В тени престола. Компиляция 1-12 книга
Шрифт:
Король подошел к писцу и расписался красивым вензелем, составленным из латинских букв «Carolus», слуга накапал горячий сургуч, после чего Шарль приложил свой перстень-печатку, с довольным видом кивнул головой и направился к выходу из комнаты
Он и не подозревал, что Конрадин, Беатриса и триста немецких рыцарей уже перешли горный перевал и теперь спускаются, держа курс на Верону.
В комнату, где заседала курия папы Климента, быстрыми шагами вошел монах-бенедиктинец, который незаметно подошел к одному из кардиналов и что-то шепнул тому на ухо.
– Ваше святейшество… – тихим и дрожащим голосом произнес кардинал, устремляя свой взгляд на Климента.
– Ну, что на этот раз?! – Рявкнул на него Климент, возбужденный спором о состоянии казны и расходов Святого престола на следующий год.
– Верона восстала, ваше святейшество… – дрожа всем телом, ответил кардинал. – Конрадин вошел в стены Вероны…
– Как?! Когда?!.. – Климент повалился спиной на высокую спинку кресла, закрыл лицо руками и произнес. – Господи! Неужели, все снова… – он провел ладонями по лицу, ставшему в миг серым от волнения, посмотрел на кардинала и сказал. – Что еще плохого?..
– Ваше святейшество, – начал кардинал, – это все, что известно мне, но за дверями комнаты стоит гонец, только что прибывший из Вероны…
– Так какого же, дьявола, прости меня, Господи, ты мямлишь мне и держишь его за порогом комнаты! Живо сюда гонца!..
Кардинал вскочил и, повалив свой стул на пол, кинулся открывать двери, чтобы ввести гонца. Папа укоризненно покачал головой, вздохнул и увидел гонца, входившего в комнату.
Невысокий черноволосый рыцарь был в грязной одежде, заляпанной почти до капюшона дорожной грязью. Кольчуга, видневшаяся из-под складок одежды, была ржавая и местами рваная.
– Докладывай, живо… – произнес Климент, пронзая гонца тяжелым взглядом.
Гонец упал на колени от усталости и страха перед папой Римским, произнес:
– Ваше святейшество, – начал он, – Верона восстала, открыла ворота Конрадину, который прибыл к городу с большим отрядом рыцарей. Он вербует наемников, платя каждому золотом!..
Папа подпер подбородок кулаком и задумался. Выходило, что у Конрадина, все-таки, откуда-то появились деньги, если он мог позволить себе, судя по словам гонца, платить золотом за услуги наемников.
– Дальше вещай…
– С ним прекрасная синьорина и несколько крытых повозок, охраняемых большим отрядом германцев…
Выходило, что Беатриса была вместе с Конрадином. Значит, слухи о больших сокровищах, накопленных Манфредом и ее покойным братом, не легенда, а быль, причем, превращающаяся в жуткое чудовище, способное пожрать всех и вся на своем пути. А путь этот, как не прискорбно, шел на Неаполь и Сицилию, но (тут папа Климент поморщился) через Рим.
– Говори дальше, сын мой, Господь слушает тебя… – Климент собрался с силами и решил быть твердым. Он опасался, что его растерянность и испуг может отразиться на лице и встревожить всю курию.
– Вся северная Италия восстала! Только Флоренция и, пожалуй, Милан, еще держатся и сохраняют нейтралитет! Хотя, насколько мне известно, из Милана уже выступил большой караван с оружием, кольчугами, щитами и шлемами для наемников Конрадина…
– Ах, Иудины душонки… – тихо произнес Климент. – Да, ну и миланцы. И нашим, и вашим…
В это время на другом берегу Тибра, на большой колокольне ударили пронзительным набатным звоном колокола. Климент вздрогнул и бросил взгляд в окно. Рим восстал.
