В тебе запоют мои птицы

…

Не простившись, она удалилась в комнату, перед этим деликатно напомнив, что всегда услышит звон колокольчика. Прежде чем закрыть дверь, разделяющую их комнаты, Гермиона долго смотрела на Драко, замечая еще раз, какое бледное и изможденное у него лицо.

Она и раньше никогда не считала его красивым, то ли шутя, то ли серьезно сравнивая юношу с той метлой, на которой он летал. И если у школьных «Чистометов», древко венчали топорщащиеся ветки, то прическа самого Драко, как помело его «Нимбуса», имела аккуратный, слегка ненатуральный вид. Следовало признать, что со времен их последней встречи, краше он не стал, и худоба его, граничащая с анорексией, теперь все более настойчиво говорила в пользу последней. Гермионе никогда не нравилась эта высокая, угловатая фигура, имеющая, как ни странно, грацию в движениях и мужественную жилистость, несмотря на худобу. Непонятным оставалось одно: почему весь оставшийся день и изрядную часть вечера эта фигура упрямо не хотела вылезать из ее головы за завтраком, обедом, за интересной книгой. Картинки из прошлого нахлынули волной, имевшей весьма неприятное, горькое послевкусие.

Вспоминая о годах, проведенных однокурсниками в школе, она не нашла ни одного эпизода, более или менее годившегося бы для точки отсчета, закончившей бы неприязнь и положившей начало дружбы, но диалог, произошедший между ними утром, никак не шел из ее головы, равно как и нескладная долговязая фигура Малфоя.

…

Они встретились лишь за ужином. Драко не бросился встречать ее и не поторопился проводить к столу, как накануне. Он будто вообще не понял, что Гермиона появилась в столовой, а девушка присмотревшись внимательно, снова обнаружила рядом с ним громоздкие, неудобные костыли.

— Привет, — тихо поздоровалась она, но юноша продолжал есть, не обратив внимания.

— Драко! Ты слышишь? — позвала она вновь, но значительно громче.

Юноша вздрогнул и уронил вилку.

— Я не услышал, как ты вошла. Здравствуй.

— Сегодня ты на костылях? — без обиняков спросила она, и подумала, что, возможно получит лишь очередную дозу грубости в ответ. Драко же не спешил. Он отложил в сторону вилку и сделал внушительный глоток из кубка.

— Ты так и не поняла?

— А что должна была понять?

— Мать и отец позвали тебя именно из-за того, что мое состояние крайне нестабильно. То есть не так. Я недели, и даже месяцы могу чувствовать себя вполне приемлемо, а потом, неожиданно, происходит…

— То, что случилось ночью, — закончила Гермиона за него. — Но с чем это связано? Ты можешь сказать об этом хоть что-то?

— Нет. Я не знаю и не понимаю с чем это связано. Мало того, эти приступы не имеют предвестников, но после них я на несколько дней погружаюсь в полную темноту, слышу, как будто нахожусь под толщей воды. Не чувствую вкуса и температуры, двигаюсь тоже с трудом, — произнес он медленно и тихо, и после долгой паузы, которую она не решилась нарушить, Драко закончил. — Это почти, как смерть. Только хуже.

— Это ужасно, — воскликнула она, и искреннее сочувствие в собственном голосе поразило ее. — Я не смогла бы так. Лучше смерть, чем почти смерть.

Она сказала это не подумав, хотя раньше никогда не позволяла себе такого. Малфой криво усмехнулся и спросил: «А как же родители? Близкие? Ты о них подумала? Знаешь, в последние годы, на самом дне отчаяния я привык вспоминать, что должен думать о них».

— Что же тебя спасает? Ты не выглядишь таким уж несчастливым. Я бы сказала, что чувствую некоторые перемены в тебе.

— Книги. Написанные авторами-магглами. Миры, созданные руками и воображением простецов. Знаешь, никогда, будучи зрячим, не задумывался, сколь скучно пишут маги: у нас есть сказки, легенды, книги по истории магии, учебники и хранилища знаний. Все, вращающееся вокруг нашего мира. Простецы же рисуют в своих произведениях целые вселенные, подчас не имеющие ничего общего с реальностью, даже нашей, магической. Они пишут о больших кораблях, пронзающих пространства, гораздо большие, чем можно представить. Магглы пишут о том, из чего они состоят, что чувствуют искренне. Они описывают постыдные страницы собственной истории и на страницах тех же книг воспевают своих сынов, подаривших славу роду человеческому. Ты права. Что-то во мне надломилось, дало трещину. Даже книги для слепых созданы магглами, потому что потеря зрения в мире волшебников, исключая, конечно, такие случаи, как мой, легко лечится, и маги не сочли нужным создавать то, что придумал Луи Брайль.

— Ты говоришь совершенно невероятные вещи, Драко. Я не могу поверить своим ушам.

— Тогда тебе придется поверить своим глазам, если, конечно, согласишься сопроводить меня в одно место.

— Твоя мать распорядилась, чтобы мы не покидали пределов поместья, — с сомнением молвила Гермиона.

— И это говорит мне Грейнджер, которая нарушила все мыслимые и немыслимые правила?

— Это было давно, — перебила его Гермиона, чувствуя, как щеки реактивно краснеют и почти радуясь, что Драко не может заметить этого досадного обстоятельства.

— К тому же, — как ни в чем не бывало продолжил юноша, — мама, кажется, обвела границей запрета только Косой переулок.

— Ты же знаешь, что это условно!

— Я знаю, что последней прочитанной книгой в моей личной библиотеке является «Робинзон Крузо». Так что дух приключений и авантюризма перманентно поселился в моей заднице.

====== Доверять ======

World in my eyes

Let me take on a trip

Around the world and back

And you won’t have to move

You just sit still

Now let you mind do the walking

And let my body to the talking

Let me show you the world in my eyes

I’ll take you to the highest mountain

To the depths of the deepest sea

And we won’t need a map

Believe me

Now let my body do the moving

And let my hands do the soothing

Let me show you the world in my eyes

That’s all there is

Nothing more than you can feel now

That’s all there is

Let me put you on a ship

On a long long trip

You lips close to my lips

All the islands in the ocean

All the heaven’s in motion

Let me show you the world in my eyes

That’s all there is

Nothing more than you can touch now

That’s all there is

Let me show you the world in my eyes

Martin L. Gore

Мир моими глазами

Позволь взять тебя в путешествие

Вокруг Света и обратно

Тебе не придется шествовать

Лишь сидеть спокойно, приятно.

Позволь своему сознанию путешествовать.

Позволь моему телу повествовать.

Позволь показать мир моими глазами.

На высочайшую гору возьму тебя

На дно глубочайшего океана окуну тебя

Нам не понадобится карта, нет,

Просто доверься мне.

Позволь моему телу двигаться,

Успокаивать тебя руками.

Позволь показать мир моими глазами.

Все, как есть.

Ни больше ни меньше, чем чувствуешь здесь.

Это все, что есть.

Позволь взять тебя на борт корабля