Чтение онлайн

ЖАНРЫ

В садах чудес
Шрифт:

Глава двадцать третья

Плавание

За ужином отец похвалил Йенхарова.

— Парень взялся за ум наконец-то. Все эти дни не выходит из храмовой кладовой. Без него я бы не справился. Глаза у нашего Хари молодые, зоркие. Пока рабы таскали корзины, он ни одной не пропустил. Да и пишет и считает он куда быстрее меня.

— Помощник! — мать ласково положила на тарелку младшего сына грудку цыпленка — самое вкусное мясо.

Сет Хамвес подумал, что надо бы и ему сказать что-нибудь приятное по адресу Хари, но решил отложить разговор. Когда они останутся вдвоем, наверняка брату будет

приятно узнать о том, что завтра он пойдет вместе с Сетом в храм.

А если и завтра Йенхарову придется помогать отцу? Нет, надо сейчас что-нибудь придумать.

— Отец, — Сет Хамвес кашлянул. — Не позволишь ли ты Хари завтра помочь мне.

— Это в чем же? — в голосе отца послышалась ирония.

— Хочется побродить по окрестностям, честно признаюсь, видишь. А вдруг придется отправиться в Мемфис, тогда надолго расстанемся.

— Что? Пришел ответ? — встрепенулась мать. — Сегодня утром, говорят, корабль из Мемфиса причалил в нашей гавани.

— Нет, ответа пока нет, — спокойно ответил Сет Хамвес. — Но я уверен, что будет, — Сет и в самом деле чувствовал эту уверенность. — Но так что же, позволишь Хари побродить со мной?

— Однако! — отец усмехнулся. — Сыновья становятся мужчинами, каждый по-своему. Ладно, — он обернулся к младшему сыну, — завтра ты свободен. Можешь сопровождать брата.

Сет Хамвес посмотрел на Хари и удивился — взгляд у того был недоумевающий и даже чуть обиженный.

«На меня обижается», — подумал Сет.

Он посмотрел прямо на брата, стараясь привлечь его внимание. Затем осторожно постучал по столу двумя пальцами и слегка поболтал ими в воздухе. Это с детства был их условный знак, означавший: «выйдем в сад».

Хари поглядел на брата, улыбнулся, потом снова надул губы. Должно быть, хотел показать, что так просто он Сета не простит. И Сет знал, за что.

Он первым вышел в темнеющий вечерний сад и остановился в тени ветвистой сикоморы. Вскоре подошел и Хари.

— Ты, должно быть, сердишься на меня. Хари?

— Нет, — Хари явно притворился равнодушным. — А за что я должен сердиться на тебя?

— Ты и сам знаешь. Последние дни я совсем не говорил с тобой…

— Я тоже был занят.

— Ну, Хари, не сердись и не притворяйся. Я как раз хотел предложить тебе кое-что…

— Не знаю, — пробормотал Йенхаров. — Пожалуй, лучше я и завтра буду помогать отцу. Тут как раз привезли съестное для храмового праздника. Надо все сосчитать, записать…

— Ты хочешь, чтобы я завтра один пошел в храм Нуна?

— Я… — Йенхаров хотел было что-то сказать, но осекся.

Сет Хамвес воспользовался внезапной паузой и обнял младшего брата за плечи.

— Завтра мы с тобой с утра пойдем в храм. И там ты поймешь, почему я молчал, и больше не будешь сердиться на меня.

— А эти древние письмена? Тебе удалось понять, что там написано? — Йенхаров перестал притворяться сердитым и равнодушным и сразу сделался прежним Хари, живым и восторженным.

— Говорю честно: все узнаешь завтра. И поверь, будет просто удивительно!

— Так ничего и не скажешь сегодня? Ну хоть чуточку!

— Не сердись, но нельзя. Завтра. Ты ведь знаешь меня, если бы можно было сегодня, я бы сегодня и сказал.

