В сумерках веры

Указательным пальцем я развернул инфопланшет к Себастьяну и толкнул в его сторону. Несколько минут спустя, дознаватель отложил устройство и сделал еще один глоток из своего стакана.

— Не густо, — произнес он. — Но эта версия со свидетелем кажется странной.

— Почему?

— Потому что не ясно, куда тот делся. Не думаю, что здешние святоши решились бы следовать по пятам за маньяком, который практически голыми руками убил Сороритас. И почему он не вмешался? Разве они тут все не настолько праведные, что самоотверженны до безумия?

— Возможно этот оказался из числа робких, — пожал я плечами. — Священники бывают разными.

— Наверное. Но я вот о чем подумал — какой мотив у этого убийства?

— Есть догадки?

— Мне на ум приходит только заявление, — задумался юноша, глядя на темный пейзаж улицы через окно. — Странным кажется совпадение, при котором сестру битвы убивают прямо перед «лицом» Императора. Пусть даже каменным. При это осознавая, что сестры так просто этого не оставят. Как только праздник пройдет, они перевернут весь Валон-Урр.

В словах дознавателя имелся смысл.

— Если, конечно, убийца еще останется на планете. Паломники начнут пребывать через пару дней, а как только праздник закончится, то затеряться будет очень легко.

— Значит, нам нужно поймать его до дня Друза? — Теперь Себастьян говорил с вызовом, будто бы обсуждал пари. Порой меня удивляло то легкомыслие, с которым инквизиторы и их подопечные обсуждают столь…неприятные вещи.

— Звучит сложнее, чем кажется, парень, — попытался я осадить дознавателя. — Пока что у нас совсем нет зацепок кроме того бедолаги, что заперт в казематах Министорума.

— А что насчет первого архивариуса?

— Я поговорю с ним завтра, — после короткого лицезрения почти черного рекафа, который успел остыть, меня окончательно покинуло всякое желание его пить. — Но по оценке Афелии, он не смог бы убить Селестину.

— Но может быть у него есть сообщник, руками которого избавился от канониссы?

— А сам наблюдал из-за угла и наслаждался зрелищем? — Зло усмехнулся я. — Впрочем, не стоит отбрасывать и такую версию. Запиши ее и поедем домой.

Юноша подчинился и протянул планшет обратно, но прежде чем отпустить, спросил:

— Как ты?

Со стороны этот вопрос мог звучать глупо, но дознаватель и я сам прекрасно понимали, о чем идет речь. О том, что мучает меня уже три месяца. О том, что по мнению медикусов «Вечерней звезды» в лучшем случае могло стать причиной отставки.

А в худшем — поводом для заключения в психушку…

— В порядке, — буркнул я, вырывая устройство из цепких пальцев и пряча в карман. — Не отвлекайся, Себастьян.

Дознаватель поднялся следом за мной, но остановился у дверей. Раскрывшиеся створки пустили в зал прохладный ночной воздух и далекий шум оживленных улиц.

— Ты же знаешь, что я не смогу быть всегда рядом.

Некоторое время я смотрел прямо в изумрудные глаза, светившиеся в полумраке лица словно у джиринкса. Он беспокоился за меня. Искренне. Одни из немногих.

— Знаю, — ответ прозвучал тихо, мгновенно потонув в других звуках. Я же зашагал дальше в ночь.

Силы были на исходе. Стоило попытаться поспать хотя бы несколько часов. Это даст немного энергии, чтобы пережить еще один сумасшедший день…

Глава 3

Короткий коридор, выложенный из обсидиановых блоков, вывел нас в просторный атриум. Впереди на возвышении нескольких метров из стены вырастала половинчатая статуя Бога-Императора. По опущенному к полу лику свисали густые волосы из белоснежного камня, а руки Его были направлены к груди. Огромные ладони замерли в положении, будто бы Повелитель человечества стремился обнять нечто столь хрупкое, что способно рассыпаться от одного прикосновения.

В этом месте располагался прямоугольный алтарь, украшенный золотом и драгоценными камнями. Сверху его укрывала алая ткань, окаймлённая позолоченной вышивкой.

Оказавшись у подножья возвышения, я заметил голубоватое подрагивание воздуха внутри ладоней статуи. Вероятно, внутри алтаря располагался стазис-генератор, сохраняющий от ветшания некий артефакт.

Несмотря на наличие вокруг жаровен и подсвечников, с потолка падал яркий свет люминосфер, стирающий любую таинственность, пропитывающую помещение. Повсюду стояли какие-то священники, озабоченно рассматривающие что-то на обеих лестницах, ведущих вверх к алтарю. За ними молчаливо наблюдали сёстры в чёрных доспехах и шлемах.

Надо сказать, что появление Афелии приковало к себе множество взглядов. Но как только любопытные глаза опускались на мою грудь, все тут же старались сделать вид, что не встревожены.

— Что здесь произошло? — Спокойно спросил я целестианку, когда она остановилась на полпути.

— Был совершён страшный грех.

— А точнее? — Здешняя склонность к туманным ответам начинала раздражать.

Женщина обернулась ко мне, впиваясь свирепым взглядом, но в следующую секунду обрела самоконтроль и указала в сторону статуи.

— Поднимайтесь. Но смотрите под ноги.

Пожав плечами, я последовал её совету.

Священники вокруг нас вежливо освобождали дорогу на достаточно широких лестницах. Сёстры же выглядели напряжёнными. Большинство из них уже были полноценными воительницами, пережившими хотя бы один бой. Вероятно, во мне они видели угрозу, которую стоит держать в прицеле болтера.

Меня это не сильно тревожило, но стоило присматривать за Себастьяном.

— Не нравится мне, как они на нас пялятся… — Тихо шепнул он, поравнявшись со мной на верхней ступени. — Нас ведь не собираются убивать?

— Только если мы не нанесем им оскорбление, — я успокаивающе похлопал дознавателя по плечу и отошел к перилам, окружающим полукруглый фасад возвышения.

Тут повсюду была кровь и обрывки одежды. Ничего, что могло бы поразить или ужаснуть даже последнего бродягу подулья. Подобные вещи — всего лишь вестники куда более неприятных вещей, которые знакомы многим рядовым гражданам Империума.

Но служители Экклезиархии не все были «рядовыми». Многие из них были выходцами схол или местных семинарий. Их растили в строгости, но вполне может быть, что покинув своих учителей, они застревали в пыльных архивах и многоуровневых храмах, совершенно не сталкиваясь с жестокой реальностью.