В стране ваи-ваи

— Ничего не выйдет! — вопил Иона, мечась, как злой дух. — Нужно было и снаружи тоже распарить, а костер развести прямо в лодке, только держать воду под рукой, на случай если разгорится слишком сильно. Тогда борта сами раздались бы. А так она непременно треснет. Столько трудов потрачено, и все даром!

Может быть, Иона прав. Ведь древесина очень твердая, и видно, что строителям приходится буквально ломать ее сопротивление. Но мне остается лишь положиться на Чарли… Он довел работу до этой стадии, и он сделал уже столько лодок, пусть даже примитивным способом. Я повернулся к Ионе:

— Ты сам построил хоть одну лодку?

— Нет, начальник, но я часто смотрел и знаю, как их надо делать. И к тому же мы — араваки…

Аравак, он считал людей своего племени самыми одаренными.

Я нервно ходил взад и вперед возле лодки, с тревогой наблюдая за происходящим. В бортах появились трещинки; что-то явно не ладилось. Ожидание становилось невыносимым…

Я вернулся в свою палатку и попытался писать, наблюдая издали за героическим сражением. Огромный корпус лодки, вымазанные в саже индейцы, языки пламени, клубы дыма в полумраке под лесным пологом… Порой сквозь листья пробивался луч солнца и, пронизывая голубой дым, золотил чье-то хмурое лицо или напряженно согнутую руку. Но листья сдвигались — и луч скользил дальше, освещая нетронутый клочок земли.

Когда подошло время второго завтрака, борты были разведены наполовину. Теперь лодку стали подогревать снаружи, а затем снова принялись разводить борта и вколачивать распорки.

Прошло еще четыре часа, прежде чем Чарли объявил, что работа окончена. Он вытер лоб и, шатаясь от усталости, подошел ко мне сообщить о результатах.

Только он заговорил, как послышался громкий треск, и на наших глазах вдоль кормы побежала трещина. Чарли ринулся к лодке и обхватил ее руками; остальные побежали за лианами и стали обматывать ими корпус.

Трещина достигла в длину лишь около метра. Если она за ночь не увеличится, ее можно будет законопатить, а сейчас уже ничего больше не сделаешь — надо дать лодке остыть.

Совершенно обессиленный, почти больной, Чарли попросил у меня аспирина. Я пытался подбодрить его.

— Ничего, начальник. Все в порядке. Я починю, — ответил он, стараясь в свою очередь успокоить меня.

На следующее утро, когда соскребли и смыли потрескавшуюся корку угля и сажи, нашим глазам предстала красавица лодка, длинная, изящная, густо-медового цвета, с плавными обводами. Высокая корма — здесь будет сидеть Тэннер, управляя подвесным мотором, — острый нос… Трещина за ночь стала как будто меньше; теперь строители принялись за починку. По бокам кормы поместили дощечки и обмотали их веревками; таким образом удалось свести края трещины. Затем корму стянули проволокой; кроме того, прибили снятую с ящика железную ленту. Большую дыру, прожженную в одном борту, заделали металлической заплатой (на нее пошел бидон для керосина) и мешковиной. Наконец все щели и швы промазали быстро схватывающимся цементом, после чего установили сиденья.

Настал долгожданный миг: спуск на воду. Лодку протащили по траве на берег; она плавно скользнула в реку и легла — ровно, без крена. Кое-где сквозь щели просачивалась вода. Если они не закроются сами собой, когда древесина набухнет, их придется законопатить.

Я не мог наглядеться на лодку.

— В нее опасно садиться, мистер Гэппи, — прозвучал голос Ионы. — Днище слишком круглое, ей ничего не стоит перевернуться.

— Пойдем, испытаем ее?

— Гм… Нет, начальник, я не хочу промокнуть.

Несмотря на мрачные предсказания Ионы, девять человек, и я в том числе, сели в лодку. Весело застучали по бортам весла, и мы быстро заскользили вверх по реке. Пройдя несколько сот метров, до небольших порогов, образованных застывшим потоком базальта, который распался на «кубики», мы повернули назад, к лагерю. В кроне одной цекропии я увидел сложенную из сучьев платформу. Она была предназначена для охоты: индеец взбирался на дерево и под прикрытием листвы, вооруженный луком и стрелами, подстерегал птиц, которые садились на соседнее дерево лакомиться плодами.

