Валиде Хюррем

— Пустите! — кричала Шах Султан, толкая Локмана-агу в плечо, так как он преграждал ей путь в султанские покои.

— Султанша, велено никого не пускать! Это приказ повелителя, — осторожно ответил Локман-ага.

Он с сожалением смотрел на неё, заплаканную и с растрепанными волосами.

— Отец! Я хочу поговорить.

Не выдержав криков дочери, султан Мехмет подошёл к дверям и резко распахнул их. Локман-ага и охранники склонились в поклонах, отойдя от дверей, которые до этого преграждали.

— Входи, — безжизненным голосом произнёс повелитель, возвращаясь на свой просторный трон.

Шах Султан медленно вошла в покои и закрыла двери за собой. С какой-то странной улыбкой она подошла к отцу и обратила к нему свои тёмно-карие глаза к его глазам, таким же безжизненным, как и его голос.

— Что вы сделали?!

Султан Мехмет вспыхнул от усиливающегося чувства вины, когда он взглянул на дочь.

— Что за дьявол овладел вами, отец?! — кричала Шах Султан, сотрясаясь дрожью. — Вы убили её!

— Я отдал этот приказ, потому как она того заслуживала.

Хюма Шах Султан едва не задохнулась от возмущения, овладевшего ею.

— Заслуживала?!

Встав со своего трона, султан Мехмет подошёл к дочери и хотел было обнять её.

— Успокойся.

— Не трогайте меня! — отшатнулась та, предупреждающе вскинув перед собой руки. — Вы обречены повторить судьбу своего отца, который казнил половину своей семьи. Убийца!

Не выдержав, султан Мехмет потерял контроль над собой, до этого с трудом сдерживающийся, чтобы ещё больше не расстроить дочь.

— Довольно! Замолчи. И уходи.

Шах Султан истерично рассмеялась, чем ещё больше испугала отца, который не понимал, что творится с девушкой. Родной дочери он в ней больше не видел. Потерял её уже давно, как и Эсмахан Султан.

— Нет! Это с меня довольно. Не желаю видеть вас. Ваши глаза пропитаны ядом. Ядом вашей матери и сестры!

— Я приказываю тебе замолчать. Раз не хочешь видеть меня, ненавидишь свою семью, то не заявляйся в Топ Капы. Отныне тебе запрещено быть во дворце. Потому как и я не желаю видеть тебя. Ты, как и твоя мать, корили валиде и Михримах во всех грехах. Намеревались убить Нурбахар-хатун и шехзаде Селима. Прежде, чем называть кого-то убийцей, взгляни на себя, Шах.

Покачав темноволосой головой в разочаровании и боли, Шах Султан, резко развернувшись, покинула султанские покои, с силой ударив двери о стены.

Топ Капы. Покои Дэфне-хатун.

Сидя на тахте, светловолосая Дэфне-хатун задумчиво поглаживала Айше Султан по плечу, которая сидела рядом. На подушке, около столика, накрытого нетронутым завтраком, сидела Михрумах Султан.

— За что казнили Эсмахан Султан? — спросила последняя, непонимающе хмурясь. — Я не могу поверить в это…

Взглянув на Михрумах Султан, Дэфне-хатун растерянно покачала головой.

— Не знаю, Михрумах. И не стоит тебе об этом думать.

— А повелитель может казнить кого угодно? — осторожно спросила Айше Султан, думая о том, что если Дэфне казнят, то она не переживёт этого.

Женщина содрогнулась от внутренней боли, и в её мыслях возник шехзаде Баязид, ещё улыбающийся и, главное, живой.

— Да, моя красавица. Всё в этом мире подчинено воле повелителя. Но он казнит лишь тех, кто, по его мнению этого заслуживает, пусть это и не так на самом деле.

— Валиде Султан заболела, как я слышала. Верно? Её пошатнули покушение на Михримах Султан и казнь Эсмахан Султан.

— Да, султанша не выдержала всего этого ужаса. Но мы её обязательно навестим, — улыбнулась Дэфне-хатун, пытаясь ободрить своих султанш, встревоженных происходящим в Топ Капы.

Топ Капы. Покои Нурбану-хатун.

Джанфеда-калфа вошла в опочивальню, сжимая в руках небольшое послание, который ей передал верный человек из дворцовой охраны.

— Султанша, — поклонилась она Нурбану-хатун, сидящей на тахте и задумчиво рассматривающей иллюстрации к читаемой книге. — Послание от Хазана Эфенди.

— Аллах! — изумилась та. — Он выжил в ту ночь? Не к добру… Он будет требовать деньги, а я-то думала, что с ним покончено.

Взяв в руки послание, Нурбану-хатун бегло его прочитала и тут же помрачнела.

— Так и есть, Джанфеда. Он требует выплату за то, что рисковал жизнью и едва не погиб.

— Что вы будете делать? — испуганно спросила калфа. — У нас нет столько золота, сколько он требует.

Поразмыслив, Нурбану-хатун приказала дать ей чернильницу и бумагу. Сев за письменный стол, она быстро написала что-то своим красивым почерком.

— Что вы написали?

Скручивая послание и передавая его калфе, Нурбану-хатун слегка поджала губы.

— Я ответила, что он не выполнил поручение, а, значит, не заслуживает вознаграждения. Аванс за риск уже был ему выплачен. Мы в расчёте. Он отстанет, поняв, что денег не получит.

Спустя несколько дней…

Уже свершились похороны Хасеки Эсмахан Султан. Страдания султана Мехмета по ней остыли, но не оставили его. Чтобы отвлечься от чувства вины, тоски и ненависти к самому себе, он окунулся в государственные дела и в подготовку к военному походу.

Известие о беременности Нурбахар Султан достигло его, но повелитель всё равно не желал её возвращения.

Приболевшая Валиде Султан до сих пор не вставала с постели из-за слабости и сильной головной боли.

Михримах Султан полностью оправилась, но вынуждена была скрывать свой заживающий порез на шее за высокими воротниками одеяний.

Хюмашах Султан всё ещё проживала в Топ Капы, всё своё время проводя с матерью и с Валиде Султан, чьим состоянием были обеспокоены все жители Топ Капы.

Дэфне-хатун со своими султаншами часто навещала Валиде Султан и никуда более не выходила из покоев, так как не желала сталкиваться с Нурбану-хатун.

Та же затаилась, опасаясь Михримах Султан, ставшей сильнее, чем прежде со смертью её главной соперницы за власть — Эсмахан Султан.

Шах Султан очень тяжело переживала смерть матери. В глубоких переживаниях она позабыла о детях, погрузилась в тоску и скорбь. Султанша написала шехзаде Орхану в Манису и обо всём сообщила, прося, чтобы тот приехал.