– Бог ты мой… – Климент побледнел и бросил растерянный взгляд на кардиналов. Те испуганно озирались по сторонам и недоуменно хлопали глазами, напоминая пустых болванчиков. Папа резко поднялся с кресла и громко произнес. –
Покидаем Рим и отходим к Равенне или Перудже! Гонца к королю Шарлю! Пусть готовится к защите и высылает войска на Рим!..Но время было потеряно безвозвратно. Инициатива перешла к Конрадину и восставшим римлянам. Мосты и переправы через Тибр уже к ночи были в руках мятежников. Папа Климент, переодевшись простым монахом-паломником, с большим риском для жизни смог выбраться из Рима и верхом на осле направился к Равенне…
Известие, которое усталый, грязный и измученный тяжелой дорогой и бешеной скачкой папский посланник привез королю Неаполя, потрясло Шарля до глубины души и ввело в состояние ступора. Он остекленевшим взглядом неотрывно уставился в какую-то точку на большом и красивом гобелене, закрывавшем по всей длине одну из стен его кабинета и единственное, что он смог произнести, было:
– Малый совет…
Жан де Бетанкур, получивший, на этот раз, взбучку за волокиту с пропуском гонца к королю, стрелой выскочил из кабинета и, бренча своими большими, красивыми и несуразными шпорами (дань моде), побежал по коридору, разыскивая советников и приближенных лиц короля.
Примерно через час он, наконец-то, смог собрать всех членов Малого совета: казначея Гоше де Белло, маршала Адама де Фурра и Луку де Сент-Эньяна – начальника личной гвардии, охраны и, по совместительству, тайной службы. Время было позднее – гонец прибыл к началу первой ночной стражи, что приблизительно совпадало с восьмью часами вечера, казначей, слава Богу, был в своей комнате, размещавшейся прямо над казной, хранившейся в большой, еще с норманнского завоевания, кубической башне. А вот с поиском маршала и Луки де Сент-Эньяна Жану пришлось попотеть и обегать не только дворец и старый замок, но и разослать гонцов в нижний город. В конце концов, то ли с Божьей помощью, то ли по счастливой случайности, но оба члена совета весело пировали в одной из небольших закрытых гостиниц, больше похожей на дорогой клуб-бордель, чем на пристанище усталых путников. Бетанкур коротко поздоровался с ними и передал приказ короля.
Адам де Фурр тут же отпихнул девушку, сидевшую у него на коленях в весьма фривольной одежде, можно сказать, вообще без оной, если не считать короткой шелковой рубашонки, ажурных чулок, связанных из тонкой выбеленной шерсти и высоких сапожек на каблучке, только что входивших в моду. Она что-то фыркнула и, покраснев, упорхнула в дальнюю комнату, откуда периодически раздавался смех и веселые голоса, один из которых, несомненно, принадлежал Луке. Раздался шлепок, видимо, по мягкой и обнаженной части тела, звучный поцелуй, походивший на чмоканье мокрыми губами, тихое и обиженное женское ворчание и на пороге показался Лука де Сент-Эньян, он кивнул рыцарю и направлялся к выходу, застегивая крючки на камзоле.
– Что-то серьезное? – Обронил он по ходу.
– Гонец из Рима, мессир Лука. Как я понял – восстал Рим… – ответил Жан, едва поспевая за его широкими шагами.
– Адам! Чего ты отстаешь?! У нас беда… – Лука укоризненно посмотрел на маршала, который копался возле своего коня, заботливо расправляя складки на его красивой попоне. – Хватит наводить лоск, прыгай в седло и поспешай за нами!..
Когда они вошли в кабинет, Шарль сидел в кресле, закутавшись в теплый халат, расшитый золотом и отороченный куницей. Он был в теплой ночной сорочке и длинных вязаных носках, а на ногах болтались меховые тапочки. Король потягивал горячий глинтвейн – его любимый напиток, пожалуй, единственная вещь, которую он любил из многообразия германских гастрономических изысков. Комната была напоена терпкими и пряными ароматами гвоздики, корицы и восхитительного красного вина.