В Питере НЕжить

П ервой из коммуналки на Невском пропала Гамаюн. Никто этого не заметил – пернатая девица вечно где-то пропадала. Утром понедельника исчез Домовой. Никто не придал этому значения – он давно грозился съехать, потому как единственный следил за порядком в «местах общего пользования» и всегда громко высказывал своё недовольство по этому поводу. А вот когда из коммуналки пропал Леший, все заволновались.

– Это всё очень странно, – покачала головой Ведьма. Невысокая, молодая, черноволосая и, как и полагается ведьмам, загадочно красивая, она стояла на пороге кухни, прислонившись к дверному косяку, и глядела перед собой огромными глазами. Такими же болотно-зелёными и мутными, как облупленная плитка на стенах. На плече висело застиранное банное полотенце, тощими руками Ведьма прижимала к груди косметичку с золотой надписью «Гусси». В ванной шумела вода. – Ты так не считаешь?

Вампир неохотно оторвал взгляд от экрана ноутбука и облизнулся. Он тоже был молод, а по меркам вампиров, и вовсе юн. Рыжие кудри и бездонные чёрные глаза, которые так нравились романтичным питерским девушкам. И Ведьме – тоже.

– А? Это ты мне? – спросил он.

– Говорю, странно это всё…

Запищал, закипев, чайник, и на кухню зашёл, постукивая костяной тростью, Кощей. Он был лыс, стар и хромал на правую ногу, но спину держал ровно, а подбородок высоко – в Кощее ещё читалась былая стать, и даже потрёпанный спортивный костюм не мог её скрыть.

– Что странно? – прохрипел он, подтягивая на ходу красные треники с белыми полосками.

– Леший. И другие, – сказала Ведьма. – Куда они запропастились?

Кощей повесил трость на спинку стула, выудил из накренившегося шкафа чашку с крупной надписью «Сила в сказках», забросил в неё две чайные ложки растворимого кофе, залил кипятком и только потом заговорил:

– Не знал, что вы дружили.

– С кем? – вскинула брови Ведьма.

– С Лешим. И другими.

Ведьма непонимающе нахмурилась:

– Нет, мы не дружили. При чём тут это?

– А чего вас это тогда так заботит? – цыкнул Кощей, сверкнув золотым зубом.

Проковылял к столу и сел поближе к окну, собирая серой кожей скудный свет, который добирался до квартиры из жёлтого двора-колодца. По стеклу тянулись застывшие дождевые капли. За окном было серо, и на кухне горела, помогая солнцу, потолочная лампа, очерчивая на полу зыбкий жёлтый круг. Но света не хватало: старенькие электроплиты, разномастные стиральные машинки и кухонные шкафы, заботливо обклеенные новой плёнкой, оставались в тени. Над плитами висели травы, которые запасала Ведьма для зелий и заклинаний, сохла на сушилке детская одежда, которая никогда не помещалась в комнате Су Анасы и стремилась захватить всю квартиру. Это же пытались сделать бесконечные самокаты и санки, оккупировавшие общий коридор. На подоконнике засыхал фикус, который никто не поливал с исчезновения Домового.

– А вас почему это не заботит? – всплеснула руками Ведьма и чуть не уронила косметичку.

– Меня заботит, что у меня спектакль через четыре часа, а вокруг опять какая-то суматоха. – Кощей закинул ногу на ногу и вальяжно откинулся на спинку стула, безуспешно стараясь не морщиться от боли в пояснице. – Артисту нужен покой, чтобы войти в образ.

– Уверен, интеллигентные зрители ТЮЗа оценят ваши старания, – прыснул Вампир, не отрывая взгляда от ноутбука.

Кощей с презрением покосился на юнца:

– Моя профессия хотя бы настоящая. В ней есть душа. Не то что эти ваши… как их… удавы-переводчики.

– Питон-разработчики, – закатил глаза Вампир.

– Одна погань – змеи. У змей – это всем известно – души нет.

– Посмотрю я, что вы скажете, когда я закончу курсы и начну деньги лопатой грести. Через год я себе целый банк крови куплю!

