В поисках Витослава

— Это абсолют, который есть причина всего, и до него слишком далеко. Можешь приветствовать и его, но это бессмысленно. Я имею в виду локальных божеств. В христианстве они называются архангелами, ангелами и святыми-покровителями, но суть от этого не меняется.

— Почему нельзя приветствовать абсолют?

— Не нельзя, а бессмысленно. Разницу чувствуешь? У абсолюта нет желаний, ибо, если ты чего-то хочешь, значит, тебе чего-то не хватает. У абсолюта есть все, и ему совершенно фиолетово, приветствуешь ты его, или нет, чего нельзя сказать про остальных божеств.

— Но, ведь он нас любит?

— Не более чем ты, как автор книг, любишь своих персонажей. Они у тебя и страдают, и торжествуют, и борются, и побеждают, и погибают… Иначе книга получается пресной и никому не интересной.

— А как же сатана и прочая нечисть?

— Волк — сатана для зайца, а для волчицы — кормилец и благодетель. Проводи параллели.

— Но ведь в христианстве…

— Много ты знаешь о христианстве! Возьмем книгу Иова: «И был день, когда пришли сыны божии предстать пред господа; между ними пришел и сатана. И сказал господь сатане: откуда ты пришел? И отвечал сатана господу и сказал: я ходил по земле и обошел ее». Согласись: этот диалог мало похож на спор двух непримиримых врагов. В синодальном переводе евангелия от Матфея Иисус говорит сатане: «Отойди от Меня». Но в более древних текстах, например, в Елизаветинской библии в этом месте мы найдем: «Тогда глагола ему Иисус: иди за мною, сатано». Древнему переписчику было непонятно, зачем сатане нужно следовать за Иисусом, и он «исправил» это место по своему разумению. Таких «исправлений» в писании очень много. Можешь на досуге почитать в Интернете про «книжную справу», чтобы мы не тратили на этот вопрос драгоценное время.

Поэтому вот тебе первое наставление: дабы не входить в конфликты, всех приветствуй и со всеми договаривайся. А теперь можно и немного расслабиться. И еще: когда я — не протоиерей, а просто член общины, сделай милость, называй меня на «ты»! Кстати, водка уже в холодильнике? Накрывай поляну!

Второе, что ты должен уметь делать — это совершать жертвенную трапезу.

— Это как?

— Я буду действовать от твоего имени, а ты, наблюдай и запоминай. Сначала выбирается какой-нибудь предмет, который будет играть роль жертвенного блюда, например, вот эта креманка, и он ставится во главу стола — но так, чтобы во время трапезы над ним не мелькали ничьи руки. Затем от каждого блюда берется маленький кусочек и укладывается в эту креманку. Что у нас на столе? Хлеб черный, батон белый, сало, вареники с картошкой, соленые огурцы, сервелат, голландский сыр. Берем по кусочку каждого продукта и кладем в жертвенное блюдо. Кусочки хлеба макаем в водку и кладем сюда же. Теперь внимание: мысленно ты сажаешь себя прямо в это блюдо.

— Я же в него не помещусь!

— Свою, если можно так выразиться, уменьшенную копию. Ты должен почувствовать одновременно себя здесь и себя там. Получается?

— Да… Немного странно и очень страшно.

— Это с непривычки. Поехали дальше. Теперь ты приглашаешь гостей, сначала людей — Свету и меня. Ты должен почувствовать нас рядом с собой в креманке… Ну как?

— Ох! Я даже вспотел! Извини…

— Все отлично. Теперь приглашаешь бесплотных по старшинству — сначала богов…

— Как?

— Так, как можешь себе представить. Не помешает при этом проговаривать какие-нибудь слова — например, молитвы. Жесткого регламента на это дело не существует. Дай волю своей фантазии и не бойся… Ага, пришел Иисус… И все? Ладно, не пыхти, приглашай низших бесплотных. Так… Пришел хозяин квартиры Буня, пришел хозяин дома, хозяин двора, хозяин города… Молодец! Достаточно. После окончания трапезы не забудь помочь им покинуть креманку…

— Знаешь, что-то похожее проделывала Беляна, только на подносике лежал жареный петух, а хлеб был смочен отваром каких-то трав.

