В тени престола. Компиляция 1-12 книга

Рихард протянул руку и помог Беатрис пройти по шаткому мостку на лодку. Конрадин, весело размахивая руками и шутливо балансируя, взбежал по трапу вслед за ней, лодка, отталкивая двумя длинными копьями, качнулась и легко отошла от пристани, парус упал и, наполнившись ветром, стал разгонять ее, устремляя вверх по течению реки.

Слегка кренясь на левый борт, лодка быстро вышла на середину реки и, весело вспенивая мутные воды Тибра, повезла парочку заговорщиков.

– Тебе придется сделать вот, что… – Беатрис сладко зевнула и потянулась своим прекрасным телом, ее спина выгнулась – она напоминала вальяжную кошку, настолько были мягки и грациозны ее движения. Конрадин посмотрел на нее влюбленными глазами. Она улыбнулась и продолжила, – тебе придется изобразить крайнюю нужду и заложить родовые замки, земли и владения…

Он недоуменно захлопал своими длинными ресницами:

– Зачем? У нас же есть много денег…

Она улыбнулась, обняла его нежно за шею и, прижавшись к самому уху, прошептала:

– Ты и я знаем об этом. Но об этом незачем знать остальным. Особенно, нашим врагам. А уж Шарлю и подавно!

– Господи! – он удивленно посмотрел на нее, утопая в ее чарующих и бездонных глазах. – Для кого же тогда мы станем разыгрывать эту комедию?..

Она укоризненно покачала головой, вздохнула и ответила:

– Для них, собственно, и буем ломать комедию. Шарль, к примеру, если узнает, что ты заложил земли и владения, наверняка не будет обращаться за помощью к своему брату Людовику и решит, что сможет разобраться с твоим мятежом своими силами и воинами.

Он весело засмеялся, услышав это от Беатрис:

– Матерь Божья! Что же я без тебя делал?!

– Так и был бы дурачком, загнанным в свою немецкую непролазную глушь! – Беатрис улыбнулась и погладила его ладонью по щеке. – Очаровательным дурачком…

Да, но папу Римского так просто не проведешь…

Она усмехнулась в ответ:

– С ним, как я поняла из довольного выражения лица Рихарда, особых проблем тоже не будет. Да и семейство Франджипани обещали помочь, как-никак… – она посмотрела на Рихарда, тот молча кивнул и снова занялся управлением парусами, стараясь удерживать лодку без сильного крена. Беатрис перевела взгляд на Конрадина. – папа, если и что сможет сделать, так это, – она улыбнулась, – отлучить тебя от церкви, пока сам будет убегать, если, конечно, ему удастся выскользнуть из цепких лап гибеллинов. А Шарль, когда поймет, что влип, будет метаться и заниматься тем, что чесать свою бестолковую голову и думать, как удержать Неаполь и основные города королевства. Мы же наберем наемное войско и маршем, причем, победным маршем пройдем до самой Сицилии!

– Золото ты мое… – Конрадин обнял ее и прижал к себе. Беатрис слышала, как громко стучит его сердце. – Когда же мы все это начнем?..

– К концу осени и началу зимы мы должны быть в Италии. В Вероне или Павии… – Беатрис нахмурилась. – Если все пойдет, как по маслу, мы разом перережем Шарлю сообщение с Провансом и Францией. А зимой, насколько ты помнишь курс военной истории, рыцари не воюют. Они сидят в замках и ждут весны и зелени полей, чтобы их кони не пали с голоду…

ГЛАВА XI. Гром среди ясного неба.

Рим. Замок Святого Ангела. 14 октября 1267г.

Папа Климент весь день занимался мирскими делами: положение крестоносцев в Греции, задержки ежегодных вассальных платежей от Арагона и Португалии, уйма прочих вопросов, отнимавших много времени и нервов, к концу дня совершенно вымотали этого, как могло показаться со стороны, стального человека.

Он отбросил последний пергамент, прислонился к высокой резной спинке кресла и смежил глаза. Капеллан и писец, сидевшие рядом с ним, тихонько приподнялись со своих низеньких скамеек и притушили половину свечей. Когда капеллан садился на место, скамеечка предательски скрипнула и застонала под ним, не выдержав веса грузного тела.

Климент открыл глаза, тяжело вздохнул и размял затекшее плечо. Он посмотрел на писца, перевел свой тяжелый, как у топора, взгляд на капеллана и спросил:

– Надеюсь, что господь смилостивится и на сегодня это все?..

Капеллан обрадовано закачал головой, Климент сделал жест рукой, позволяя им удалиться, как вдруг вспомнил о чем-то, хлопнул себя по лбу и тихо произнес:

– Ваше святейшество, еще одна бумага. Так, мелочь, связанная с закладными на лены в Германии…

Климент зевнул, протер уставшие глаза и протянул руку:

– Давай. Что там такое? Неужели, местный архиепископ не смог сам утвердить купчую?..

– Закладную, – тихим, словно у мыши, голосом поправил его писец.

Папа резко посмотрел на него, тот съежился и вжал голову в плечи, ожидая длинной воспитательной тирады, но Климент неожиданно улыбнулся и сказал:

– Спасибо, Джакомо, что хоть ты сохраняешь к концу дня свежую голову…

Писец обрадовался, улыбнулся и выпалил:

– Архиепископ, наверное, испугался, когда увидел титул и имя на пергаменте!..

Папа удивленно поднял брови и посмотрел на капеллана:

– Кто?..

Тот развернул желтый пергамент и пробежал глазами, меняясь в лице, поднял их и дрожащим голосом произнес:

– Молодой Конрадин…

– Что?! – Папа даже вскочил с кресла. – Господи! Кто же осмелился дать ему денег и наплевать на мой личный запрет?!

– Его дядя, герцог Саксонии… – произнес капеллан, испуганно хлопая белесыми ресницами. Его пухлое лицо с двойным жирным подбородком тряслось мелкой дрожью. – Да он и дал-то немного… так, крохи, даже трети от реальной цены не будет…

Папа начал успокаиваться, снова опустился в кресло и сложил руки на животе:

– Немного, говоришь?

– Двадцать тысяч экю на франкский счет, ваше святейшество… – капеллан трясся все сильнее и сильнее, от колыханий его жирного тела, казалось, сотрясался воздух и начали шевелиться тяжелые занавеси на окнах. – Он сказал, что, мол, готовится в искупительный поход. – Он еще раз заглянул в пергамент, довольно кивнул, шмыгнул носом и прибавил, поправляя себя. – В искупительное и очистительное вооруженное паломничество!

– В паломничество, говоришь? – Климент насторожился. Но испуганный вид капеллана и умильное лицо писца, которого он похвалил за радение и трезвость ума, немного расслабили его. – Неужели малыш взялся за ум и решил погибнуть где-нибудь в Палестине или на Ниле? Неисповедимы твои пути, Господи… – он упал на колени и стал неистово молиться, кладя земные поклоны. Капеллан и писец также плюхнулись на колени возле него и стали истово долбить своими лбами о каменные мозаичные камни пола комнаты. Климент прервался и, посмотрев на них, произнес. – Воистину! Заставь дураков молиться – они лбы расшибут! Пошли отсюда, скоморохи!..