В пучине гражданской войны. Карелы в поисках стратегий выживания. 1917–1922
Шрифт:
Монументальные исторические исследования по карельскому вопросу стали появляться в Финляндии и на Западе в целом начиная с 1960-х годов. Речь идёт о работах М. Яаскеляйнена, С. Черчилля и Т. Нюгорда [29] . В исследовании Яаскеляйнена заново и беспристрастно был освещён «восточно-карельский вопрос» как часть программы финской национальной экспансии, а также показаны различные попытки осуществления этой программы вплоть до 1923 года. Монография Яаскеляйнена получила в общем положительную оценку в советской историографии. А. С. Жербин отмечал, что эта единственная на 1961 год обстоятельно написанная книга по «карельскому вопросу» [30] .
29
J"a"askel"ainen M. It"a-Karjalan kysymys. Kansallisen laajennusohjelman synty ja sen toteuttamisyritykset Suomen ulkopolitiikassa vuosina 1918–1920. Helsinki, 1961; Churchill S. It"a-Karjalan kohtalo 1917–1922. It"a-Karjalan itsehallintokysymys Suomen ja Neuvosto-Ven"aj"an v"alisiss"a suhteissa 1917–1922. Porvoo-Helsinki, 1970; Nygard T. Suur-Suomi vai l"ahiheimolaisten auttaminen. Aatteellinen heimoty"o itsen"aisess"a Suomessa. Helsinki, 1978.
30
Жербин A. C. История Советской Карелии в финляндской буржуазной литературе (1918–1945 гг.) // 50 лет Советской Карелии. Петрозаводск, 1970. С. 266.
Английский (ныне канадский) историк Стэйси Черчилль, много работавший в Финляндии, первым дал глубокий и многосторонний анализ тех стратегий и проектов, которые появлялись в Российской Карелии в послереволюционные годы (1917–1922). Работа Черчилля «Судьба Восточной Карелии, 1917–1922»
31
Churchill S. Op. cit.
К 1970-м годам советские историки получили возможность знакомиться с новыми финскими исследованиями. Появились работы нового типа [32] , и классическим примером таких исследований является монография В. М. Холодковского, посвящённая финско-советским отношениям 1918-1920-х годов [33] . В этой монографии, созданной на основе внушительного количества источников, Холодковский анализирует политические взаимоотношения между странами на фоне широкой панорамы европейской политики, показывает механизмы принятия решений как финским, так и советским правительством. В представленную им многослойную картину вплетается и анализ ситуации в карельских регионах, принципиально отличавшийся от общепринятого. Если Машезерский в монографии того же периода традиционно рисовал основной конфликт внутри карельских регионов как борьбу «трудовых масс карельского крестьянства против белофинских захватчиков» [34] , то Холодковский совершенно справедливо констатировал: главным обстоятельством, влиявшим на выбор крестьянами союзников и политической линии, был голод. Он пишет: «Временные симпатии голодного карельского крестьянства поворачивались в ту сторону, откуда могло прийти быстрое спасение от голода» [35] . Справедливость этого вывода подтверждается и более поздними исследованиями.
32
Справедливости ради стоит отметить, что попытки рассмотрения советско-финляндских отношений в контексте европейской политики предпринимались и ранее: см., например, Петров В. Финляндия в планах империалистических держав в 1918–1920 гг. Петрозаводск, 1961; Арумяэ X. За кулисами «Балтийского союза» (Из истории внешней политики буржуазной Эстонии в 1920–1925 гг.). Таллин, 1966.
33
Холодковский В. М. Финляндия и Советская Россия, 1918–1920. М., 1975.
34
Машезерский В. И. Победа Великого Октября и образование советской автономии Карелии. С. 42.
35
Холодковский В. М. Указ. соч. С. 65.
1970–1980-е годы в финляндской историографии явились периодом обращения историков к воспоминаниям непосредственных участников событий. Так, например, Олави Хови и Тимо Йоутсамо провели масштабное анкетирование добровольцев, участвовавших в походах в Эстонию и Карелию. На основе довольно спорного исторического материала, воспоминаний о событиях 50-летней давности, авторы попытались ответить на вопрос, какова была мотивация финских добровольцев – помощь родственному народу или жажда приключений [36] . История Мурманского легиона, долгое время остававшаяся в финской историографии непопулярной, стала предметом внимания Юкки Невакиви. Его исследование, созданное на основе обширных архивных материалов, стало первым и наиболее полноценным трудом на эту тему [37] . Впрочем, первая попытка была предпринята ещё в конце 1920-х годов Отто Итконеном в его автобиографической работе [38] .
