В пучине гражданской войны. Карелы в поисках стратегий выживания. 1917–1922

По Всероссийской переписи населения 1897 года, общая численность карел, проживавших в России, составляла 208 100 человек, из них карельское население Олонецкой и Архангельской губерний (на территории со временной республики Карелия) составляло 78 936 человек (59 414 в Олонецкой и 19 522 в Архангельской губерниях) [76] . Большие группы карел проживали в Тверской (117 680) и Новгородской (9800) губерниях [77] .

Приведём более конкретные данные о карелах Олонецкой и Архангельской губерний, которым посвящена наша работа.

76

Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 года / Изд. Центр. стат. комитетом Мин-ва вн. дел; под ред. Н. А. Тройницкого. СПб., 1897–1905. Вып. 7. Наличное население обоего пола по уездам, с указанием числа лиц преобладающих родных языков, 1905. С. 1, 3.

77

Машезерский В. И.

Победа Великого Октября и образование советской автономии Карелии. С. 9.

В каждом из упомянутых нами четырёх уездов они составляли значительную часть населения, соседствуя главным образом с русскими (в переписи фигурирует название «великороссы»). Так, в Повенецком уезде, располагавшемся на севере Олонецкой губернии, всё население составляло 26 381 человек, из них карел было 13 106 (49,7 %), и почти столько же русских (13 036, или 49,4 %). В более южном и индустриальном Петрозаводском уезде с населением в 79 712 человек карелы составляли меньшинство (17 643 человек, или 22 %), наряду с вепсами (7257, или 9 %), а русские – подавляющее большинство (53 516, или 67 %). Наконец, в располагавшемся на юге губернии обширном Олонецком уезде карелы составляли большинство населения – из 39 990 человек, проживавших в уезде, карел было 28 532, или 71 % (ср. – русских 10 794, или чуть менее 30 %) [78] .

78

Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 года. Вып. 7. С. 19.

Архангельская губерния была самой обширной из губерний европейской России, и карельское население составляло в ней мизерное меньшинство (в губернии в целом проживало 346 536 человек, а карельское население насчитывало 19 522 человека, или 5,6 %. Однако в Кемском уезде, располагавшемся на границе с Великим княжеством Финляндским, карелы составляли более половины его населения (19 236 человек из 35 392, или 54 %). Русское население Кемского уезда (45 % всех жителей уезда) располагалось в его восточной части, главным образом на побережье Белого моря [79] .

79

Там же. С. 10.

Карелы почти поголовно были крестьянами. В Кемском уезде к крестьянскому сословию относились 99,6 % карел, в Повенецком уезде – 97,3 %, в Олонецком – 95 %, а в Петрозаводском – 91,7 % [80] . Однако большая часть карел, особенно в северных волостях, несмотря на принадлежность к крестьянскому сословию, не могла прокормиться только крестьянским трудом, и активно занималась побочными промыслами. По статистике 1910 года, в структуре всех прибылей крестьянина Олонецкой губернии доходы от земледелия составляли всего 40,7 %, от скотоводства – 10,7 %, а от промыслов – 31,7 % [81] . К числу развитых в карельских волостях промыслов следует отнести рыболовство и охоту, кустарные промыслы и лесное дело. Очень развиты были отхожие промыслы – в 1900 году в населённых карелами уездах Олонецкой губернии крестьянам было выдано 20 600 паспортов, а в Кемском уезде 4 700 паспортов. В 1899 году доход карельских уездов Олонецкой губернии от отхожих промыслов составлял 71 % от всех побочных заработков крестьян [82] .

80

Подсчитано по: Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 года. Вып. 1. Архангельская губерния, тетрадь 2, 1899. С. 104–107; Первая всеобщая перепись населения Российской империи 1897 года. Вып. XXVII. Олонецкая губерния, тетрадь 2, 1900. С. 90–93, 96–97, 102–105, 106–108.

81

Материалы по статистико-экономическому описанию Олонецкого края. СПб., 1910. С. 409.

82

Витухновская М. Российская Карелия и карелы в имперской политике России, 1905–1917. СПб., 2006. С. 85–90.

Заканчивая социальный портрет карельских крестьян, нельзя обойти тему особого типа отхожего промысла, очень развитого в Кемском уезде и северо-западных приграничных волостях Олонецкой губернии: коробейничества. Карелы традиционно вели разносную торговлю на территории Финляндии, торгуя тканями и галантереей. Широко развитое коробейничество стало одним из каналов финского влияния на жизнь российских карел [83] .

2.2. Проект «Великой Финляндии» и карелы

83

О коробейничестве и его истории см.: Joustela K. Suomen Ven"aj"an-kaup-pa autonomian ajan alkupuoliskolla vv. 1809-65. Lahti, 1963 (Hist. Tutk. LXII); Naakka-Korhonen M., Keyn"as M. Halpa hinta, pitk"a matka. Vienan-karjalainen laukkukauppa. Helsinki, 1988 (Suomalaisen Kirjallisuuden Seuran toimituksia 491); H"amynen T. Raja ei erottanut – karjalaisen laukkukaupan monta vuosisataa // Kainuussa ja Vienassa. N"ak"okulmia naapurusten el"am"a"an / toim. M. Vento, A. Heikkinen. Joensuu, 1997 (Studia Carelica humanistica 10). S. 55–75; Bazegski D. Vienan karjalaisten laukkukauppa. Ven"aj"an ja Suomen kauppasuhteet 1800-luvulla ja 1900-luvun alussa // Ibid. S. 77–89; Базегский Д. В.

