В шкуре главного злодея

– Не знаю, что конкретно происходит, но будь добр просветить нас, как всё закончится, – ткнула меня под бок Моника.

Теперь, с этими двумя в компании, добраться до посольства труда не составило, вот только…

– Грёбаные каналы, – озадаченно чесала думалку Моника.

Преодолев столь длинный путь, мы совсем не ожидали такой очевидной, но настолько неприятной преграды: мост, что вёл через реку, был разрушен. Бежать до ближайшего минимум полчаса, а вплавь бесполезно – даже если получится безопасно сигануть вниз, подняться наверх у нас не выйдет.

– О, кажись по наши души, – ухмыльнулся Ричард, когда из-за поворота вышла колонна солдат великого леса.

– Мана на исходе, – тяжело протянула Моника.

– А я предупреждал, – Ричард потянулся, после чего вышел вперед. – Эй, длинноухие!

– Вы как? – обратился я к Ригарду и Эрику.

– Ещё есть силы, – дружно ответили парни.

– Тогда найдите способ преодолеть канал, а мы, – сжав крепче рукоять меча, улыбнулся я, – возьмём их на себя!

***

Давненько я не сражался против толпы. Кажется, последний такой бой был против упырей. Да, сражаться против чудовищ не то, что биться с солдатами. Монстры хаотичны, безумны, они не чувствуют боли, а если и чувствуют, то становятся от неё лишь сильней. Воины совсем другие – достаточно одного точного удара, чтобы вывести их из строя, да только в отличие от чудовищ, что в своей хаотичности никак не могут действовать сообща, люди и прочие, наоборот, подобны единому механизму. Нанося удар по одному, меня атакуют все остальные. Защищаясь, я могу лишь заблокировать атаку одного, ну максимум двух. Здесь, на улицах Ардохелла, пространства пусть и немного, но не так, как в катакомбах, отчего у противника с лёгкостью удаётся меня окружать. И если бы не регенерация, я бы давно умер, будучи заколотый десятками острых клинков.

И в то же время, стоит подметить, что солдат не мастер меча, механизм не требует от шестерёнки дополнительных способностей. Шестерёнка не должна быть дороже машины, а потому особой силой воины великого леса не отличаются. Именно потому с ними не стоит биться, как с мечником, человеком, противником в дуэли. Сейчас против меня не толпа, а монстр, чудовище, биться против которого стоит также хаотично. Сейчас я должен сражаться, подобно вампирам.

Смех вырвался из моей груди, когда десяток копий пробили мою плоть. Смех стал громче, когда древки треснули от удара двуручного меча. Я специально смеялся, радовался боли: раны на теле затягивались, а глаза противников становились полны страха. Механизм не должен бояться, но страх ему присущ. Достаточно пары отдавшихся панике, чтобы весь механизм дал сбой. Эльфы, совсем не желающие геройствовать и погибать понапрасну, ослабли. Страхом сковали они себя сами.

– На арене было веселее, – смахивая с ладоней кровь, улыбался Ричард.

– С тобой так точно, – ответил я, когда последний эльф был прибит к земле точным ударом меча.

– Не заиграться бы, – протянул мужчина, когда вдали мелькнула приближающаяся толпа врагов.

– Кхем, господа, – нас окликнула Моника, – мост подан!

Мы оглянулись. Там, где ещё несколько минут назад были развалины моста, теперь красовалась кустарная переправа из спаянных друг с другом прутов и наваленных на них досок. Судя по усталому взгляду Моники, последние запасы маны она отдала на спайку, вырванных из разрушенных зданий, прутьев. По ту сторону уже стояли Вивьен и Валерика.

– Давай первым, – хлопнул меня по плечу Ричард.

Молча согласившись, я ринулся к переправе. Следом за мной её стали пересекать Ригард и Эрик.

– Ептть! – закричал Риг, толкнув Эрика вперёд.

Грохнувшись на землю, в следующее мгновение вслед за парнями на переправу обрушился огненный шар, выпущенный со стороны надвигающейся толпы.

– Мать вашу, чуть не задели, – шипел Ригард, отряхиваясь и протягивая руку Эрику.

– Моника, Ричард! – закричал я, встав у самого края.

