В третью стражу. Трилогия

А я знаю про тебя такое, что в жизни не отмоешься

!" Фирменная манера поведения сукина сына, желающего держать всех на коротком поводке.

– Ну и какую же гадость прочирикал вам на ухо очередной дятел?
– Баст оставался спокойным, если не сказать большего. С того мгновения, как он в красках представил себе убийство Гейдриха, ему сильно полегчало, и ничего уже, кажется, не могло нарушить вернувшегося душевного равновесия.

"Дай только время, дружище Рейнхард. Дай только время, и я найду способ перерезать тебе горло. А что уж это будет: опасная бритва или садовые ножницы - какая, в сущности, разница? Это всего лишь техника, Рейнхард, всего лишь гребаная - от и до - техника!"

– Не жена, - кивнул Гейдрих.
– А мне говорили, рыжеволосая...

"Действительно знает или бросает камни наобум?"

– Где?
– поднял бровь Баст, прикуривая.

– Нет, - покачал головой Гейдрих.
– Так далеко наши возможности еще не простираются. Но идея стоит того, чтобы ее обдумать. Как полагаете, Баст, это не вызовет излишней ажитации, если я предложу ввести в личные дела сотрудников дополнительный параграф: цвет волос на лобке?

– Многие женщины и некоторые мужчины красят волосы, - кивнул Баст.
– Но я спросил не об этом.

– Я понял, - усмехнулся Гейдрих.
– В Париже, Брюсселе, Амстердаме, где-то еще.

"Где-то еще! Хитрец!"

– В Париже, - согласился Баст.
– Возможно, в Брюсселе, но никак не в Амстердаме. В Амстердаме ее со мной точно не было.

– Кого?
– вот в этом весь Гейдрих: пока зверь не ушел, охота продолжается.

– Ее, - Баст закурил, затянулся, выпустил дым, посмотрел на своего начальника.

– О ком мы говорим?
– Гейдрих был невозмутим и целеустремлен.

– О моей кузине баронессе Альбедиль-Николовой.

– Славянка?
– поднял бровь Гейдрих.

– Разумеется, - кивнул Баст и виновато пожал плечами.
– Кайзерина Кински чистокровная славянка.

– Ах, вот как, - ни удивления, ни раскаяния, одна нудная фактология.
– Немка, я полагаю... и вы... Я вас правильно понял?

– Сплю ли я со своей кузиной?
– Баст задумался на мгновение, словно не был уверен в ответе.
– Да.

– Любопытно, - Гейдрих обозначил "улыбку" неким почти анемичным движением тонких губ и перешел к главному "блюду".
– А мне говорили...

"Говорили..."

– ... мне рассказывал один в высшей степени достойный молодой человек из боннской организации СС...

– Юношу не Лео Айх зовут?
– Басту было любопытно, но не страшно. В конце концов, если начальнику мало адюльтера, пусть будет золотоволосый "Айх".

– Не помню, - нахмурил лоб Гейдрих.
– А что?

– Ну, если это все-таки был Лео Айх, то я действительно хотел с ним переспать. Году, надо полагать, в тридцать третьем... Вас, Рейнхард, ведь это интересует, не правда ли?

– Хотел...

– Просто из спортивного интереса, - с улыбкой объяснил Баст, глядя Гейдриху прямо в глаза.
– Было любопытно: а вдруг понравится...

– Понравилось?

– Побоялся.

– Что так?

– Ну должен же и я, господин группенфюрер, чего-нибудь бояться...

– Непременно, господин штурмбанфюрер... Человек, который ничего не боится, подозрителен и опасен...

***

Итак, его повысили в звании. Штурмбанфюрер - это уже майор. Совсем не стыдное звание для молодого мужчины, никогда не служившего в армии. А любовница - даже если это адюльтер, попахивающий инцестом - всяко лучше подозрений в гомосексуализме, даже притом, что официально Фюрер заявлял, что "лишь бы человек был хороший". Хорошему партийцу могли простить многое, но все-таки не все.

"Балбес и бабник, - решил Баст.
– Так будет лучше всего".

Следующие сорок минут он рассказывал боссу о том, что притащили его "собственные сети" кроме тины и пустых бутылок из-под пива.

– Похоже на зондаж, - согласился внимательно выслушавший рассказ сотрудника Гейдрих.

– Да, мне тоже так показалось.

Между тем Гейдрих встал из кресла, прошелся по комнате, закурил на ходу, но вернулся к Басту не раньше, чем выкурил сигарету до половины.

– Как думаете, Баст, чего они хотят?
– спросил, останавливаясь перед фон Шаунбургом.
– Сидите!
– жестом удержал попытавшегося было встать Баста.

– Полагаю, они хотели бы создать доверительный канал связи.

– Со мной?
–

скепсис

.

– Скорее, с кем-нибудь вроде вас, -

уточнение

.

– Военные?
– все-таки хоть он и чудовище, но умное чудовище. Разбросанные тут и там "сигналы" заметил, учел и интерпретировал единственно возможным способом.

– Полагаю, что это так.

– Есть идеи, кто бы это мог быть персонально?

– Нет.

– Хорошо, Баст, -

о

чевидно, решение созрело и принято.

– Сыграйте их... но только аккуратно. Будет обидно, если уйдет такая рыба...

***

К счастью, он не должен был носить форму. Во всяком случае, от него этого не требовали. Но все равно, нет-нет, а ловил себя на мысли, что быть "Штирлицем" ему не нравится.

"А вас, Штирлиц, я попрошу остаться..."

– Чему смеетесь, дружище?
– а вот Мюллер форму носил, пусть и крайне редко, чаще предпочитая по старой полицейской привычке недорогой штатский костюм. И был совсем не похож на Броневого.

– Да, так, - Баст подошел ближе и протянул руку.
– Здравствуйте, Генрих, или мне теперь надо обращаться к вам по уставу?

– Полно, Себастиан!
– Мюллер протянул руку и одновременно пытливо заглянул Басту в глаза, снизу вверх.
– Я всего лишь простой мюнхенский бюргер... Вы же знаете,

господин риттер

.

– Да, - усмехнулся фон Шаунбург, - вы мне уже как-то об этом говорили.

– В тридцать первом, в марте, - кивнул Мюллер.
– Когда пообещал, что сгною в тюрьме. Ведь так, дружище?

Фактический руководитель Гестапо лучился доброжелательством, но не зря же его уже третий год не принимали в партию. Кое-кто не забыл, сколько крови выпил нацистам этот въедливый мюнхенский полицейский. Тот еще сукин сын!

– Так чему же вы все-таки улыбались, дружище?
– "Вот кого не собьешь с мысли! Чистой воды бульдог - схватит, так не отпустит!" - Не надо мной ли, скромным служакой?

– Ну что вы, Генрих! Как можно!
– Баст взгляда не отвел. Напротив, даже несколько "нажал". У Гестапо-Мюллера есть репутация, у фон Шаунбурга - тоже.