36
Hovi O., Joutsamo T. Suomalaiset heimosoturit Viron vapaussodassa ja It"a-Karjalan heimosodissa vuosina 1918–1922 // Turun historiallinen arkisto. Turku, 1971. S. 107–180.
37
Nevakivi J. Muurmannin legioona: Suomalaiset ja liittoutuneiden interventio Pohjois-Ven"aj"alle 1918–1919. Helsinki, 1970.
38
Itkonen O. V. Muurmannin suomalainen legioona. Helsinki, 1927.
Серьёзным прорывом в финской историографии «племенных войн» стали работы Йоуко Вахтолы, посвящённые финским добровольческим походам в Российскую Карелию. Вахтола впервые рассматривает оба похода (в Беломорскую Карелию в марте-октябре 1918 года и в Олонецкую Карелию в апреле-сентябре 1919 года) и попытки решения «карельского вопроса» в широком геополитическом контексте, включающем в себя политические и идейные основания принимавшихся в Финляндии решений, стратегии заинтересованных стран (прежде всего Германии и Великобритании), внутрироссийское политическое и военное противостояние и, что особенно важно, ситуацию внутри карельских регионов [39] . Используя сведения финского генерального штаба и протоколы крестьянских сходов, Вахтола показывает всю сложность и неоднозначность отношения карельского крестьянства к финским «старшим братьям» и их стремлению присоединить Карелию к Финляндии. Последующие работы финских историков о «племенных войнах» носят обобщающий характер и уступают в скрупулёзности исследованиям Вахтолы, что признает, например, Юсси Ниинистё. В то же время Ниинистё справедливо отмечает, что Вахтола не использовал данные российских архивов [40] .
39
Vahtola J. Valkoisten toiminta koillisella rintamalla kev"a"all"a 1918 // Faravid. 1984. № 8. S. 309–327; Ibid. «Suomi suureksi – Viena vapaaksi». Valkoisen Suomen pyrkimykset It"a-Karjalan valtaamiseksi vuonna 1918. Rovaniemi, 1988; Ibid. Nuorukaisten sota. Suomen sotaretki Aunukseen 1919. Helsinki, 1997.
40
Niinist"o J. Heimosotien historia. 1918–1922. Helsinki, 2005. S. 13–15.
Глобальный пересмотр старых историографических схем в отечественной науке стал возможен только в постперестроечный период. Историография гражданской войны претерпела значительные изменения: начали проясняться значение, роль и мотивации каждой из множества противоборствовавших сил, была выработана концепция крестьянской революции, которая, в частности, показала, сколь сложным и разнонаправленным было крестьянское движение. Новые веяния коснулись и изучения гражданской войны в Карелии, а «первой ласточкой» можно считать публикацию С. Безбережьевым подробного рапорта, составленного в июне 1920 года генералом И. А. Клюевым и содержащего отчёт о его переговорах с Временным комитетом Беломорской Карелии (обычно называемым в документах Тоймикунта – Комитет). Клюев подробно описывает обстановку в «столице» региона Ухте, настроения членов Тоймикунты и жителей девяти отделившихся волостей. Впервые в российской историографии появляется материал, содержащий неприязненное, но точное описание первого карельского квазигосударства [41] .
41
Безбережьев С. Миссия генерала Клюева // Север. 1993. № 7. С. 119–131.
Опубликованная три года спустя статья К. В. Гусева стала первым исследованием, в котором автор прямо заявил о необходимости пересмотра исторической концепции гражданской войны в Карелии. Гусев предложил отказаться от представления о крестьянских протестах как о «кулацких мятежах», а о Карельском временном правительстве – как об избранном «кулацким съездом». Автор показывает, что причиной крестьянского восстания 1921–1922 годов и более ранних антисоветских выступлений была прежде всего непродуманная политика местных властей. События 1921–1922 годов Гусев предлагает характеризовать не как «белофинскую авантюру», а как крестьянское восстание, поддержанное большой частью местного населения и схожее с кронштадтским мятежом и антоновщиной [42] .
