Валиде Хюррем

Просторные и роскошные покои султана встретили её возмущённым и обозлённым взглядом султана Мехмета, восседающего на своём просторном троне, и торжествующим взором Михримах Султан, что стояла перед ним. Нурбану тут же поняла, что все её планы и достижения рухнули в один миг.

========== Глава 7. ==========

— Что с вами, Нурбану-хатун? — возмущался султан Мехмет, и его грозный голос эхом пробежался по покоям. — Я назначил вам жалованье, позволил остаться в столице и жить в Топ Капы, одарил подарками вас и ваших дочерей, которых после вашего прибытия благополучно выдал замуж за обеспеченных санджак-беев. И этим вы отплатили за мою щедрость? Вы виновны в покушении на мою законную жену, и по вашей вине я сослал ни в чем неповинную Нурбахар Султан в Старый дворец, разлучив её с сыном. Я не верил словам матери и сестры, надеялся, что все рассказы о вас основаны на зависти и прочих порочных чувствах. И зря.

— Я ничего не делала, повелитель. Вы так легко поверили в это со слов какого-то аги гарема? Его подкупили, чтобы он лживо обвинил меня в подобном! — горячо возразила Нурбану, едва сдерживаясь от негодования под насмешливым взглядом Михримах Султан.

Последняя возмутилась словам Нурбану-хатун. Ей казалось смешным, что она так старательно изображала негодование и возмущение.

— Прекрати, Нурбану. Кто его подкупил против тебя? Я? Быть может, Валиде Султан? Раз не смогла скрыть свои грязные дела, то хотя бы сохрани достоинство и прими поражение.

Султан Мехмет осадил сестру тяжёлым взглядом, и та замолчала.

— Нурбану-хатун, — заговорил он. — На днях мы с семьей отправляемся в Манису. До нашего возвращения вы останетесь в Топ Капы, а после вернётесь в Конью. Вам назначено жалованье, так что голодать и бедствовать не будете. Я выделю вам необходимое количество слуг.

Нурбану вздрогнула от этих слов, словно от сильного удара, и пав на колени перед троном, она беззастенчиво сжала ткань его кафтана в своих похолодевших руках.

— Повелитель! Какие ещё доказательства моей вины есть, кроме слов охранника? Никаких. С тем же успехом он мог обвинить Михримах Султан. Вы бы тоже сослали её?

Михримах Султан вспыхнула горячим возмущением, и заметив это, султан Мехмет вырвал из рук черноволосой женщины ткань своего одеяния. Негодование отразилось на его смуглом лице.

— С кем ты себя сравниваешь, хатун? Михримах Султан — моя сестра, дочь султана Сулеймана и Валиде Хюррем Султан. А вашу виновность доказывает ваша репутация. Из-за вас я сослал невинную Нурбахар Султан. Возвращайтесь в свои покои.

Медленно поднявшись с колен, Нурбану покинула султанские покои, стараясь держать себя в руках.

— Я рада, что ты, наконец, увидел истинное лицо этой змеи, — произнесла Михримах Султан, пытаясь успокоить брата. — Ей здесь не место.

Тот промолчал и лишь тяжело вздохнул.

— Я сообщу о твоем решении валиде, если ты не против.

— Ступай, — кивнул султан Мехмет, проведя рукой по своим чёрным волосам. — И передай валиде, чтобы приказала слугам ускорить подготовки к поездке в Манису. Послезавтра мы выезжаем.

— Как прикажешь, — поклонилась султанша, но перед уходом всё же решилась спросить: — Мехмет?

— Да?

— Надеюсь, ты позволишь вернуться Нурбахар?

Пораздумав несколько секунд, повелитель ответил:

— Не сейчас. Пусть остается в Старом дворце до нашего возвращения из Манисы.

Топ Капы. Покои Нурбану-хатун.

Сидя на тахте, Нурбану горько плакала, спрятав лицо в ладонях. Слёзы обжигали её лицо и капали на тёмно-красную ткань одеяния, что было подарком султана.

Джанфеда-калфа сочувственно наблюдала за ней и успокаивающе поглаживала по плечу свою госпожу.

— За что Аллах так наказывает меня? Дарует счастье и победы, а после забирает всё и заставляет пасть на землю.

— Успокойтесь, султанша. Вы подниметесь после падения. Как делали всегда.

— Я так устала бороться, Джанфеда… Когда всё это закончится? — прошептала женщина, будто боясь, что кто-нибудь услышит это признание.

— Закончится, когда вы добьетесь желаемого. Посмотрите на Хюррем Султан. Она также, как и вы, всю жизнь боролась. И теперь она на вершине власти, пожинает плоды своей борьбы. Валиде Султан. Кто знает, может, она так же, как и вы, отчаивалась и не могла идти дальше? Но своего добилась. Чем вы хуже?

Убрав руки от лица, Нурбану вытерла слёзы, и её чёрные глаза, всё ещё изливающие слёзы, загорелись решимостью и твёрдостью.

—Ты права. Это временное падение. А за всяким падением следует взлёт. Я не сдамся! Сделаю всё, что угодно. Убью, кого угодно. Пусть руки будут в крови. Как и Хюррем Султан, несмотря ни на что, возвышусь.

Топ Капы. Покои Валиде Султан.

Рассказав обо всём матери, Михримах Султан надеялась, что та её поддержит, похвалит за сообразительность и победу, но наткнулась только на её возмущение.

— Почему ты так многое от меня скрываешь? Действуешь за моей спиной, ни о чём не рассказывая.

Вздохнув, Михримах Султан сжала морщинистую руку матери.

— Я не хочу волновать вас. Да и вы бы не поверили в то, что Нурбахар не виновна. Помешали бы мне во всём разобраться.

— Неужели мои дети больше не нуждаются в моей поддержке? — рассеяно проговорила Валиде Султан, отвернувшись в сторону. — Ладно. Не будем об этом. Но очевидно, что ты заняла моё место.

— Что вы такое говорите, валиде? С вами никто никогда не сравнится! Я лишь оберегаю вас и ваше хрупкое здоровье. Сохраняю, как могу, мир в гареме. Защищаю свою семью, как и вы когда-то.

Примирительно улыбнувшись, Хюррем Султан мягко приобняла дочь, которая с возрастом становилась всё больше похожей на неё саму.

Отстранившись, Валиде Султан взглянула в серые глаза дочери, ставшие жёсткими и колючими с течением времени.

— Если Нурбану взялась за старое, то ей здесь не место. Я надеялась, что смерти Селима и Мурада уничтожили её амбиции и жажду власти. Но ничего не изменилось. Раз так, то пусть возвращается в Конью, где потеряла семью и страдала в нищете.

Утро.

Дворец Хюма Шах Султан.

Стоя у окна, Эсмахан Султан задумчиво рассматривала колышущиеся от ветра ветви деревьев в саду.

— Меня кое-что сильно беспокоит, Шах, — призналась она, устало выдохнув.

Шах Султан обратила тёмно-карие глаза к матери и слегка нахмурилась, продолжая ласкать Хюррем на своих руках.

— О чём вы, валиде?

— Я чувствую, что повелитель отдаляется от меня. Он не смотрит на меня так, как прежде. Не слушает. Думает о чём-то и не рассказывает.