В преддверии бури

— В Тамре я пыталась, — вздохнула я. — Но, боюсь, не особо преуспела.

— Расскажи, — предложил он. — Что ты смогла узнать?

— Ну, я всегда знаю, где они. Веера предупреждают об опасности. Помогают в бою… — начала я перечислять.

Дракон слушал с задумчивым видом, изредка кивая и удовлетворённо жмурясь.

— Неплохо, — одобрил он, когда я закончила. — Но ты права, это лишь малая часть того, что они могут.

— Как овладеть остальным?

— Я помогу. Смею предположить, с моей помощью это будет легче, — дракон усмехнулся. — Не могу же я отправить тебя навстречу жизни стража, не научив противостоять опасностям, что встретятся на твоём пути.

— Благодарю, владыка, — склонила голову я. — Я надеялась на твою помощь. Когда мы начнём?

— Завтра поутру, — пообещал он. — А пока… забудь на время о Порталах и Грани, забудь о тревожащих тебя вопросах. Просто отдохни. Пусть душа твоя хоть немного побудет в покое.

Аудиенция у владыки была окончена, я поняла это по его тону. Молча поднялась, поклонилась. И уже в дверях меня вновь настиг его голос.

— Через пять дней номады погонят стада на летние пастбища. Перед их уходом состоится большой праздник. Я буду рад, если ты окажешь мне честь присутствовать на нём.

Мне не оставалось ничего, как только кивнуть.

— Благодарю за приглашение, владыка. Я приду.

* * *

Тиа — так звали номадку, приведшую меня к Константину, ожидала за дверью.

— Я готова услужить, — склонилась она. — Гостия изволить ванну? Еду? Гулять?

— Гулять, — ухватилась я. — Покажешь мне окрестности?

— Показать и рассказать, — обрадовалась женщина. — Идти за мной.

По подземному лабиринту, в котором я бы точно заблудилась в одиночку, мы выбрались на поверхность, причём вовсе не через сенот. Длинный пещерный рукав, куда Тиа свернула с уверенностью человека, ходившего тут сотни и тысячи раз, вдруг резко пошёл вверх, и в конце его появилось светлое пятно. Оно постепенно увеличивалось в размере, позволяя глазам привыкнуть к яркому дневному свету, и, наконец, заполонило собой всё. В лицо задул свежий ветер, принёс запахи трав, камня и почему-то снега. Я вдохнула его, зажмурившись от удовольствия, и стояла так какое-то время, просто наслаждаясь. Потом открыла глаза — и дыхание перехватило от вида, что открывался с длинного языка скалы, нависшей высоко над долиной.

Провалы сенотов казались отсюда маленькими, не больше злота, кругляшами, щедро разбросанными по серому камню меж крошечных островков травы. За спиной сплошной стеной вставали склоны третьего кольца Полуночных гор; сверкали алмазами ледников и снежных шапок вознёсшиеся ввысь острые вершины. Приглушённо рокотали вытаявшие из нагретого солнцем льда камни, скатываясь вниз.

— Пятеро долина, по числу владыка, — перехватив мой взгляд, пояснила Тиа. — Каждый следить за свой кланом, редко заходить к соседний.

— Почему? — недоуменно спросила я.

Ответил мне совсем другой голос.

— Драконы одиночки по своей природе. Доведись им разделить одну пещеру на всех, и они перегрызли бы друг другу глотки. Ta vere tunу, Tia.

— Kuta, sia Vladius, — поспешно пробормотала номадка, зашуршали быстрые шаги и вскорости затихли вдалеке.

Влад поравнялся со мной, скрестив руки на груди, задумчиво уставился вдаль, на владения отца.

— Пять долин для пятерых владык, у каждого — свой клан. Поэтому уцелевшие драконы и выбрали Гардейл — удобное место для добровольного заточения.

— Почему они ушли?

Влад вздохнул.

— Время драконов закончилось, t’aane. После Войны Душ их осталось всего пятеро, всё — мужчины. Некому стало даже просто продолжить род.

— А ты? Ты ведь сын дракона, значит, род не пресёкся… — начала я и тотчас прикусила язык.

Влад, ещё мгновение назад спокойно смотревший вдаль, сделался вдруг мрачным, словно туча, набежавшая на солнце. Он долго молчал, прежде чем ответить.

— Когда-то таких, как мой отец, объявляли изгоями — за то, что выбрали себе в пару женщину людского племени, а не драконьего. А потом случилась Война, и все драконицы погибли.