— Теперь я всю ночь не смогу уснуть! Все буду думать, думать.

— Ну нет, Хари! Кто же тогда разбудит меня утром, если ты и сам только под утро заснешь?

Братья засмеялись.

Но

конечно, Хари утром проснулся как всегда рано, пошел в комнату старшего брата и разбудил его.

Они вышли из дома. Сет Хамвес нес обычную корзину с едой, Йенхаров держал свою тростниковую флейту.

Когда они отдалились от ворот, Йенхаров поднял флейту:

— Уже несколько дней не играю. Из-за тебя.

— Ну, не сердись. Теперь осталось совсем немного потерпеть и все узнаешь!

Хари, не отвечая, приложил флейту к губам и заиграл.

Хрупкая нежная мелодия полилась в тишину раннего утра. Сету сделалось чуть грустно. А вдруг он видит брата в последний раз? Вдруг не вернется с острова, прежде бывшего Домом чародея, а ныне ставшего обителью злых духов?

Юноша играл, выпячивая выпуклые губы. Флейта то жаловалась тонко, то тихонько смеялась, то звала потанцевать. Так они и шли по утоптанной дороге в тени высоких пальм — почти одного роста, черноволосые, перетянутые белыми передниками; флейтист чуть более хрупкий, молодой человек с корзиной — задумчивый, углубленный в себя.

Они миновали усадьбу Дутнахта. Флейта сыграла мотив веселой песенки. Сету вспомнилось детство. Он тихонько запел песенку о лисичке, которая состязалась с черепашкой — кто быстрее добежит до виноградника. Чьи-то темно-карие глаза следили за ними из-за ограды — это была Ренси, дочь корабельщика.

Вот и заброшенная дорога. Вот и овраг.

Юноши вступили в храм. Йенхаров перестал играть. Сет Хамвес оглянулся, ища глазами старого жреца. В храме никого, кроме них, не было.

«Что бы это значило?».

На алтаре стояла корзина, еще прежняя, наполненная свежими травами и цветами. Растения благоухали приятно и чуть диковато, садовые цветы так не умеют.

Сет Хамвес вздохнул, пожал плечами, поставил свою корзину на пол и принялся раскладывать на алтаре принесенную снедь. Затем молитвенно сложил ладони и произнес:

— Я пришел и привел брата. Мы ждем.

Йенхаров смотрел на старшего брата с нескрываемым любопытством. В руке мальчик по-прежнему держал флейту. Внезапно, словно бы легкое ароматное дуновение пронеслось вокруг обоих юношей. Это было приятно, совсем не страшно, невольно вызвало радость, почти восторженную улыбку. И тотчас в столбике солнечной пыли закружилась большая светло-охристая бабочка. Несколько быстрых промельков — и она скользнула книзу, к флейте, которую Йенхаров держал в руке. Он поднял руку с инструментом, как бы подчиняясь желанию хрупкого существа. Бабочка закружилась над вскинутой тонкой юношеской рукой, на какую-то долю мгновения даже спустилась на легкий ствол флейты. Юноши улыбались.

— Играй, — шепнул Сет Хамвес младшему брату. Сет Хамвес догадался, — играй. Жрец Нуна — бога предвечного океана — хочет, чтобы ты играл. Ты скоро все узнаешь.

На лице Йенхарова выразились изумление и восторженная веселость. Он поднес флейту к губам.

Ему захотелось сыграть что-то необычное. Он начал импровизировать. Теперь уже Сет Хамвес смотрел на младшего брата с любопытством. Никогда еще Йенхаров не импровизировал с таким старанием. Сначала мелодия как бы не могла определиться, затем основным сделался мотив призывности, флейта доверчиво звала, рассыпались нежные просительные трели. Но вот, взяв последнюю высокую ноту, Йенхаров смолк. И немедленно из-за алтаря выступил приветливый старик в темном одеянии.

Поделиться с друзьями: