В завоеваниях рожденные

До Кул - главная планета йерренского фронта, и здесь утром портрет будет выставлен еще раз. Он будет рядом, будет представлять картину. Пусть его имя будет связано с именем того, кто приказал ее написать. Харкур Великий. Они будут прилетать с одной центральной планеты на другую вместе. Он и это сокровище - главный экспонат Музея. Рождение Бракси. Но сейчас они ближе всего к тому созвездию, где его ждет победа. Самая ближняя планета к НЕЙ.

Откинув эту мысль, он покинул зал заседаний и вышел в небольшой коридор. Здесь он неожиданно замер - комната, которую соединял с конференц-залом коридор, должна была быть спальней - посредине покачивалась кровать из радужного хрусталя, видимо, мягкого при прикосновении. Каждый угол помещения украшал цилиндр белого стекла, светящийся нежным светом, поднимающийся от пола до самого потолка. Но отнюдь не это поразило Затара.

На блистающей кровати кто-то лежал. Вынув Цхаор из ножен, Затар приблизился. Трудно сказать почему, но казалось, что тело лежащего удерживается здесь с помощью статического поля (может быть, мерцание говорило об этом?). Затар подошел ближе, и его рука, держащая Цхаор, задрожала.

Это было тело Фериана.

Затар быстро повернулся, сталь его меча сверкнула в воздухе, ограждая от неожиданного удара.

Соприкосновение - сильная рука, умелая рука. Словно электрический ток пробежал по Цхаору, поток телепатического импульса устремился к сердцу Затара.

Он отступил, сумев отразить удар нападавшего. Лезвие врага только просвистело рядом с его ухом и быстро вернулось в позицию нападения.

ОНА.

Прежде чем что-либо сказать, она посмотрела на него. С тех пор, как он видел ее, она сильно похудела - или ему это только показалось? Может быть, его воображение облекло ее дополнительной плотью, в которой пульсировала жажда обладания? А что видит она? Немолодого человека, уставшего от груза непомерной ответственности, что уже давало о себе знать? Его волосы начали серебриться - несколько тонких светлых волосков на фоне черной массы именно это удивило ее? Каким рисовало ее воображение Затара, в чем она ошибалась за все эти бесцельные годы своего отсутствия?

Она сделала шаг назад, не отрывая от него глаз.

– Чуть медленнее, Притьера, и тебя не было бы в живых.

Он уловил превосходство в ее Тоне и улыбнулся. Кто еще мог владеть его языком так точно?

– Чуть медленнее, - сказал он тоже с легким превосходством, - и я бы заслужил смерть.

И вопреки инстинкту браксана, он вложил меч в ножны.

Она изменилась - это было так, но не значительно. Ее волосы были черными, глаза сверкали, она была полна той энергией, которая безошибочно принадлежала только ей. Казалось, что Анжа никогда не покидала его, только мгновения прошли с тех пор, когда она высвободилась из его цепких рук, оставив кровавую отметину на ладони.

– У тебя портрет?
– резко спросила она.

– Конечно, - он повернулся, кивнув ей, приглашая этим жестом следовать за собой в зал заседаний. Он шел впереди, спиной к ней. Нет, риска не было. Фериан дал формулу ее поражения. После долгих споров с самим собой он убедился - происшедшее опасно.

Он подвел ее к картине, откинул пленку. Он так долго ждал этого. И его ожидания оправдались.

Она отступила, пораженная:

– Хаша!

Краска сбежала с лица, и цвет вернулся, только когда она взяла себя в руки. Он жаждал проникнуть в ее внутренний мир - однажды он уже там побывал - чтобы знать истину о ее чувствах, разделить их с нею.

– Ты веришь?
– спросил он.

– Веришь ты, и этого достаточно, - прошептала она. Какое-то время она смотрела на картину.
– Хаша, браксианка?
– Должно быть она уже знала это, но только сейчас поверила. Видимо, Анжа покачала головой, чуть улыбнувшись.
– Ли Пацуа отдал бы за это свою жизнь.

Он улыбнулся:

– Он это сделал.

Ее черные, отливающие стальным блеском глаза, пристально смотрели на него.

