В плену горячей звезды

— Шеф ушёл в восьмую каюту. Что-то непонятное произошло с одним из биологов. Будто у него сердце остановилось, — в голосе Лан-Иты продолжали слышаться нотки тревоги.

— Видимо оказался вне кресла, — произнёс Ан-Бартов. — Я тоже почувствовал какие-то перебои в работе сердца, потому и пришёл сюда.

— Я введу стимулятор, — Лан-Ита попыталась встать, но тут же, буквально свалилась назад в кресло. — Ну и ну!

Она опять попыталась встать, но Ан-Бартов положил руку ей на плечо.

— Не стоит. Я себя уже хорошо чувствую, а стимулятор придётся вводить уже тебе, а я это навряд ли смогу сделать при такой силе тяжести.

Он легонько тряхнул Лан-Иту за плечо и убрал от неё руку — при перемещении руки назад, в своё кресло, почувствовав её изрядно возросший вес.

В медлаборатории наступила тишина.

Ан-Бартов сидел уставившись в голоэкран наблюдая, как красная клякса чужого корабля разгорается всё ярче и вдруг будто сбросив с себя красную краску, трансформировавшись в серебристый мерцающий контур, который вначале будто неподвижно висел в пространстве, а затем начал скользить по ходу движения «Радиан», будто намереваясь зайти ему вперёд.

Ан-Бартов потянуло вперёд. Он понял, что «Радиан» начал торможение.

— Что произошло? — раздался негромкий голос Лан-Иты.

— Насколько я понимаю, — принялся объяснять Ан-Бартов, — чужой корабль догнал «Радиан» и теперь находится от него на расстоянии вытянутой руки. Уверен, у нас сейчас будут большие неприятности.

Опираясь на подлокотники, Ан-Бартов поднялся и повернувшись, шаркая обувью, направился к выходу из медлаборатории. Торможение было ещё более резким, чем ускорение и потому идти было ещё труднее.

— Я с тобой! — раздался у него за спиной голос Лан-Иты.

— В зале управления тебе нет места, — не оглядываясь произнёс Ан-Бартов и как мог, заторопился к выходу.

Выйдя в коридор, он опёрся рукой о стену — идти стало несколько легче.

Едва Ан-Бартов вошёл в дверной проём зала управления, как тут же замер: капитан стоял, а за пультом управления в голоэкране стоял чужой с серым лицом и у Ан-Бартова сложилось впечатление, что он был настоящим, а не голограммой.

Не давая себе отчёта, Ан-Бартов высвободил своё поле и выстроив его в иглу, ткнул ею в голову чужого: игла скользнула внутрь головы, но лишь чуть углубившись, воткнулась будто в стальную плиту и завибрировав, остановилась. Ан-Бартов попытался надавить, но игла, оставаясь на месте, лишь сильней завибрировала. Ан-Бартову ничего не осталось, как вернуть своё поле и в тот же миг мощный психотронный удар бросил его в пропасть тьмы.

4

Ан-Бартов вздрогнул и открыл глаза: он лежал на спине на какой-то твёрдой поверхности, его взгляд упирался в тёмное пространство. Было очень холодно даже для его тела геора. Он попытался повернуть голову, но она оказалась будто прибита к той твёрдой поверхности на которой он лежал. Тогда он попытался повести глазами по сторонам — это удалось, но вокруг него было всё то же чёрное пространство.

— Здесь есть кто-либо? — попытался произнести он, но вместо слов с его губ слетел лишь долгий хрип.

«Проклятье! Где я? Что со мной? Неужели лежу на полу зала управления? Но почему темно и никто не подходит? Неужели все тоже лежат на полу?» — мелькнули у него тревожные мысли.

Прошло ещё некоторое время. Вокруг была полная тишина. Ан-Бартов опять попробовал пошевелиться, хотя с трудом, это удалось. Он попытался поднять руку, она шевельнулась и медленно начала подниматься, но была такой же тяжёлой, как и во время ускорения «Радиан».

«Неужели корабль опять ускоряется? — замелькали у него мысли обеспокоенности. — Неужели капитан опять пытается уйти от чужого корабля? Потому и не подходит, что занят».

Поднявшись, рука ткнулась в какую-то твёрдую поверхность. Ан-Бартов попытался провести по ней рукой — это удалось. С каждым движением тяжесть будто стекала по руке куда-то вниз и движения ею становились легче и отчётливее. Насколько он понимал, рука скользила по какой-то очень гладкой холодной поверхности.

Ан-Бартов опустил руку и попытался ещё раз повернуть голову — это тоже удалось, видимо доселе будто одеревенелость, скорее всего от долгой неподвижности, начала отступать.

«Если успел одеревенеть, значит долго тут лежу, — всплыла у него тревожная мысль. — Но что это за место? Не похоже на зал управления или каюту? Проклятье! Всё же нужно было расширить возможности своего зрения, теперь бы не гадал, где нахожусь».

Он поднял уже обе руки и принялся ими скользить по гладкой поверхности над собой — поверхность оказалась не только скользкой и холодной, но и имела закругления.

«Проклятье! Неужели…?»

Тревожная догадка больно кольнула его мозг, он вдруг осознал, что лежит в барокамере, где часто хранили тела умерших.

«Чёрт возьми! Я уже однажды был в такой барокамере, — замелькали у него мысли досады. — Хорошо, что сейчас в одежде. Только где я: на «Радиан» или где-то ещё? Может чужие куда-то переместили землян, как и обещали?»

Он поднял руки и постучал ими по поверхности над собой: раздался глухой звук. Прошло долгое время — никаких световых бликов нигде не появилось. Он постучал ещё раз: прошло ещё некоторое время, но никто так и не появился на стук. Тогда Ан-Бартов высвободил своё поле и попытался разбросить его вокруг себя — это вполне удалось: вокруг чувствовались лишь несколько слабых энергополей, которые скорее всего принадлежали каким-то работающим аппаратам.

«Видимо это другие барокамеры с умершими, — всплыла у него догадка. — Неужели я не один здесь?»

Он направил своё поле вниз и тут же почувствовал слабое энергополе. Тогда он попытался найти энергополе запора барокамеры — вскоре оно нашлось. Сконцентрировав своё поле в иглу, он ткнул ею в энергополе запора — раздался негромкий щелчок и поверхность, в которую упирались его руки, дёрнулась. Запахло горелым. Он напряг руки и с силой толкнул поверхность от себя — она начала удаляться и вскоре удалилась настолько, что руки перестали её чувствовать. Опустив руки, Ан-Бартов ощупал камеру и найдя её края, взялся за них, аккуратно поднялся и закрутил головой, осматриваясь.

За то время, когда он очнулся, его глаза уже сносно привыкли к темноте и он начал различать окружающие камеру предметы и чем дольше всматривался, тем выше поднимались его брови: несомненно, он находился в медлаборатории «Радиан», в которой не только никого из реаниматоров не было, но совершенно не было никакого освещения, будто энергостанция корабля опять не работала.

Держась руками за край барокамеры, он перегнулся через её край и увидел несколько бледных индикаторов где-то внизу, которые совершенно не рассеивали свет даже вокруг барокамеры.