— Знаменитый Белянин травяной чай… У нее много рецептов, и каждый раз она подбирает самый подходящий к конкретному моменту. Теперь наливай, а я скажу тост. Предлагаю выпить за благополучие хозяев и благоденствие всех собравшихся за этим столом. Чокаться можно и нужно!.. Теперь ты тостуй: предложи выпить за взаимопонимание между всеми присутствующими. Хорошо! Как правило, третий тост посвящается цели, ради которой ты всех собрал. Подумай, как бы правильнее ее сформулировать?

— Я хочу выпить за успех предстоящего дела, за то, чтобы чаяния всех были, по возможности, удовлетворены.

— Тостов, а правильнее, здравиц, должно быть нечетное количество, но не менее трех. Далее — по желанию. Продолжим?

Через полчаса.

— Здесь осталась только на одну рюмку.

— По сколько мы выпили?

— По четыре. Нужно еще по одной.

— У меня есть другая водка, правда, она распечатана.

— Неважно, неси.

— Вот, «Утиная охота»!

— Кто ее выпускает?

— Белоруссия.

— Им можно верить.

— Хлеб макать?

— Не стоит, водка — всегда водка. После этого сразу завершишь трапезу. Всех проводишь к выходу в обратном порядке, сам отключишься последним. Потом завернешь содержимое в бумагу, можно в газету, и мы выйдем во двор. Его нужно будет сжечь, предав богу огня, он в любом списке — последний. Если все будет сделано правильно, остатки трапезы сгорят полностью, до седого пепла.

Я стоял, смотрел, как огонь пожирает содержимое креманки, и удивлялся: пламя становилось то оранжевым, то синим, то, почему-то, временами проскакивал даже зеленый цвет. Афиноген, молча, стоял рядом, сложа руки на груди, Света — чуть позади. Когда последний язычок огня вспыхнул и погас, Афиноген пошевелил палочкой золу и удостоверился, что огонь сожрал все. Затем он поклонился тому, что осталось от костра, и промолвил каким-то не своим голосом: «Вот и все. Идемте домой». Мы поднялись наверх, и я заметил, что на улице опять стало светло, зашумели машины, зачирикали птицы и зашаркали ногами прохожие. Жизнь продолжалась.

V. Второй урок Афиногена

Афиноген долго рассматривал из окна улицу, будто чего-то ждал, а потом сказал:

— Хорошо, с этикой поведения в духовном мире ты дальше разберешься сам, с жертвенной трапезой, я думаю, тоже. Здесь просто нужна практика. А завтра мы поговорим о фаритоне.

— О фари…

— О том камешке, который ты постоянно носишь в кармане. Длительный контакт с ним сначала обостряет духовное видение, и, в конце концов, ты сможешь обходиться без этого артефакта. Но, если продолжать носить его по привычке, то наступит привыкание, и уже не ты будешь его хозяином, но он — твоим, как алкоголик становится рабом бутылки. И это произойдет незаметно.

— Сколько времени у меня в запасе?

— Не знаю. Во всяком случае, до наступления привыкания проходит как минимум несколько месяцев, а то и несколько десятков месяцев — у кого как. Откуда он у тебя?

— Его сделал Витослав незадолго до всеобщего исхода. С его помощью я видел все.

— Он не предупредил тебя, что с помощью этого артефакта ты не только можешь перемещаться сам, но и перемещать других и разные предметы?

— Об этом я догадался.

— Ты кого-то уже перемещал?

— Да, Михалыча, соседа Витослава… Я его всего лишь на несколько метров… В квартиру Витослава и обратно… А потом карка из квартиры Боголепа в город…

— С карком — ладно, а вот, Михалыча — это ты зря, теперь он может тебя выследить! Фаритон оставляет следы.

— Не сможет, он совершенно постороннее лицо, он вообще ничего не понял.

— Тогда кто-то сможет через него. Сотри следы переноса!

— Я не умею.

— Дай-ка его сюда.

— Как он работает?

— Как и все магические предметы, а он из всех — самый простой, сканирует вероятности и выбирает ближайшую подходящую. То есть, с его помощью ты не сможешь переместиться, скажем, на Марс, потому что такой вероятности не существует вообще. Кроме того, фаритон работает только в физических мирах. Многие с его помощью пытались входить в сны, сказки, фантазии, мечты и прочие эфемерные пространства — и исчезали бесследно. Ты еще не пробовал разыскать с его помощью ушедших? И не пробуй. Для этого нужен другой артефакт.