Ведьма громко фыркнула:

– У нас соседи пропали! Трое за месяц. Почему вы делаете вид, что ничего не происходит?

– Ну, пропали. А мы что можем сделать? – пожал плечами Вампир. – Это разве наша работа? Может, Леший в свой лес ушёл. На ретрит.

– Его лес, тот, что на нынешнем Комендантском проспекте был, давным-давно вырубили. А в чужой ходить – себя не уважать. – Кощей отхлебнул кофе и причмокнул от удовольствия. – Он как лет тридцать назад перебрался в эту квартиру, так, по-моему, ни разу в леса и не ходил.

– Вот! Я и говорю, что-то неладное творится! – Ведьма сделала ещё одну попытку привлечь внимание к проблеме.

На кухню зашёл низенький старичок в полосатом халате и широких штанах – круглый, улыбчивый, с корзиной белья в руках. Кивнув всем собравшимся лобастой головой с щетинистым ёжиком на макушке, он заторопился к одной из четырёх стиральных машин.

– Вот скажите, Сах иччи, – бросил ему Кощей. – Вы тоже считаете, что вокруг творится что-то ужасное?

Сах иччи взглянул на Кощея добрыми раскосыми глазами и задумался.

– Барыта этэнгнгэ! – наконец улыбнулся он и принялся забрасывать бельё в стиралку.

– Видите, Сах иччи считает, что беспокоиться не о чем. – Кощей отвесил старичку шутливый поклон.

– Сах иччи на всё отвечает одно и то же, – не унималась Ведьма. – Что не спроси – всё «барыта этэнгнгэ»!

– Барыта этэнгнгэ, – закивал Сах иччи, щедро насыпая порошка в машинку.

– Вот! – снова воскликнула Ведьма.

– Слушай, Ви, не разгоняй раньше времени, а, – вклинился Вампир и кивнул на пожелтевший календарь 1980 года, который висел над столом уже почти полвека. – У тебя шабаш на носу, посвящение, Лысая гора – думай о том, что действительно важно.

Кощей согласно закивал. Сах иччи сосредоточенно воевал с режимами стиралки.

Ведьма шумно выдохнула, открыла было рот, чтобы запротестовать, уже набрала воздуха в грудь, но вдруг развернулась на пятках и зло затарабанила кулаком в дверь ванной.

– Су Анасы! Сколько можно торчать в душе? Я два часа жду! Каждый день одно и то же! Сколько можно?!

Шум воды не прекратился, и Ведьма, ругаясь под нос, принялась щёлкать выключателем, чтобы если не выгнать Су Анасы из ванной, то хотя бы сделать её пребывание там менее комфортным. Это сработало – вода стихла, и спустя несколько минут дверь открылась.

– Зачем сразу кричать? – Су Анасы смахнула с голубоватых чешуек на плечах капли и недовольно посмотрела на Ведьму круглыми рыбьими глазами. С длинных белоснежных волос лилась на паркет в коридоре вода. Домовой был бы в бешенстве.

– Ты не одна тут живёшь! – гаркнула Ведьма и, проскочив в ванную, хлопнула дверью, да так сильно, что с неё посыпалась краска.

Су Анасы озадаченно заморгала и повернулась к остальным:

– Чего это она с утра пораньше беснуется?

– По делу беснуется, между прочим, – цыкнул Кощей. – Сколько можно ванну занимать в самом деле? Скоро плесень заведётся, а ведь мы её в том году еле вытравили. Вон вам Нева, Фонтанка рядышком – купайтесь, сколько влезет.

– Ты воду там видел? – Су Анасы потуже затянула пояс халата и села на свободный стул. Из её комнаты тут же прискакали двое весёлых мальчишек, таких же беловолосых и покрытых чешуёй, и взобрались к матери на колени. Су Анасы поцеловала каждого в лоб и продолжила: – У меня от этой воды чешуя сыпется. Я после купания как будто не дух воды, а мавка дохлая. Ужас, а не вода! Как можно было до такого реки довести?