В поисках желтого попугая

– Это город из моего сна, мама, – произнёс Бернард.

– Из твоего сна, малыш? – тихо спросила Миреил.

– Да, мама, я сплю, – ответил Бернард, как обычно, глядя непонятно куда, – я и сейчас сплю, мама…

– Как же это возможно? – пролепетала женщина.

– Не знаю, только я сейчас и здесь, и там – в этом городе, в моём сне…

И Бернард стал рассказывать матери про свой город из сна, про летающие колесницы, про дома, которые светятся и переливаются чудесным светом, от которого сердце наполняется каким-то немыслимым счастьем, о том, что каждый человек в этом мире живёт около ста пятидесяти лет. Миреил слушала, замерев, не зная, как ей воспринять это всё – нормально ли, что пятилетний мальчик рассказывает такие высокие фантазии и с такими удивительными подробностями. И слушая своего сына, она всё больше приходила к выводу, что рассказывать это никому нельзя и что Бернарда нельзя сейчас выводить на люди. Она и так редко выходила с ним в людные места, со сверстниками Бернард не играл вовсе, а после этого его рассказа Миреил уверилась, что её мальчик должен всегда оставаться дома.

– Берни, я очень прошу тебя никому, кроме меня не рассказывать про свои сны, – обеспокоенно и настойчиво попросила она Бернарда.

– Хорошо, мама, я никому не буду рассказывать это, – согласился мальчик.

– Никогда, никогда! Никому! Это для тебя будет опасно… – умоляла сына Миреил.

Миреил очень боялась, что её Бернарда примут за помешанного.

Время шло, и однажды Бернард задал вопрос, видимо уже немало мучавший его.

– А где мой отец, мама?

Миреил замешкалась с ответом.

– Он далеко… не здесь… – только и пробормотала она.

– А там, в том мире… – медленно выговорил мальчик, – у меня есть отец, но нет мамы. Мой отец там… он, кажется… бог, по крайней мере, все его так называют. Он говорит, что и я стану богом, когда вырасту.

– И как же зовут его? – спросила, с болью, Миреил.

– Его имя нельзя называть, его можно только написать, – проговорил Бернард, – Когда я стану богом, моё имя тоже можно будет только писать.

– Ах, ты мой божок… – роняя слёзы, обняла сына Миреил.

– Хорошо, мама, что ты не просишь написать его имя… – сказал мальчик.

Как не прятала Миреил своего сына от людей, но пришло время, когда необходимо стало посещать ему учёбу. Тем более что к ним домой пришла целая делегация из местной школы. В дверь позвонила высокая сухая грымза с волосами, стянутыми на голове в пучок с такой силой, что казалось, кожа на её лице скоро лопнет. Губы дама сжимала со зверским выражением – видимо, если бы она хоть немного разжала их, то резинка, стягивающая её волосы, растянула бы её рот в улыбке, как у Гуимплена. Наряд её вызывал ассоциации с армейской казармой – тёмно серый пиджак, такого же тёмно-серого цвета юбка, доходившая ровно до середины икр и огромные, несуразные чёрные туфли с квадратными носами, на глазах её были очки с толстенными линзами в роговой оправе. Позади строгой дамы стояла ещё одна, в полтора раза ниже её и в три раза шире. Рядом с широкой дамой стоял худой, сильно лысеющий господин, зачёсывающий остатки волос на свою блестящую плешь.

– Добрый день, мадам! – сообщила Миреил грымза.

– Да, добрый… – удивлённо ответила Миреил, – Чем, собственно, обязана?

– По нашим сведениям, у Вас имеется ребёнок школьного возраста, который не посещает ни одно учебное заведение нашего города, – с усилием разжимая губы, проговорила дама в сером.

– Ах, Берни… он не готов пока… – пролепетала Миреил.

– Позвольте нам судить, мадам! – грозно прервала Миреил классная дама, – И предъявите нам ребёнка!

– А разве я обязана… – начала, было, Миреил.

– Уверяю Вас, что обязаны! – вновь прервала Миреил грымза.

– Что ж, проходите… – сдалась Миреил.

Делегация бесцеремонно прошла в дом.

– Берни! Поздоровайся с господами! – крикнула Миреил, вызывая Бернарда.

Мальчик вышел из своей комнаты, обвёл вошедших обычным туманным взглядом и произнёс:

– Добрый день, мадам и месье.

Делегация пристально разглядела Бернарда.

– Чудный мальчик, – заключила, наконец, грымза, – Завтра чтобы был в школе! И пусть хорошенько выспится перед занятиями – какой-то сонный вид у него…

На следующий день Миреил, скрепя сердце, собрала Бернарда в школу.

* * *

Бернард шёл между рядами парт по классу, школьники внимательно разглядывали новичка. Один из мальчиков (это был местный заводила по имени Базиль) громким шёпотом, почти в голос, чтобы его услышали другие, произнёс:

– Что это у чувака с глазами?! По-моему, он какой-то псих…

Все ребята тут же стали подвигаться на свободные места ближе к проходу, чтобы не дать Бернарду сесть рядом. Лишь один не подвинулся, оставив место свободным для новичка – это был чернокожий мальчик, Бернард к нему и сел за парту.

– Привет, – прошептал чернокожий, – меня Зэмба зовут.

– Бернард, – представился Берни.

– А что это у тебя с глазами? – осторожно спросил Зэмба.

– Катаракта такая… – прошептал Бернард, – Редкий вид катаракты… всё вижу, но несколько смутно…

– Сочувствую, чувак, – с реальным состраданием в голосе произнёс чернокожий мальчик, – а это лечится?

– Нет, но и ухудшений не будет, – успокоил соседа Берни, – И не заразное, конечно…

– Это хорошо, – выдохнул Зэмба, – а ты что, писать и читать не можешь?

– Могу, очень даже могу. Просто в тумане всё немного…

Зэмба долго расспрашивал Бернарда, где тот живёт, кто его родители, кого тот знает из местных мальчишек. Наконец, учительница (а это была та самая «мадам грымза») строго постучала указкой по столу, метнув испепеляющий взгляд в Бернарда и Зэмбу. Зэмба примолк.

– Это мадам Пиррет, сущая гадюка, – прошептал Зэмба через некоторое время, – с ней шутки плохи…

После уроков Зэмба вызвался проводить Бернарда домой. Они шли по улице, а за ними, вытянув вперёд руки, шагая и подвывая, как зомби, следовали несколько мальчиков во главе с Базилем.

– Не обращай внимания, – успокоил Бернарда Зэмба, – Это Базиль. Он – редкий придурок, но у него богатенькие родители и поэтому, все с ним якшаются.

– Поверь, Зэмба, мне абсолютно начихать на этого Базиля. И вообще, мне на всех начихать…

– И на меня тоже? – насупился Зэмба.

– Нет, на тебя, кажется, не начихать…

Миреил очень обрадовалась тому, что у Берни появился друг. Она потчевала Зэмбу пирожными с чаем, когда тот приходил к ним в гости, ласково гладила по чёрной курчавой голове. Сердце её успокоилось почти.

Не складывались, однако, у Бернарда отношения с другими мальчиками из класса, особенно с Базилем. Даже легенда про катаракту, которую с жаром распространял в классе Зэмба, не помогала изменить отношение одноклассников к Бернарду.

Наступила глубокая осень, Бернард с Зэмбой возвращались из школы. На этот раз, за ними не было эскорта из «зомби».

– Знаешь, Зэм, – медленно проговорил Бернард, – я обещал маме, что никому не расскажу это, но тебе я хочу рассказать. Так вот, слушай.