В поисках истины

– Ну, что там? – спросил, оторвавшись от бумаг, Литвинов.

– Боров компанию развлекает, повел всех в офицерский дом, - Гнедич отошел от окна и сел на стул.

– А как иначе. Гостеприимство, будь оно трижды…- майор сплюнул на пол. – А рано утром выходить, ты представляешь, какие они будут?

– Догадываюсь.

– Вот-вот.

Литвинов поднялся, прошелся по комнате, повернулся к помощнику:

– Спецуру где разместил?

– У нас. Там место было.

– Хорошо, иди, готовься. Кто из твоих пойдет?

– Я бы и сам…

– Нет, - Литвинов посмотрел в глаза начальнику караула. – А я тут с кем останусь? Мне одному все расхлебывать?

Гнедич с улыбкой посмотрел в глаза начальника. Веселые искорки в глазах подчиненного мгновенно погасили раздражение Литвинова.

– Прости, сорвался, - похлопал по плечу начкара Литвинов, - Сам видишь что твориться. А что еще заварится... и думать не хочется.

– Глеб Андреевич, ты не печалься, - начал Гнедич, - да и сказки о том, что без меня не справишься, оставь для новобранцев. Ты же прекрасно понимаешь, с группой надо идти мне. Мало ли, как дело обернется, а принимать решение надо будет быстро и там, на месте, а не искать связь, утрясать, согласовывать.

– Все я понимаю, Саш, - посмотрел в глаза подчиненному Литвинов, - все понимаю. Потому и извинился.

Майор прошелся по кабинету, еще раз выглянул в пыльное, давно не видавшее мокрой тряпки, окно. Повернулся и не спеша занял свой любимый стул у стола.

– Тогда на сегодня финиш. Ботаники сейчас будут квасить, - голос Литвинова был ровен и спокоен, - спецы, пусть отдыхают, а ты… Ты тоже ложись. Завтра у тебя забот будет – не меньше моего. Все! Все, иди, отдыхай.

Литвинов придвинул к себе бумаги, показывая, что спорить и противоречить нет смысла. Гнедич поднялся, еще раз бросил взгляд на списки, запоминая каждую букву, и вышел из кабинета.

Утро выдалось пасмурное. Прохладное. Гнедич наблюдал из окна кабинета Литвинова, как протекает погрузка оборудования. С десяток солдат грузили в крытый грузовик коробки и ящики, бочки и тюки, какие-то контейнеры. Вторая машина стояла в стороне, ожидая своего часа.

– Наблюдаешь? – спросил вошедший хозяин кабинета.

Гнедич отвернулся от окна и протянул руку начальнику.

– Утро доброе, Глеб Андреевич.

– Утро добрым не бывает, - произнес Литвинов, усаживаясь за свой стол.

– Что так? Уж не участвовал ли ты в вечерних, пардон, ночных возлияниях? – Гнедич присел на свободный стул.

– Да ну их к чертям этих ученых, - Литвинов потер виски, - алкоголики еще те.

– Ну, не могу сказать ничего плохого. Вон, - Гнедич кивнул на окно, - уже на ногах и наблюдают за погрузкой. Держатся бодренько.

Литвинов поднялся, налил воды в электрочайник. Достал пару кружек и банку кофе.

– Давай, рассказывай свой план мероприятий. Сейчас кофейку пригубим, и все будет в норме.

Гнедич с улыбкой посмотрел на усталое лицо начальника и начал свое повествование. Планировалось сопроводить колонну до южного блокпоста. Пройдя контроль и визуальную проверку, колонна выдвигалась на север. До последней линии охраны периметра в сопровождении участвуют солдаты регулярных войск. Далее, уже на территории Зоны, сопровождением полностью занимается спецура, которая поступает под командование Гнедича. На машинах они продвигаются только до последнего блокпоста, в сторону Свалки - уже своим ходом. Там их должны встретить два квада бойцов «Долга», согласившихся играть роль носильщиков.

Следующим этапом был переход к базе «Долга». После небольшого отдыха эскорт покинет базу и направится на Янтарь. Большая часть оборудования и груза предназначается ученым мобильной лаборатории. На Янтаре планировался отдых. Сутки или двое, в зависимости от обмена информацией между учеными.

Третий этап предполагает выход в центр Зоны. Что там хотят найти мудрые мужи, разглашению не полежало, но и так было понятно. Успешное возвращение группы – последний, финальный этап мероприятия. Но он нем, говорить пока рано. Нельзя же предусмотреть все. Даже этот скромный набросок может развалиться при первом же шаге за периметром.

– Наполеоновские планы, прямо, скажем, - усмехнулся Литвинов. – Ты думаешь все так и будет?

– Увы, моя уверенность распространяется лишь до Кордона, - развел руками Гнедич, - как будет дальше – понятия не имею. Потому и лично веду группу. Проблемы будем решать по мере поступления. Одна просьба есть.

– Какая?

– Глеб Андреевич, вертушку держите под парами.

Литвинов посмотрел на подчиненного. Гнедич не из тех, кто баламутит воду попусту. Если у него возникла такая просьба, значит, на то есть основания.

– Добро, борт авиаконтроля будет на тревожном дежурстве. Как только доложишься о входе в Зону, вертушка будет передана в твое подчинение. Командира экипажа я поставлю в известность лично. Саш, но помни, в связи с последними событиями полеты вертушек в Зону – самоубийственное занятие. Если бы все было как раньше, закинули бы группу и груз прямо на Янтарь, а так…в общем, имей в виду, вертушка будет, но это крайний вариант. Я не хочу рисковать ребятами. У тебя все?

– Так точно, - Гнедич поднялся, но не уходил.

– Чего мнешься, выкладывай? – задал вопрос начальнику караула Литвинов.

– Не пойму я, что такого произошло, что запретили полеты?

– Ну, во-первых, американцы настояли на пешей прогулке. В ознакомительных целях, так сказать. Во-вторых, часть груза предполагается доставить на блокпост, а взлет-посадка в окружении деревьев – маневр рискованный. Ну, а в–третьих, помнишь крушения вертушек в прошлом месяце? Летать в Зоне, да еще и в преддверие выброса – вредно для здоровья, - ответил Литвинов.

Гнедич вспомнил прошломесячный инцидент с вертолетом патруля. Крушение произошло у самой границы Зоны. Винтокрылая машина потеряла управление и рухнула. Экипаж уцелел. Разбор случившегося провели, но выявили лишь одно, что-то вывело из строя электронику. Тогда посчитали это случайностью, но спустя пару дней авария повторилась. Разбился транспортный вертолет, доставлявший грузы к дальним блокпостам. Симптомы такие же, как и первого аппарата. Третий случай заставил обратить внимание научного персонала. Вердикт группы экспертов: направленное электро-магнитное излучение. Такие случаи стали происходить чаще, особенно перед выбросами.