В тени сталинских высоток. Исповедь архитектора

В независимую экспертизу назначили опытных проектировщиков. Наш проект получил высшую оценку с отдельными, очень незначительными замечаниями.

Теперь предстояло обсуждение в многотысячном коллективе комбината. Для помощи в организации выставки я взял с собой на Балхаш молодого архитектора Баблевского. Первую в жизни командировку он отразил в стихотворном отчете – поэме «Вояж на Балхаш». Привожу отдельные фрагменты:

По делам довольно сложнымИ, быть может, неотложнымМы, покинув город наш,Полетели на Балхаш.Путь прошел легко и быстро,Мы, как будто два министра,По делам летя в ООН,Лучший заняли салон.Было нам отнюдь не тесно,Мы да девы-стюардессыРазместились хоть куда,Глядь, уже Караганда…В тот же вечер мы ужеПриземлились в Балхаше.Мой начальник, главный зодчий,В деле строгий между прочим,Позвонил куда-то прежде —Раз… и мы уже в коттедже.А попасть туда непросто,Надо быть большого ростаИли в звании и ранге,Как мой главный зодчий Галкин.Там Косыгин как-то был,Совещанье проводил,И Никита собирался,Но на чем-то вдруг попалсяИ лишился всех надежд,Даже права на коттедж.

Накануне совещания в ведомственной гостинице, действительно схожей с большим уютным коттеджем, устроили банкет. Его приурочили к ожидаемому визиту министра и ответственных сотрудников аппарата.

Во время банкета в какой-то момент мы оказались рядом с Ломако. Он с приветливой улыбкой, как ни в чем не бывало, протянул мне руку:

– Не злишься больше? Молодец! Экспертиза показала, что с проектом все в порядке. Это самое важное. Завтра обязательно буду на совещании. Так что вперед, к успеху!

Банкет продолжался за полночь. Любовь к рыбным блюдам сыграла со мной злую шутку. В хорошем расположении духа я незаметно, в приятном общении, превысил все допустимые границы гурманства. Особенно мне по вкусу пришлась исконная рыба озера Балхаш – маринка и губач. Не обошел я вниманием и знакомые блюда из искусственно разводимых в нем сазана, карпа, судака и другой водоплавающей живности. Все обильно запивалось местным вином непонятного вкуса.

Ночью мне снились кошмары. Утром я чувствовал себя совершенно не в своей тарелке. Будто внутри все слиплось. Лицо выглядело припухшим, с каким-то нездоровым оттенком. С трудом привел себя в надлежащий вид. У подъезда меня терпеливо ожидал водитель главного инженера завода.

В зале Дворца культуры яблоку негде было упасть. Люди стояли даже в проходах. Ведь комбинат являлся практически единственным источником их существования и относительного благополучия.

Мой спутник Баблевский умело смонтировал большой демонстрационный материал, который вместе с нами крупногабаритным грузом летел в чреве самолета. В первом ряду восседало руководство комбината во главе с улыбающимся министром.

Превозмогая тяжелое состояние, я старался бодрым голосом докладывать присутствующим в зале о проекте реконструкции. Вслед за мной должны были выступать главные специалисты по смежным направлениям. Мне удалось продержаться довольно долго, пока острая невыносимая боль не пронизала все тело. Не знаю, как я выглядел со стороны. Но директор комбината объявил о переносе собрания. В считаные минуты подъехала «скорая помощь». Меня в полубессознательном состоянии увезли в больницу…

Казус с благополучным исходом

Большой консилиум врачей, ощупав меня с ног до головы, поставил не подлежащий сомнению диагноз – острый приступ аппендицита с возможным прободением язвы желудка. В открытую дверь операционной я с ужасом увидел подготовку к операции большого количества блестящих режущих инструментов. За считаные мгновения до вскрытия моего переполненного чрева мне удалось воспользоваться минутным отсутствием врачей. Схватив в охапку одежду и сунув ноги в сандалеты, я рванул вниз через несколько ступеней. В воспаленной голове вставали картины побега из милиции в Черновцах. На первом этаже неожиданно меня потянуло в туалет. Испуганный организм решил очиститься сам. К счастью, аварийный выброс сработал безотказно. После посещения отхожего места я почувствовал себя необыкновенно легко и по-обычному жизнерадостно.

За пределами страшной больницы раскинулся песчаный пляж озера Балхаш с редкими островками камыша. Я бросился в объятия его бирюзовых теплых вод. После длительного энергичного плавания, как в далекой юности на Днепре, прилег в тенистом уголке. Меня мгновенно одолел глубокий сон.