– Я нередко видела, как убивают людей, Затар. Много раз. Но не для того, чтобы, доставить мне радость, - она рассмеялась.
– Это - достойно браксана! И как эффективно - боюсь, бедный Фериан был не способен понять.

– Ты убила его, - сказал он, ТОН дознания.

Она помрачнела:

– Ты сам сделал это. Послав его туда. Зная тебя, он предпочел не возвращаться. Он выбрал смерть, Притьера.

– Или ты?

– Возможно. Но мы нашли общий язык, и я не могу взять ответственность на себя. Он постарался освободить мой разум от запрограммированных установкой последствий. Это освободило его от чувства вины. Поэтому ты несешь ответственность за его самоубийство.

Постарался освободить? Она свободна? И ее чувственность тоже теперь свободна? И она может жить и любить мужчину, который не умрет от ее ненависти? И чувство ревности - незнакомое чувство для браксана - пронзило его.

А ты? Что дальше, браксианский воитель?

– Ты рассеял людей моего дара. У бил их учителей. Я должна была бы помочь им.

Он рассмеялся:

– Ошибаешься.

– Они - мой народ, - резко выдохнула она.

Он покачал головой:

– Нет. Твой народ - здесь.

– Я имею в виду мир экстрасенсов.

– А я имею в виду Центр, - он понимал, что сейчас навязывает ей эту мысль, но он должен был четко подать ее.
– В тебе - браксианская кровь, и ты это знаешь. Всегда знала. Находка портрета только подтвердила это. Разве у тебя есть дом на Ации? Ты для них чужая не меньше, чем представители нечеловеческих Рас. И даже более опасная. Здесь ты - враг, но ты можешь перестать им быть. Ты - браксианка. Здесь примут тебя. Разве ациа предлагали тебе это?

Это был выверенный удар. Он видел, что она сильно взволнована.

– Но дело не в этом.

– Он тихо спросил:

– Значит - нет?

– Я телепат, Притьера, и это - главное. Возможно, у тебя и у меня есть общие предки, но те люди с Лорны - они подобны мне. Я понимала их. Я... она заколебалась, - делю их боль.

Он задумался, потом спросил:

– А твой экипаж?

Она бросила на него взгляд, полный ненависти, но в глубине ее глаз читалась вина.

– Ты убил моих экстрасенсов, когда убил ту планету, Затар. Уничтожил. Они не могли воспринять смерть пяти миллионов человек и сохранить свою личностную целостность.

– Но тебе удалось.

Она ничего не сказала, но он прочел ее мысль: "Потому что я - не такая, как они".

– Это так, - согласился он. Она вздрогнула: неужели он читает мысли, высказывать которые она не хотела?

– Они погибли на Лорне, - горько сказала она.
– Не только те, кого уничтожили твои корабли, но и другие, кто разделил ее страдание. Для тех, кто остался, смерть была бы милосердием. Они ни в чем не виноваты большинство из них... Они более наивны, чем ты можешь предположить, особенно в таких вещах, как политика и война. Им было достаточно жить независимо под крылом ли Пацуа. Ты убил их защитника. Ты напугал их. Многие сошли с ума, остальные разлетелись по всей Империи или даже за ее пределы... Они не смогут собраться вместе вновь, а простые люди не примут их. Они боятся, Затар. Сумасшествия. Смерти. МОЙ народ, - в ее голосе звучала ненависть.
– Вот итог, которого ты добивался. Я нужна им сейчас.

– И они примут тебя?

– А почему нет?

– Ты атаковала их, - напомнил он ей.
– Нападение на Лорну - дело твоих рук.

– Они не верят в это!

– Разве? Я думаю, что верят, учитывая те доказательства, которые я оставил в Империи.

– Нет. Они не поверят. По крайней мере те, кто знали меня.

– И много ли их было? Кто хорошо тебя знал? Кто мог знать твои намерения, твои мысли, и не почувствовать твоей жестокости. Ты вполне могла сделать то, что сделал я. И если бы тебе это было нужно, то ты бы уничтожила Лорну, ни минуты не колеблясь. Настоящий воин не сгибается при виде смерти, Анжа, будь это его собственная смерть или смерть ближнего.