Экономические связи Беломорской Карелии и Северной Финляндии (Кайнуу) во второй половине XIX – начале XX в.: автореф. дис. … канд. ист. наук. Петрозаводск, 1998.

Приграничный статус карельских регионов Северо-Запада России во многом предопределил их специфику развития и в начале XX века. Близость Финляндии, а также этническое родство карел и финнов стало одним из важнейших обстоятельств, отразившихся на происходивших в крае процессах. Особенно весомым фактором следует считать сформировавшееся к началу XX века в Финляндии националистическое движение с его специфической идеологией. В центре этой идеологии находилась идея «Великой Финляндии», роль которой как двигательной силы многих описываемых в этой книге событий нельзя переоценить. Предлагаем читателю небольшой экскурс в историю вопроса.

С первой четверти XIX века Финляндия переживала период национального становления, который был неизбежно связан с поисками корней и построением национального мифа. Это и привело финских национальных активистов к «открытию» древней Карелии и её идеологической маркировке как «Золотого века» финской истории [84] . Основная часть рун Калевалы была собрана на территории Российской Карелии, и их напели известному собирателю рун Калевалы Элиасу Лённроту карельские сказители. Карельский по происхождению эпос дал основу для создания мифической истории финнов и карел, и именно мифическая страна обитания героев эпоса – Калевала – была трактована как общая прародина обоих народов.

84

Sihvo H. Karelia: a Source of Finnish National History // National History and Identity: Approaches to the Writing of National History in the North-East Baltic Region Nineteenth and Twentieth Centuries. Studia fennica ethnologia 6 / toim. M. Branch. Helsinki, 1999. S. 185.

Идея, что «воображаемое Отечество» у карел и финнов общее, овладела умами финских интеллектуалов и обусловила их пристальный интерес к карелам. Один из выдающихся национальных деятелей Финляндии, писатель, журналист и историк Закариас Топелиус (Zachris Topelius), читая в 1843 году лекцию по истории Финляндии, выразил мысль о том, что Финляндия и Карелия в совокупности представляют собой «Великую Финляндию», или Восточную Фенноскандию [85] . Позже идея «Великой Финляндии» предопределила представление о Карелии (как финской, так и российской) как ирреденте – части так называемого «разделённого народа», финнов.

85

Ibid. S. 187.

Тот же Топелиус стал и незаменимым популяризатором этой идеи – в вышедшей на 30 лет позже книге для чтения «Maamme kirja» («Наша страна»), ставшей фактически евангелием финского национализма, он весьма образно писал: «Финский народ – как дерево, которое уходит своими корнями в землю. Его самые большие и мощные корни – это две родственных нации, которые долго были разлучены, а сейчас соединились, а именно – карелы и хяме» [86] . «Maamme kirja» долгие десятилетия – как до, так и после обретения Финляндией независимости, – была в числе обязательных книг для изучения финскими школьниками.

86

Topelius Z. Maamme kirja. Lukukirja alimmaisille oppilaitoksille Suomessa. Helsinki, 1899. S. 171. Первое издание «Maamme kirja» вышло в 1875 году.

Мы могли бы привести множество примеров того, как идея «Великой Финляндии» с непременным включением в неё Карелии выражалась в финской публицистике и литературе второй половины XIX века. Один из наиболее энергичных, сжатых и точных геополитических манифестов сторонников идеи «Великой Финляндии» – стихотворение Августа Алквиста (August Ahlqvist), известного поэта и языковеда, публиковавшего стихи под псевдонимом А. Оксанен (A. Oksanen). Цитируемое нами произведение называется «Власть Финляндии» («Suomen valta»); в нём, в частности, говорится:

«Онежское озеро, Ботнический залив,Берега Ауры, устье Двины, —Там финское величие,Которое не принадлежит никому другому» [87] .

В первых двух строфах Алквист очерчивает границы будущей «Великой Финляндии». На востоке это – Онежское озеро и Белое море вплоть до устья реки Двины, на западе – Ботнический залив, и на юго-западе – река Аура, впадающая в Балтийское море. Как видим, в своё «воображаемое Отечество» Алквист включил Восточную (Российскую) Карелию и даже те русские районы Олонецкой и Архангельской губерний, которые к ней примыкали. Конечно, в разное время разные группы национальных деятелей Финляндии очерчивали границы «Великой Финляндии» по-иному, и заселённые русскими районы не всегда попадали внутрь этих границ – но, самое главное, Российская Карелия неизменно оставалась частью этого проекта.

87

Oksanen A. S"akeni"a. Kokous runoelmia. Helsinki, 1898. S. 6.