Я растерянно смотрела на сына владыки: губы его были сжаты в ниточку, на лбу пролегли глубокие складки, на скулах заиграли желваки.

— Человеческие женщины почти не несут от владык, — продолжил он. — А если и несут, то…не драконов. Поэтому такие союзы и считались раньше противоестественными.

— А кого несут? Людей?

— Оборотней, — пожал плечами он. Движение, долженствовавшее быть спокойным, на деле вышло скованным и напряжённым. — Чудовищ, в совершенстве умеющих притворяться людьми, и не имеющих ничего общего с блистательными владыками неба.

— Не сказала бы, что твой… гм… облик похож на притворство, — нахмурилась я. — В твоём отце я признала дракона сразу, несмотря ни на что, а ты…

— Отец с матерью прожили вместе больше полутора тысячелетий — драконы умеют до бесконечности продлевать жизнь своим женщинам, — Влад продолжал говорить, будто не услышал меня. — Сначала как изгои, потом, после Войны, как равные. И как пример остальным владыкам. Потом появился я. Я долго не понимал, что со мной что-то не так. Думал, вырасту и стану истинным драконом, владыкой неба. Грезил о полётах. Но шли годы, а ничего не менялось.

Прикрыв глаза, он стоял какое-то время молча, собираясь с мыслями. Порывистый ветер трепал туго увязанные в хвост волосы, дёргал за рукава рубахи, но Влад, казалось, не обращал на это никакого внимания. Наконец, он продолжил:

— Когда мать погибла, на похороны собрались все пять кланов. Тогда я впервые увидел такого же, как я. Янира, сына Кайруса, владыки долины плодородных земель. Драконы прибыли в своих истинных обличьях, он же пришёл по земле, во главе клана своего отца. Не человек и не дракон. Тогда-то я и понял, что никогда не буду как отец. И сбежал. Думал, там, за внешним кольцом гор, среди людей, найду своё место. Наивным мальчишкой был.

Он снова замолчал и долго стоял, не говоря ни слова, пребывая в плену воспоминаний.

— Жизнь среди людей оказалась не такой уж сладкой, как я себе представлял, но она пришлась по душе, в отличие от той, что осталась в Гардейле. Я почти забыл о том, кто я есть — не было нужды вспоминать. Потом попал к Ночным Теням, научился убивать и не мучиться кошмарами, научился быть хитрым и изворотливым, вживаться в любые маски так, что не отличить от подлинного лица. Уже тогда я был сильнее, быстрее и выносливее любого из вас, короткоживущих. Когда я покидал твердыню Теней, то самонадеянно решил, что уж теперь-то окончательно могу забыть, кто я на самом деле. Задумался о семье, начал копить деньги — знаешь, мне ведь не вечно служить Теням, ночные убийцы ставят своим воспитанникам двадцатилетний срок, а потом всё, живи, как хочешь. Но от себя не убежать, Аэр. Как ни пытайся.

Я непонимающе подняла брови, глядя на него.

— Ты слышала про чудовище, обитающее в развалинах замка у прибрежного большака? — спросил он, и, не дожидаясь ответа, продолжил. — Знаешь, откуда пошли эти слухи?

— Швель рассказывал, но…

— Там было моё логово, — перебил он. — Тайники с оружием, деньгами, разной снастью — в общем, со всем тем, что могло понадобиться для работы. Большак тогда был торный, караваны ходили один за другим: торговые, баронские, да и простых путешественников не счесть. Ну и разбойники, понятное дело, вдоль всего пути сидели, чуть ли не по лигам территорию делили, не то что сейчас. Банды были не чета теперешним — сильные, многочисленные, лютовали точно волки голодные. Торговцев до исподнего обирали, девок, на свою голову в дорогу отправившихся, насильничали без совести. Баронские дружины там почти постоянно дежурили, да толку от них. Я однажды с задания вернулся, оружие в развалинах прятал… И вдруг слышу — девчонка верещит, надрывается, будто режут её. Ну и бросился к большаку, надеялся успеть. А там трупы кругом в баронских ливреях, десятка два, да карета дорогущая, вся в вензелях и завитушках, четвёркой коней под аксамитовыми попонами запряжённая. Вокруг разбойники ходят, добычу собирают. А главарь их в стороне дело своё делает, внимания ни на что не обращая. Девчонка под ним, совсем молодая ещё, тоненькая, как тростинка, уже и не орёт, так, плачет беззвучно.