский борщ, макароны, а на третье — компот.

Эти блюда Сапуров готовил отменно. И вот, когда мы в сумерках расположились на палубе поесть сапуровского борща, проклятой подводной лодке взбрело всплыть прямо под нашим катером. Вначале мы услышали металлический стук в днище, потом крик трех наблюдателей:

— Перископ! С правого борта перископ!

Тут, конечно, полетел хлеб, покатились миски с борщом, зазвенели ложки по палубе...

Шиманюк, как на крыльях, взлетел на мостик. Он дал ракету соседям и, боясь, что лодка уйдет далеко в сторону, не набрав еще полной скорости, принялся бомбить ее.

От близких взрывов катер подбрасывало, обдавало брызгами и кренило.

Все четыре МО заметили сигнальную ракету и бешеную пляску нашего катера. Они моментально отрезали подводной лодке путь отхода в море и, сжимая полукруг, стали прислушиваться к шумам под водой.

А я в этот момент ясно различил на воде масляные пятна, расплывавшиеся широким кругом, и показал на них Шиманюку. Младший лейтенант обрадовался и поспешил передать семафором капитану-лейтенанту Корневу, что лодка нами потоплена.

Капитан-лейтенант не замедлил примчаться на своем катере. Взглянув на бурые пятна, он еще раз пробомбил это же место и пустил в ход шумопеленгатор.

— Молчит, — радостно сообщил он нам. — Видно, крепко досталось. Вон как масло травит!

Шиманюк собрался было скромно ответить, что впредь готов так же чисто работать, но вовремя сдержался, так как заметил перепуганную физиономию механика, поднимавшегося на мостик.

— У нас сальники выбило. Машину заливает. Не могу воду остановить... — задыхаясь, доложил механик. — Скорее к берегу — иначе крабов будем кормить!

Крен катера заметил и капитан-лейтенант.

— Чего это вас скособочило? — обеспокоенно спросил он.

— Сальники вышибло, отсек заливает! — ответил Шиманюк.

Капитан-лейтенант приказал одному из подошедших МО передать нам буксирный конец и быстрее тащить к берегу.

И вот, идя на буксире к скалистому мысу, мы заметили, что за нами тянется маслянистый след. Бледнея, мы переглянулись с Шиманюком. Теперь нам стало ясно, что масло травила не подводная лодка, а наш собственный катер, пострадавший на малой скорости от взрывов глубинных бомб. Можно было бы промолчать, никому ни слова не сказать об этом, но Шиманюк доложил капитану-лейтенанту о нашем весьма неприятном открытии.

Сообщение Шиманюка, как и следовало ожидать, вызвало среди командиров катеров негодование. Из-за нас опять была упущена подводная лодка.

Проверить в точности, чье масло плавало на воде — катерное или подводников, — не представлялось никакой возможности. Глубины в этих местах оказались такими, что нельзя было спустить водолаза.

«Морские охотники», пока мы ремонтировались у мыса, в течение суток бессменно дежурили в море, настораживаясь при всяком всплеске и пузыре, поднимавшемся из глубины, но ни глухих стуков, ни работы механизмов под водой никому из них не удалось услышать.

Подводная лодка либо опять ловко увильнула от бомб и таинственно исчезла, либо навсегда осталась лежать на дне.

Дольше болтаться в море у мыса всем катерам не имело смысла. Капитан-лейтенант, обозленный неудачей, оставил в дозоре только наш МО, а всем остальным приказал лечь на обратный курс.

— Не уходите отсюда до тех пор, пока не получите особого распоряжения, — сказал он и даже не попрощался с нами.

Шиманюк догадывался, каким может быть это особое распоряжение. После такой неумелой бомбежки его могли списать в резерв, а в лучшем случае оставить помощником у более опытного командира катера.