В Россию с любовью

— … Скорый поезд к дому мчится. Полечу домой, как птица! Полечу, как птица я!..

Представляете, Бульварное кольцо. Большая Никитская. Пара минут езды от Кремля. Фонтан рядом со статуей одной из великих правительниц, и массовка человек в сто двадцать — сто пятьдесят, которая дружно, в едином порыве, в один голос орёт: «ДЕМОБИЛИЗА-А-А-АЦИ-И-Я-А-А!!!»

Вокруг ещё большая толпа — ибо воскресенье, Центр, люди гуляют — народа полно. И все смотрят на это с пониманием и сочувствием. И у меня в голове больше нет диссонанса с тем, что большинство всех людей — женщины. Оказывается, женщины, даже одарённые — такие же люди… Только на ощупь приятные.

Потом что-то спел на бис. Не помню что. Ребята подыграли — получилось классно. Потом «отмазался», что устал, всё на сегодня. После чего мы стояли возле парапета фонтана и доедали оладьи от матушки-патриарха. Кто с мёдом, кто со сметаной — остатки мёда оставил музыкантам, не всё доели. Зайки к нам присоединились, поняв, что веселуха кончилась, обозначив мою к ним принадлежность — чтоб отогнать конкуренток-музыканток, также нездорово на меня поглядывающих, а я и не гнал — наоборот. Теперь это МОИ зайки, я их завоевал, и просто так не отпущу. Про разные обнимашки, через сколько рук довольных бывших военнослужащих я прошёл, просто опущу — женщинки на эмоциях все, понимаю. Спасибо не задушили — такие могли. Впрочем, десантники мира «я» на день ВДВ и не такое устраивают, и к этому отношусь с пониманием. Но главное для меня, что никто, ни одна зараза, не упрекнула, что «не верит» и «как я посмел»! Мои песни не просто приняли, им ПОВЕРИЛИ. А это очень важный для дальнейшего анализа мира и своих способностей опыт.

— Как звать-то тебя, герой! — спросила, наконец, блонда — она, похоже, тут главная, уминая оладик.

— Леопольд, — в рамках легенды ответил я. — У меня отец из Северной Германии. Но мама называет Сашей. И так и так не обижусь.

— Красава, Леопольд! — подняла большой палец свободной руки басистка.

— А вас как?

— Я Таба. От слова Табуретка. — Басистка грустно усмехнулась и протянула руку, которую вытерла о штаны. — В детском доме как-то одной сучке этим предметом мебели голову раскроила. Так и приклеилось.

— Жара, — продолжила знакомство гитаристка, примерно также вытерев руку. — От Жар-Птица.

— Жар-Птицей кого-то оприходовала? — усмехнулась Соль, как и все, уминающая творчество патриарха.

— Та не. От фамилии. Жарова я.

— У тебя фамилия хоть твоя, — грустно улыбнулась вокалистка. — А нам в приюте какую дали — такую и носим. — И бросила тревожный материнский взгляд на паренька-ударника, предпочитающего в компании более сильных, к коим причислил и меня, молчать.

— И какую тебе дали? — заинтересовался я.

— Ноябрьские мы. Я — Ангел, если по имени — Анжела. А это мой брат Федя.

— Федя! — протянул руку ударник, я её пожал. Протянул руку вначале мне, потом Зайкам, которые её тоже пожали, и в отличие от всех, вытер её тряпкой, которую достал из кармана. — Просто Федя, без погоняла.

— И часто вы тут так зависаете? — окинул их взглядом.

— Да нет, мы тут на подмене, — кисло скривившись, ответила Ангел. — Наша точка на Арбате, по понедельникам, средам и пятницам. Прям напротив театра, чуть левее. А сегодня девочки, кто тут колымит, сказали, что не смогут, попросили подменить, чтоб «точка» не пустовала. За неё один фиг придётся отстёгивать: пустая, не пустая — «крыше» всё равно.