Проснулся, когда солнце стало клониться к закату. Оно игриво отражалось в спокойной, зеркально-гладкой поверхности экзотического озера. Окунувшись после восстановительного сна в его целебные воды, я бодрым шагом направился в отель. На пути к нему по центральной улице просигналила проезжающая машина. Из нее выскочил главный инженер комбината:

– Ну и переполошил же ты всех нас! Из больницы позвонили перепуганные врачи. Сообщили об исчезновении важного пациента. Мы бросились на поиски, подключили даже милицию. Многократно объезжали все улицы, закоулки, опрашивали прохожих. Ведь наш город не такой большой, чтобы человек в нем исчез как иголка в стоге сена. Но ты умудрился найти невидимую норку, чтобы спрятаться и взбудоражить всех нас. Ну, самое главное, что ты жив и даже выглядишь вполне здоровым!

Я извинился, что заставил волноваться многих людей. Через день наше совещание продолжилось и, ко всеобщему удовлетворению, успешно завершилось. После официального закрепления результатов в протокольной форме я с Баблевским вылетел для продолжения деловой встречи в Алма-Ату.

Вся эта цепочка событий также отражена в стихотворном отчете Баблевского:

Неприятный случай был,Занемог вдруг Даниил,Прихватил аппендицитИли, может быть, колит.Налетели, как грачи,Казахстанские врачи,Потащили москвича,Чтобы резать сгоряча.Но Данила не дал маху,Полежал, задрав рубаху,Покряхтел примерно часИ исчез, как Фантомас.Выкупался в Балхаше,Стало легче на душе,Город переполошил,Главное – остался жив.Съев на ужин судака,Выпив чашку молока,Закусив все огурцом,Встал он утром молодцом.Пережив все эти беды,Через день после обедаПонеслись в аэропорт,Где вскарабкались на борт.Вспоминая чудеса,Мы уселись на места,Улеглася суета,Через час – Алма-Ата.Розовеют снегом горы,А под нами чудный город,Бесконечные сады,В их объятиях – дворцы.Провернув с утра работу,Деловую сняв заботу,Мы в автобус забрались,На Медео едем ввысь!Сей каток высокогорныйТакже знаменит уборной,Горный воздух, вонь и грязиТам живут в преступной связи.Утомясь от впечатлений,Мы без всяких угрызенийСели утром в самолет,Где и сделан сей отчет!

Звездный час – квартира на троих

В Москве меня ждал долгожданный сюрприз. В срочном порядке подлежал отселению дом на Каляевской. Всем жильцам предлагали смотровые ордера в отдаленном районе Коровино, на окраине города. Тех, кто находился в предпенсионном или пенсионном возрасте, это устраивало. Для нас с женой это было неприемлемо. Я подсчитал, что дорога в оба конца ежедневно будет отнимать три-четыре часа нашей быстротечной жизни. Попытка убедить в этом чиновников, ведающих распределением жилья, оказалась безрезультатной. Только благодаря ходатайству министра Ломако и правления Союза архитекторов, с большими проволочками нам предоставили двухкомнатную квартиру в новостройке в начале Тимирязевской улицы.

Вслед за скромным новосельем последовало неожиданное приглашение. В Архитектурном институте существовала практика привлечения на преподавательскую работу по совместительству специалистов из крупных проектных организаций. Но приглашения удостаивались только самые опытные. То, что я оказался в их числе, очень меня обрадовало. Более двух десятилетий мне удавалось совмещать основную деятельность с преподаванием на кафедре архитектуры промышленных сооружений. Ее возглавлял известный ученый, профессор Анатолий Фисенко [112] . Общение с ним и его окружением значительно расширило мои познания в архитектурно-строительной науке. С годами расширились границы совместительства – в том числе на кафедре архитектуры заочного Политехнического института. Под влиянием ее заведующего, академика Эрнста Дешко [113] , мой интерес к науке еще более возрос.

112

Фисенко Анатолий Степанович (1902–1982) – специалист по промышленной архитектуре, член-корреспондент Академии архитектуры СССР, заслуженный архитектор РСФСР (1971). Организовал в МАРХИ факультет промышленного строительства и стал его первым деканом. Изучал опыт ускоренного проектирования американского архитектора Альберта Кана.

113

Дешко Эрнст Леонидович (1937–2011) – профессор кафедры в Дальневосточном политехническом институте, позже – зав. кафедрой в Московском государственном открытом университете Министерства образования РФ. Основал новое научное направление «Теория вероятностных тепловых расчетов зданий», защитил докторскую диссертацию, создал научную школу, подготовил 25 кандидатов наук, опубликовал свыше 100 научных работ. В 2003 г. избран академиком РАЕН. В 1998–2011 гг. – бессменный президент Международного академического аккредитационного и аттестационного комитета (МАААК).

Джезказган и Алмалык

Несколько предельно напряженных лет были посвящены проектированию медеплавильного комбината в молодом городе Джезказгане и надшахтных строений рудников вокруг него. Находился он недалеко от Байконура. Довольно часто оттуда доносился приглушенный грохот взлетающих в космос ракет. Небо на горизонте прочерчивали траектории их движения. Нам выдали временные пропуска в Байконур. Иногда мы туда ездили, чтобы полюбоваться фантастическим зрелищем гигантских взлетных строений с отдаленных точек, а также закупить более дешевые продукты и напитки.