– Встретимся на той стороне! – улыбнулся мне Ричард, помахав рукой.

***

– Не знал, что ты паять умеешь, – смеялся Ричард, стоя передо мной.

– Хах, а кто тебе, дурень, бляшки для ремней каждый раз чинил?

– Ты что-ль? – обернулся он, из-за чего чуть было не словил стрелу.

– Не отвлекайся! – я стукнула его по плечу.

– Главное держись позади, – лица его я не видела, но чувствовала, что он улыбается.

– Тебе не идёт быть героем, – буркнула я, чувствуя тепло в груди.

– А тебе не идёт быть принцессой, – прошептал он, встречая надвигающуюся толпу упырей, за которыми шли эльфы.

Что сейчас, что двадцать лет назад – Рич не меняется. Неважно кто перед ним, будь то монстр или человек, но он будет драться кулаками.

Вроде и познакомились мы так…

– Прочь, – шипел мальчишка лет десяти.

Собака лаяла. Это был пёс, сбежавший из казарм. Почему-то он прибежал именно в приют, именно к тому дереву, у которого я читала книги. Я же не умела скрывать свои эмоции, часто срывалась на окружающих, в частности на мелкого и тощего паренька по имени Ричард.

Он прибыл недавно, буквально пару месяцев назад. Сильно бесил меня своей вежливостью – будто подражал этим лицемерным дворянам. Почему-то он всюду ходил за мной, постоянно заглядывая в книги, которые я с трудом, стоя на коленях, выпрашивала у настоятельницы. Ричард каждый раз извинялся, ещё сильнее получая от меня, но всё равно продолжал ходить за мной по пятам и заглядывать в книги.

В тот день его не было со мной – слишком сильно наваляла в прошлый раз, думалось мне. Я была рада долгожданному покою. Была рада, пока передо мной не возник пёс. Большой и сильный – от этого пса так и веяло опасностью. Но детские наивность и самоуверенность были сильны. Я хотела уже треснуть псине по морде, как тот начал рычать. Вся храбрость пропала. Страх сковал меня. Страх перед тварью, подобных которой спускали на меня в прошлом. Что-то сдавило сердце. В голове стучало и тянуло, а по спине прошёлся холод хаотично сменяемый жаром. Я попыталась закричать, но не смогла. Тихое мычание, будто скуление – вот на что я оказалась способна.

– Прочь! – шипел Ричард, голова которого была забинтована.

Он стоял передо мной, шипел на пса. Ему было страшно, казалось, страшнее, чем мне, но он шипел, пытался защитить меня. Но зачем? Почему? Я бы врезала ему, но страх сковывал меня. Я бы врезала ему потом, но нечто странное поселилось в груди. Это нечто больше не позволило мне даже разозлиться на мелкого, худого мальчишку…

– Прошу простить, – смеялся Ричард, за которым валялась избитая туша пса.

Он улыбался, опираясь о дерево, закрывая меня, не давая даже увидеть пса. По его рукам текла кровь. Он был залит кровью. Ричард дрожал, весь исцарапанный и искусанный псом.

– Прошу простить, – смеялся Ричард, опираясь о перила разрушенного моста.

– Дурак, – обняла я его.

За его спиной лежали тела убитых им противников.

– Как жаль, что Фер больше не излечит, – я почувствовала грусть в его словах.

– Эй, Рич, – гладя его по голове, прошептала я.

– Снова враги? – попытался отойти он.

– Рич? – глядя на приближающуюся новую группу упырей, шептала я.

– Не бойся, я всегда защищу тебя, – очередное усиление мелькнуло в его уставших глазах.

Так всегда. Каждый раз. Он вновь и вновь сражается ради меня. Всякий раз, когда я истрачу запас маны. Так всегда, когда я вновь и вновь наступаю на те же грабли.

И даже спустя двадцать лет ничего не изменилось. Я всё та же самоуверенная вспыльчивая девчонка, а он – мальчишка, готовый отдать за меня жизнь.

Как в сказке с трагичным финалом, он закрыл меня от выпущенной стрелы. Десяток стрел вонзилось в его спину, когда он обнял меня. Мы оба опустились на колени.

– Почему? – слезы наворачивались на глаза, когда по моим рукам стекала его тёплая кровь.