42
Гусев К. В. К истории Карельского мятежа. По материалам Комиссии по реабилитации при президенте РФ // Отечественная история. 1996. № 6. С. 71–83.
Монография Ю. М. Килина о карельской политике Советского государства в 1920–1941 годах внесла много нового в понимание финальных событий гражданской войны в Карелии. Автор решительно порывает с «большевистскоцентричной» картиной противостояния, предлагая разобраться в сложной системе взаимоотношения этих сил, выделяя при этом в качестве важной составляющей карельское националистическое движение. Вслед за Гусевым Килин предлагает применительно к событиям в Карелии 1921–1922 годов пользоваться термином «восстание». Цитируя справку Карельского областного отдела ГПУ, автор показывает, что «финские офицеры и вообще финны не играли большой роли как главари движения, за исключением Таккинена», а «самыми видными руководителями бандитизма были местные карелы» [43] .
43
Килин Ю. М. Карелия в политике Советского государства. 1920–1941. Петрозаводск, 1999. С. 56. Стоит сказать, что монография Килина получила противоречивые оценки историков. См., например: Барышников В. Н. В кривом зеркале историка // Север. 2000. № 12. С. 152–154; Морозов К. А. В обозе «классических» финляндских историков: рецензия на книгу Ю. М. Килина «Карелия в политике Советского государства. 1920–1941» // Клио: журнал для учёных. 2003. № 4(23). С. 244–249.
Впрочем, карельские события зимы 1921–1922 годов до сих пор по-разному интерпретируются в исторических сочинениях. По мнению Н. В. Фатуевой, Карельское восстание является одним из центральных событий так называемой «малой гражданской», или «крестьянской», войны [44] . В то же время И. В. Яблочкина считает, что события в Карелии не могут быть однозначно охарактеризованы как белофинская авантюра или как крестьянское восстание [45] . Н. И. Уткин и вовсе рассматривает события в Карелии в русле традиционной советской историографии как поход финских добровольцев в отрыве от внутренних причин восстания [46] . Апофеозом дискуссии является статья Л. А. Кутиловой, в которой автор именует события 1918–1922 годов советско-финской войной, очевидно, следуя за А. Б. Широкорадом, которого, впрочем, критикует за ошибки и поверхностные суждения [47] . Полагая важнейшим источником по истории концепции «Великой Финляндии» советский сборник документов от 1928 года и датируя создание КТК 1919 годом, Кутилова резюмирует: «все эти обстоятельства… придают войне впечатление неясности» [48] . На наш взгляд, связь событий зимы 1921–1922 годов с предыдущими явлениями гражданской войны является не только очевидной, более того – Карельское восстание стало прямым продолжением гражданской войны, что мы и продемонстрируем в главе 9.
44
Фатуева Н. В. Противостояние: кризис власти – трагедия народа. Из истории крестьянских волнений и восстаний в Тамбовской губернии в 1918–1922 гг. Рязань, 1996. С. 94, 102.
45
Яблочкина И. В. Рецидивы гражданской войны. Антигосударственные вооружённые выступления и повстанческие движения в Советской России. 1921–1925 гг. М., 2000. С. 349.
46
Уткин Н. И. Россия – Финляндия: «карельский вопрос». М., 2003. Мнение Уткина по многим вопросам представляется спорным, об этом см. подробнее: Osipov A. Viel"a kerran Karjalan kysymyksest"a // Carelia. 2003. № 5. S. 78–81.
47
Кутилова Л. А. Советско-финская война и проблема Восточной Карелии во взаимоотношениях Советской России и Финляндии в 1918–1923 гг. // Вестник Томского государственного педагогического университета. 2013. № 7. С. 25–33. См. также: Смолин А. В. Первая советско-финская война 1918–1920 гг.: историографический миф или реальность? // Санкт-Петербург и страны Северной Европы: мат. Х ежегод. междунар. науч. конф. (16–17 апреля 2008 г.) / под ред. В. Н. Барышникова. П. А. Кротова. СПб., 2009. С. 271–279.
48
Кутилова Л. А. Указ. соч. С. 25, 30, 31.
О роли крестьянства в гражданской войне на Северо-Западе России писали С. В. Яров, Т. В. Осипова и Л. Г. Новикова [49] , однако карельские сюжеты не получили в их работах должного освещения. М. И. Шумилов, один из авторов «Истории Карелии с древнейших времён до наших дней» и вовсе следует в русле традиционной историографии и избегает вывода о том, что именно непопулярная политика большевиков привела к многочисленным крестьянским восстаниям и сделала крестьян основными участниками антибольшевистского движения [50] . В то же время, как показывает Лаура Энгельштейн, именно война против крестьянства, которая порождала свои институты власти, стала самой сутью гражданской войны [51] . Более того, недавние исследования авторов этих строк демонстрируют, что именно крестьянство выступало в качестве основного противника советской власти в Карелии, поскольку «классическое» белое движение в этом регионе не сложилось [52] .
49
Яров С. В. Крестьянин как политик; Осипова Т. В. Российское крестьянство в революции и гражданской войне. М., 2001; Новикова Л. Г. Провинциальная «контрреволюция»: Белое движение и Гражданская война на русском Севере, 1917–1920. М., 2011.
50
История Карелии с древнейших времён до наших дней / ред. Н. А. Кораблёв [и др.]. Петрозаводск, 2001.
51
Engelstein L. Russia in Flames: War, Revolution, Civil War, 1914–1921. N. Y., 2018. P. 568.
52
Витухновская-Кауппала М. А. «Карелия для карел!»: гражданская война как катализатор национального самосознания // Ab Imperio. 2010. № 4. С. 245–282; Она же. Карельский крестьянин в горниле гражданской войны, 1917–1922 // Карелы российско-финского пограничья / ред. А. Пашков. Петрозаводск, 2013. С. 170–207; Осипов А. Ю. Финляндия и гражданская война в Карелии: дис. … канд. ист. наук. Петрозаводск, 2006.
В последние десятилетия историческая наука обогатилась несколькими пионерскими работами, посвящёнными карельским событиям периода гражданской войны. Одними из наиболее ярких следует считать исследования Е. Ю. Дубровской, которая использовала ранее неизвестные архивные материалы, в том числе собрание карельского Истпарта, представляющее собой главным образом коллекцию воспоминаний участников карельских национальных формирований [53] . Именно в её работах впервые была описана история Карельского отряда, а также даны мини-портреты главных участников событий, таких как один из организаторов Карельского отряда, рано погибший Ииво Ахава. Исследованиям Дубровской свойственны новые подходы – обращение к проблематике исторической памяти, гендерным проблемам и истории повседневности [54] .
53
Воспоминания и интервью карел – участников «Карельского полка» хранятся в Научном архиве Карельского научного центра РАН (НА КарНЦ РАН), ф. 1, а также в Национальном архиве Республики Карелия (НА РК), в фонде писателя Яакко Ругоева, собиравшего материалы по гражданской войне в крае (Ф.Р-3716).
54
Дубровская Е. Ю. Из истории подготовки Ухтинского съезда представителей карельских волостей // Вопросы истории Европейского Севера. Петрозаводск, 1995. С. 63–72; Она же. Национальное движение в Беломорской Карелии в 1917–1918 гг. и вопросы национально-государственного самоопределения карелов // Исторические судьбы Беломорской Карелии / отв. ред. Ю. А. Савватеев; науч. ред. Л. И. Вавулинская. Петрозаводск, 2000. С. 88–97; Она же. Карелия и Финляндия: гражданская война, интервенция и военная повседневность в исторической памяти населения приграничья // Финский фактор в истории и культуре Карелии XX века. Гуманитарные исследования. Вып. 3 / ред. О. П. Илюха. Петрозаводск, 2009. С. 253–283; Она же. Национальные вооружённые формирования в Карелии в годы Гражданской войны: опыт 1918 года // Санкт-Петербург и страны Северной Европы: мат. XI ежегод. межд. науч. конф. / под ред. В. Н. Барышникова, П. А. Кротова. СПб., 2010. С. 81–91.