В поисках того самого

Но Ларс вернулся почти сразу. Сосредоточенно пыхтел и возился с чем-то совсем рядом, и любопытство так и подзуживало Ниту обернуться и посмотреть, что происходит, однако упрямство оказалось сильнее, и ведьма продолжала делать вид, что поведение волчонка её совершенно не интересует.

А вот когда он ткнулся мордой её под бедро, игнорировать Ларса оказалось невозможно.

— Эй, ты совсем… — возмущённо вскинулась Нита, отпрянув, однако тут же умолкла. Не из-за укоризненного взгляда сидящего рядом волка, а потому, что поняла, за чем он ходил и с чем вернулся.

В отличие от ведьмы Ларс готовился спать в человеческом виде, свой рюкзак он и притащил. Как сумел распотрошить его без рук — загадка, однако справился и достал войлочный коврик. Который и попытался подсунуть под ведьму, а не то, о чём она подумала.

— Спасибо, — кивнула Нита и принялась расправлять подстилку. Когда закончила, Ларс носом выразительно подпихнул рюкзак, давая понять, что это не всё. Конечно, там оказался и спальный мешок.

Когда Нита улеглась, привыкая к ощущениям и пытаясь согреться, Ларс почти сразу вытянулся рядом, привалившись боком к её спине. Надо было прогнать волка, не позволяя такой фамильярности, но она слишком замёрзла, а от лохматого зверя шёл жар, как от печки. А ещё он был мягким и приятным на ощупь.

Она потом попросит его подвинуться. Немного полежит вот так и попросит.

Нита прикрыла глаза и глубоко втянула воздух, перебирая запахи лагеря. Прелый дух от пропитанного особым водоотталкивающим составом полога палатки, пропахший костром волчий мех, кисловатый лежалый войлок — самые яркие, близкие. Другие тусклее, но тоже отчётливые: сосновые поленья и горький дым, курительная смесь — не иначе кого-то по соседству замучили насекомые. Хорошо, вспомнили, что магией пользоваться нельзя.

Смешанный с болотом и кровью запах другого зверя. Он усилился, словно Аркон остановился совсем рядом, но так и не решался зайти.

А затем исчез, и Ларс, тоже заметивший его и насторожившийся, снова расслабленно положил голову на лапы.

— Никуда без меня не убегай, понял? И не вздумай ссориться с Арконом. Мы сейчас в одной лодке, а ты вполне способен не огрызаться на его подначки, — не сдержалась Нита. Мокрый тёплый нос ткнулся ей в шею, ненавязчиво и легко, и она предпочла считать это согласием.

Утро наступило внезапно, «постучалось» в палатку окликом Тарсама:

— Нита, как ты себя чувствуешь? Уже почти завтрак готов, ты встаёшь?

— Я?.. Да, встаю, — сипловато заверила она, с трудом продирая глаза и пытаясь понять, что случилось и почему она проспала.

Но чувствовала себя ведьма неплохо, не считая того, что она бы с удовольствием повалялась ещё час-другой, зарывшись лицом и пальцами в мягкий мех.

— Доброе утро, — пробормотала Нита и резко села, осознав, кому этот самый мех принадлежал.

Волк бодро поднялся, во всю пасть зевнул, встряхнулся, сладко потянулся сначала передними, потом задними лапами, с трудом вписываясь в палатку. Обернувшись к Ните, легко лизнул её в нос и проворно выскочил наружу, пока она не очнулась и не успела высказать всё, что думает о таком поведении.

Ругаться ведьма не стала, только раздражённо утёрла лицо рукавом уже почти привычным жестом, а после несколько секунд просидела неподвижно, пытаясь понять, как вообще это получилось. Почему она уснула, да ещё так крепко, как не всегда спала одна в собственном доме? Куда подевались все привычки, инстинкты и чуткий звериный сон?!

Впрочем, ясно куда, уступили место другим инстинктам. Предательская волчья натура окончательно и бесповоротно признала Ларса не только своим до кончика хвоста, но и взрослым волком, которому легко можно доверить собственную защиту. То есть старшим, как бы ни злило Ниту понимание этого обстоятельства.

Одно утешало: о её сложностях со сном парень не знал, вряд ли он придаст значение остальному. Ну подумаешь, обняла во сне лохматого соседа! Просто холодно было.

А выспалась она действительно отлично, плечо совсем не беспокоило, и это было особенно кстати перед долгим днём и его возможными приключениями.

На рану Нита списала и собственную непривычную сонливость, заверив профессора и Аркона, что теперь прекрасно себя чувствует, полностью восстановилась и готова к грядущим трудностям. Если кто-то, в силу собственной испорченности или подозрительности, подумал о другом — это не её проблема. Главное, мысли он придержал при себе.

До трактира должны были добраться ещё засветло. Вредоносное влияние древа распространялось недалеко, тот же Емшан накрывало не целиком, поэтому ночёвка им предстояла относительно безопасная. Успели бы пройти и дальше, но Нита не видела в этом смысла: ночью в развалинах слишком опасно, а на проверенной стоянке можно набраться сил, проверить зелье, оставить тяжёлые вещи, чтобы не тащить палатки за собой. Да и запас времени выходил минимальным, час от него отъели усложнившиеся сборы.

Происшествие с Ларсом и его превращение в волка вызвало перераспределение груза в отряде. Конечно, сначала учёные пытались ворчать, затем, убедившись, что меняться обратно оборотень не собирается, навьючили кое-что на белого волка, но сложно было назвать удобной собранную на скорую руку конструкцию. На грузового волка никто изначально не рассчитывал. Сам волк, судя по недовольному выражению морды, — тоже, но он не протестовал, хотя и морщил нос, пока Нита с Тарсамом возились с лямками рюкзака, пытаясь приладить его на манер чересседельных сумок.

Около пары часов они пробирались по лесу, а потом вышли на остатки старой дороги. Построили её основательно, и, пусть сейчас трава пробивалась сквозь уплотнённую магией почву, тут по-прежнему могла пройти не только лошадь, но и любая повозка. Раньше тракт вёл в Клофорд, но изрядную часть сожрали болота, так что остался только этот кусок.

Путники оживились, оказавшись на ровном, и немного расслабились — не было нужды столь же внимательно смотреть под ноги. Да и остатки мёртвого древа волей-неволей привлекали куда больше внимания, чем сам путь. Отсюда, с дороги, оно просматривалось отлично, и зрелище впечатляло. Даже Ниту, которая уже неоднократно бывала здесь, что говорить о молодёжи.

Если не знать, что перед тобой, можно легко принять остатки древа за одинокий неровный каменный пик. Основные ветви обломились под собственным весом и обрушились на город грудами камней, кое-где настолько огромными, что их приходилось обходить, закладывая большой крюк. Пока что. Обломки древа состояли из хрупкой породы, которую быстро разрушали дожди и ветер, ветви потоньше давно уже обратились в мелкий песок.

Студенты затеяли жаркий спор о том, какой высоты было дерево при жизни и какой высоты от него остался обломок — в километрах. Нита прекрасно знала, что оно и живым-то не достигало километра, высоты зрительно добавляла окружающая равнина, но в спор не лезла: их явно интересовал не ответ, а процесс, иначе спросили бы профессора.