В плену иллюзий

– Как трогательно! — воскликнул Крауч, подойдя к ней поближе. — И ты до сих пор хранишь эту тайну? Не смеши меня! Ты состоишь в Ордене. Я не доверяю чужим, тем более таким, как ты!

– И что с того? — крикнула Элен, метнув в него отчаянный взгляд. — Между прочим, я иду наперекор тому же Ордену, покрывая тебя. Ты спас меня, и именно благодаря тебе я здесь! — воскликнула она. — Времени прошло уже довольно много, и если бы я рассказала, ты бы снова сейчас оказался в Азкабане.

– Ты не можешь вот так просто взять и скрыть Пожирателя! — отрезал он. — Что-то ты темнишь, дорогая! Вздумала со мной поиграть? — с этими словами Барти вынул палочку и приблизился к ней почти вплотную. Его взгляд стал безумным.

– Ну тогда убей меня, давай! — в глазах Элен мелькнул испуг и ужас, но она твердо смотрела на него, прожигая взглядом в нем дырки.

Подняв палочку, Крауч навел ее на девушку. Его рука неожиданно дрогнула и, поджав губы, он с силой швырнул ее в угол.

Отвернувшись от Элен, Барти вздохнул, его злость постепенно затухала, а во взгляде читалась необъяснимая усталость. Каким-то краем сознания он чувствовал, что ей можно верить, хотя и продолжал по привычке сохранять предосторожность, пытаясь научиться доверять.

Почувствовав приближение трансформации, он вновь резко схватился за стул, старясь унять свою дрожь.

– Это...опять начинается, — простонал Грюм, рухнув на пол. Как и в тот раз, обращение было довольно болезненным, что явно отразилось на его искаженном мукой лице.

Злость Элен куда-то улетучилась за считанные секунды. Она испуганно бросилась к нему, но он тут же оттолкнул ее.

– Я сам, — отрезал он.

Через несколько минут он вновь предстал перед ней в своем истинном обличье.

– Садись, — мужчина указал Элен рукой на кресло.

– Я никому никогда не рассказываю, что происходит в моей жизни, что я чувствую, потому что люди всегда предают. — Крауч взял со стола стакан, до краев наполненный огневиски, и осушил его одним махом. — Моя жизнь, — это сплошное кино, — Барти мрачно усмехнулся, взглянув на девушку. — Я слышал ваш разговор, она тебе сказала правду, Дюалье. Я действительно там был. По своей глупости и наивности.

Элен, невольно прикрыв рот ладонью, с ужасом смотрела на волшебника, отказываясь верить в его слова. «Но как он мог так низко опуститься, — мелькнуло у нее в голове. — Ничего не понимаю».

За своими размышлениями она не сразу поймала на себе его взгляд, усталый и мрачный. Присев в соседнее кресло напротив Элен, Крауч продолжил:

– О да! Этот взгляд я хорошо знаю, — тихо отозвался он. — Я всегда скрывал это, но по большей части Лонгботомы попали в Мунго не из-за меня, а из-за Лестрейджей. Ты не знаешь их, они всегда доведут дело до конца. Лучше этим людям не попадаться на глаза и, если ты их где-то увидишь, беги без раздумий, девочка.

– Но почему ты не сказал этого отцу на суде? — спросила ошеломленно Элен, озадаченно глядя на Барти.

Мужчина горько усмехнулся.

– А ты думаешь, что моего отца интересуют чувства? Для него карьера превыше всего. Именно из-за этого в нашей семье всегда были разногласия и ссоры, мы разговаривали на разных языках и абсолютно не понимали друг-друга. Твой отец как-то застал нас за очередной ссорой, и, кто знает, каков был бы ее исход, не окажись Мишель Дюалье рядом.

Так вот почему он ее спас тогда! А она-то думала, что он просто проявил к ней понимание и сочувствие. Крауч всего лишь отдавал долг ее отцу. Видимо, эмоции отразились на лице девушки, потому как Барти прекрасно все понял.

– А ты что, и правда думала, что я решил сыграть в хорошего мальчика? Думала: он не такой, как остальные Пожиратели! — Крауч закатил глаза и вновь расхохотался.

Почувствовав, что ее самолюбие задето, Элен резко вскочила. В ее глазах помимо воли стояли слезы, обида разливалась холодным льдом в ее душе. Ей хотелось бежать отсюда, бежать не оглядываясь, затеряться в каком-нибудь тихом и уютном уголке, чтобы не видеть его циничного взгляда и не слышать его безжалостный смех. Хотелось плюнуть на всю свою сдержанность и раскрыться в своих чувствах.

На секунду перед ее глазами все поплыло, утратив четкость за пеленой слез. Смех мужчины неожиданно оборвался, в серо-голубых глазах появился испуг и тревога. Он снова невольно стянул свою маску с лица, словно чувствовал ее боль, и от этого еще больше ненавидел себя. Если бы он только знал, что с ней!

– Ты бесчувственное бревно! — с этими словами, она кинулась прочь из его кабинета, распечатав замок заклятием.

– И давно она там уже?

– Весь день, — тревожно ответила Джулиан, задумчиво глядя на силуэт Элен возле раскидистого дуба. — Она не захотела мне говорить, я и не настаивала.

– Но мы должны ей как-то помочь, — не унималась Лаура.

– Иногда человеку просто необходимо побыть наедине с самим собой, — резонно воскликнула Моррисон, откинув волосы назад. — Грюм не любит, когда вмешиваются в их разговор с Элен, что-то между ними есть такое, доверительное.

Вот уже как второй день подряд Дюалье сторонилась окружающих, уединяясь у озера, словно его гладь успокаивала ее. Слез больше не было, но в душе все еще жила грусть и горькая обида за вечное непонимание со стороны Лже-Грюма, за то, что Латимер умело сыграл с ее чувствами, и теперь, должно быть, обнимается где-то с новой пассией.

А ведь, казалось бы, еще только вчера он смотрел на нее влюбленными глазами и клялся в любви. Элен снилось, что он приносил ей букет роз, но он рассыпался прямо у нее на глазах, развеиваясь по ветру отдельными ярко желтыми цветами на фоне голубого неба. А потом во сне неожиданно появлялся Крауч. Она сама не знала, почему ее так неосознанно тянуло к нему, к его мягкому успокаивающему взгляду, да просто к его присутствию, и ей было уже все равно, что он не такой, как все. Элен ужасалась его призванию, слушая Джулиан, но в душе чувствовала, что Барти нуждался в помощи. Он не говорил об этом, но она знала это.

Еще бы совсем немного, и, девушка могла бы в порыве обиды рассказать о нем Дамблдору, но, как только она собралась идти к нему в кабинет, Элен тут же одернула себя и разозлилась на свои импульсивные порывы. Она обещала, и она сдержит слово. Сейчас судьба Крауча во многом зависела от нее, от ее понимания и сострадания. Только она могла понять его скрытую боль и смягчить его тяжелый характер.

– Мисс Дюалье! Разрешите присесть с вами, — чей-то знакомый голос отвлек Элен от своих навязчивых мыслей.