— А ну поподробнее про «крышу»? — попросил я.

От этой просьбы музыканты (кроме Феди) напряглись.

— Зачем тебе? Что именно хочешь знать?

— Если я, допустим, захочу выступить. К кому подходить? Или сами подойдут?

— Вообще сами, — продолжила ликбез Жар-Птица. — Но если ты серьёзный чел, можешь форсировать. Вон, видишь, барышня ходит? — кивок в сторону. На ту сторону дороги, у домов, где ходят люди, среди которых выделялась неприметная фигура, которая единственная никуда не спешила.– Да не глазейте так, не палите её и нас! Вот она от «крыши». И это, княжич, ты того… Если что, у них при себе ничего нет. Такие, как она, только договариваются. Если тебе навалять надо и инструмент сломать, что не там стоишь — другие придут.

— Так что сам без родовой поддержки не пытайся своевольничать, — остерегла и басистка Табуретка.

— А зачем вообще спрашиваешь? — продолжала хмурить брови блонда Ангела.

— Да так, бизнес-план… В смысле, денег думал заработать.

Закономерным ответом мне стал смех.

— Княжич, не надо, не пытайся, — первой просмеявшись, сказала Жар-Птица. — Это Улица. Не дворянские боярские салоны, тут всё по-другому. Придумай, как по-другому заработать, ты на вид башковитый.

— С твоим талантом это точно не будет сложно, — поддержала Ангел. — Ты реально крут!

А тут от всех повеяло в мою сторону неподдельным уважением.

Пожал на это плечами — лестно слышать такую оценку, пусть даже от любителей. Да, с колоссальным практическим опытом, но любителей.

«А сам ты кто, морда царская?» — осадил я сам себя, ибо, похоже, Сашина кровь начала побеждать, и я возгордился на ровном месте.

— Придумаю. — Я грустно вздохнул, но приятное ощущение осталось. — Просто от семьи не хочу зависеть. У всех свои сложности.

— Точно! — поддакнула Таба.

— И это, княжич… Ты того… — Ангел достала мою изначальную сторублёвую купюру. — Извини, мы ж думали ты тупой мажорчик, как все. А ты один из нас, а своих, музыкантов, мы на бабки не раскручиваем. Держи.

И она вернула эти деньги.

— Спасибо! — совершенно искренне ответил я. Неожиданно!

— Это, того… А то, что в шляпу накидали… Давай, короче, в пополаме? — предложила Жара. — Да, кидали тебе, но и точка наша, и инструменты, да и мы тебе помогали, подыгрывали. Думаю, будет честно.

— Сами отсчитайте, сколько посчитаете справедливым, — решил и тут не выворобушкиваться я. Дают — бери. Бьют — беги. Не предложили бы — не выпрашивал. А раз сами сказали — кто я такой, чтоб противиться руке судьбы?

— Ну, тогда увидимся как-нибудь, княжич? — кивнула Ангел. — Если что, будет скучно — подваливай к нам на Арбат.

— Понедельник, среда и пятница! — напомнила Таба. — У театра, справа.

— Обязательно! — пообещал я. — Если возникнет необходимость, или вопросы какие — подгребу.

— Договорились. А оладьи твоя крёстная готовит ОЧЕНЬ вкусные!.. — Дружно похвалили все.

— У меня самая лучшая крёстная в этой стране! — пафосно произнёс я, и нисколько не покривил душой. — Что, Зайки, пойдём?

И взяв краснеющих от такой бесцеремонности девчонок за талии, потащил прочь — к переходу через дорогу на Тверской бульвар. Время всего три — полчетвёртого, впереди ещё целый вечер и обещанные поцелуи принцесс. Спину царапали завистливые взгляды Ангела, Табы и Жары, и уважительный Феди. И у меня было такое чувство, что наши линии жизни ещё пересекутся. И это… Я бы с удовольствием посмотрел на Ангела в чуть более просторной и не закрывающей всё и вся одежде.