Белоголовый маруди смотрел с ветки, как мы причаливаем. Сходя на берег, я чуть не перевернул лодку. Похоже, что она и в самом деле неустойчивая, — зато большая и прочная. Все были довольны, и только Иона не унимался:

— Не нравится мне ее вид. Она сидит так глубоко, что будет задевать камни на порогах, и слишком тяжела, чтобы ее можно было развернуть на быстрине. Вообще трудно будет править… Нет, мистер Гэппи, лодка ненадежная.

— Что же, утонем все вместе! — отрезал я.

Кое-кто взялся плести из прочной лески веревки, которыми мы могли бы проводить лодку через пороги, а Вайяма и Уильям (он уже поправился), вооруженные топором и тесаками, спустились вниз по реке в долбленке Чекемы, чтобы расчистить русло.

Часть третья. Страна «Лягушек»

Каменная лестница

Чарли, которого все знали и уважали, выступил в роли распорядителя и пустил по кругу три огромные миски с напитком, приготовленным нашими хозяевами.

— Ты пойдешь через горы один, Чарли? — спросил я.

— Нет. Трое мавайянов идут в миссию — Вакоро, Маката и его мать. Но сперва отдохну два-три дня.

Полчаса спустя, наевшись до отвала, мы с трудом поднялись на ноги, пожали руки Манате, Сэму и мавайянам и зашагали через лес к лодке.

Когда мы погрузили все свое снаряжение и продовольствие, борта возвышались над водой на пятнадцать сантиметров.

— Я сначала пройду немного по берегу — посмотрю, как лодка будет держаться на воде, — объявил Иона.

— Имей в виду, возвращаться за тобой мы не станем.

С величайшей неохотой он влез в лодку и сел рядом с нашими проводниками, Икоро и Фоимо, на самый верх, на брезент, который защищал имущество от солнца и дождя.

В путь!

Мы скользнули над длинной песчаной отмелью, пробрались сквозь нагромождение стволов и сучьев и понеслись под пение мотора по водной глади, окаймленной трепещущим кружевом бамбука.

На большой скорости лодка плавно покачивалась с борта на борт. Вдруг она задела камень и резко остановилась; двое индейцев прыгнули за борт и столкнули ее с камня.

Через несколько минут — новый камень: начались пороги. Прямой участок сменился извилистым, дальше река устремилась под уклон. В конце порога был водоворот, в кристально прозрачной глубине кружились опавшие листья. А где-то впереди грозно ревел первый опасный водоскат.

Индейцы привязали веревки к носу и корме, прыгнули в воду и помогли лодке преодолеть несколько подводных камней и мелей. Здесь поток был сравнительно спокойным, но совсем близко мы видели белопенную стремнину, над которой раскинуло свои ветви искривленное течением дерево с широкими листьями и розовыми кисточками цветков. Вода мчалась вниз между серыми валунами, через сплетение валежника. Мы причалили и разгрузили лодку. Предстояло метров восемьсот нести снаряжение по суше, в обход порогов, через заросли папоротника, через сырой лес, в котором воздух дрожал от рева воды.

Затем нужно было веревками провести лодку; пороги были слишком крутые и опасные, чтобы пустить ее по течению, хотя бы и без груза. Индейцы чувствовали себя превосходно и весело барахтались в воде. Марк широко улыбался, и даже в Ионе появилось что-то мальчишеское, когда он в красных трусах и белой майке перебирался с камня на камень, тщательно проверяя ногой надежность каждой опоры.

Я переходил с одного берега на другой, собирая образцы редких растений. Дерево с розовыми цветками оказалось принадлежащим к семейству мимозовых [51] . Затем мне встретились два полуметровых кустарника, один с розовыми [52] , другой с желтыми [53] цветками, а также несколько цветущих растений семейства подостемоновых, (Podostemoceae) — весьма интересных тем, что они обитают в насыщенной кислородом воде стремнин и проводят большую часть жизни на подводных камнях в виде темных студенистых образований [54] . В засушливый период, когда уровень воды опускается, развиваются зеленые или красные листостебельные побеги в виде густой бахромы — излюбленной пищи паку, красивой и вкусной, почти совершенно плоской рыбы, по имени которой и названы эти растения. Паку напоминает видом пераи (и родственна ей, хотя предпочитает вегетарианскую пищу); она бывает разной окраски — черная, иссиня-серая, серебристая, красная — и весит до пяти килограммов.

51

Calliandra tergemina.

52

Turnera (сем. бобовых, подсемейство миртовых).

53

Oxalis sepium (кислица).

54

Цветут только во время спада воды. — Прим. ред.