В поисках Витослава

— Не вздумай это съесть!

— Кто здесь?

Из-за дерева ко мне вышел Карл.

— Привет!

— Как ты здесь очутился?

— Скорее, как очутился здесь ты? Этот проход открывается только для посвященных. Боголеп соорудил его втайне от всех.

— А что происходит с остальными, переступившими порог?

— Они просто попадают в квартиру. Кстати, здесь недавно побывали такие же люди, как и пришлые на Гее. Перевернули всю мебель, поставили штучки для подглядывания и ушли. Ты не бойся, эти штучки нас не видят и не слышат. Ну что? Куда направишься теперь?

— Попробую посетить усадьбу Ядринца… Или нет, поищу Беляну. Она-то никуда не ушла?

— Никто не знает, где она, а к Ядринцу не советую, там все опутано проволоками, заставлено разными ящиками, и наполнено охраной. Там мышь не проскользнет. Может, наведаешься к Парусу?

— Я был у Паруса. Он очень деликатно, и совсем недвусмысленно отправил меня домой.

— Ты постарайся добиться у него аудиенции. В конце концов, это он увел всех людей с острова. Ответы на все вопросы только у него.

— Я все-таки попробую найти Афиногена, Репеха или Беляну. Покажешь дорогу?

— Репеха вообще никто никогда не может найти специально, Афиноген и Беляна живут на Земле, а я с Геи — ни на шаг.

— Что так?

— Невозможно ни пройти, ни пролететь. Я пробовал перемещаться через известные мне проходы, тем более что пришельцы их разблокировали — и никак. Будто натыкаюсь на глухую стену.

— Хочешь, попробуем вместе?

— Страшновато… Ну, давай.

— Хватайся сзади за ремень!

***

— Где мы?

— В городе, я тут живу… Все мы тут живем.

— Какой ужас! А где деревья? Какие здесь птицы обитают? Что кушают? Небось, живут впроголодь?

— Думаю, им здесь весьма неплохо, еды на мусорниках вдоволь. Разве что, кошки…

— Мама, мама, смотри: дрессированный гриф!

— Это про меня, что ли? Я не гриф, я карк!

И он каркнул настолько оглушительно, что у меня зазвенело в ушах, а у проезжающего мимо автобуса лопнуло колесо.

— Зря ты так! Идем отсюда быстрее!

— Давай, лучше я тебя понесу!

— Мама, мама, смотри: гриф уносит дядю! Он его съест?

***

— Доставай свой камень и нацеливайся на дом Беляны, иначе я тебя скоро уроню, уж больно ты тяжелый! Видишь большой дуб, а рядом старый дом? Нам туда!

Во дворе царило запустение. Перекошенная калитка была открыта, бельевая веревка оборвана, тропинка, ведущая к входной двери, заросла спорышом. Сама дверь была приотворена, а на крыльце возле нее сидела старая черная кошка с желтыми глазами. Карк взгромоздился на дуб и пропал в ветвях, а я взялся за ручку двери, глянул на кошку и ступил внутрь. Кошка вошла следом. В избе было прохладно, пахло сыростью и йодом, повсюду, куда ни глянь, на всех свободных поверхностях стояли сверлящие меня глазами истуканчики. Я вспомнил, что нужно их поприветствовать, неуклюже поклонился, и их взгляды потеплели.

— Эх, киска, что-то не везет мне сегодня, — сказал я кошке и протянул руку, чтобы ее погладить. Но рука уперлось в грудь невесть откуда взявшейся старухи.

— Я тебе не девка, ты руки-то не распускай! — проскрипела она, но в ее голосе не было укоризны.

— Вы кто? Вы Беляна?

— А ты, выкрест, чьих будешь?

— Я друг Витослава и Боголепа!

— И еще один друг прячется на дубе? Когда это вы успели сойтись?

— Карл мне помогает!

— Не место ему здесь, на Земле, беда может случиться. Чего ты от меня-то хочешь?

— Помощи. Я хочу знать, куда ушли мои друзья.

— Не знаю, никто не знает, даже Репех не знает. Их увела сила, во многажды большая моей. Давай так: ты верни Карла в его рощу и приходи ко мне, будем чай пить и думу думать. Хочешь стать родновером? Тогда приходи с иконой и петухом.

— Так сразу?

— А че тянуть? Ты уже посвящен, хотя это и неправильно. То есть, по сути, ты уже родновер. Теперь просто нужно соблюсти формальности. Кстати, приходи вместе с женой, она тебе верит. Ну, че стоишь? Ступай, я жду.

Отправить карка в его рощу было минутным делом, но со Светой вопрос решаться никак не хотел.

— Если надо, я стану родноверкой.

— Что значит, «если надо»? Кому надо? Выбор веры диктует личная насущная необходимость!

— Я не чувствую этой необходимости, мне и так хорошо. Но, если ты скажешь…

— Главное — твое собственное желание.

— У меня его нет. Но, если ты попросишь…

Так мы ни о чем и не договорились.

Назавтра с петухом в мешке и иконой в сумке я появился на пороге Беляны.

— Че это ты такой раздраженный?

— Меня петух клюнул три раза сквозь мешок!

— И это все?

— Я не смог уговорить жену.

— Ты и не пытался.

— Я не хотел лишать ее свободы выбора.

— А может, ей и не надо в родноверы… Может, ей будет лучше у Афиногена. Какая разница? Все мы одно дело делаем.

— Странно как-то.

— Религий много, религиозное чувство одно. Нужно просто отбросить мусор.

— Что есть мусор?

— Непонимание, неверие, оголтелость, следование обычаям и привычкам, страх… Да мало ли. Идем к алтарю.

Через десять минут я был официально принят в родноверы.

— То, что случилось с общиной, — сказала напоследок Беляна, — либо очень хорошо, либо очень плохо. Или она получит новую силу и невиданные возможности, или канет в лету. И решать ее судьбу выпало тебе. Я гадала вчера три раза, и все сошлось. Главное, слушай свою совесть и сохраняй трезвомыслие.

— Совесть зависит о воспитания, — робко возразил я.

— Только тогда, когда нет своего опыта, — парировала Беляна, — садись, призовем Афиногена.

И я своими глазами увидел, как образуется известный магический экран «два на три».

— Что? — спросил, едва появившись, Афиноген.

— Вот, человек пришел, ищет нашу общину.

Афиноген посмотрел мне в глаза так, что у меня все внутри перевернулось.

— Он не готов. Как тебя звать? Владимир? Очень хорошо. А что у тебя есть еще, кроме… Что там у тебя? Алатырь? Сердолик? Очень хорошо, что сердолик: алатырь горюч и опасен… И это все? На что же ты надеялся? Значит так: на днях я буду по делам службы в епархиальном управлении, потом заеду в гости. Это будет поздно вечером. Посмотрим, насколько ты подкован практически и теоретически. Готовь спальное место.