Вампир без клыков

— Ян… — девушка словно бы почувствовала эмоции.

Ее нитей не существовало. По сути, револьвер был лишь оружием, а Адель — его частью. Не могла иметь собственную волю или желания в том виде, в котором их имеют живые. Это то, что сделала Инквизиция с ее душой, когда запирала в стальных деталях оружия.

— Ян, я готова сделать это лишь потому, что у тебя нет голоса. И рядом нет врагов. Я ненавижу магию крови и я не собираюсь быть где-то еще, кроме как в револьвере, если тебе может что-то угрожать. На первом месте — моя жизнь, и она связана с тобой.

— Понял, — мысленно ответил я, ломая ветки и укладывая среди них трут.

Высекать одной рукой искры — дело трудное, но окупаемое. Язычки пламени вскоре ласково лизнули хворост, а затем слились с ним в одно целое. Жар отогнал холод, и мне стало чуть легче.

Отогревшись, с трудом поднялся и побрел к туше Чики. Дикой твари, очень похожей на кошку, со странным именем. Так ее называл гоблин. Я точно не знал, почему, такое прозвище слышал впервые. Но это было неважно.

Выдернув из пальцев оторванной левой свой нож, я приблизился к туше. Любой южанин умеет разделывать тела животных. А жизнь бродячего наемника лишь приумножила мой навык.

Вскоре мясная вырезка была готова. Я искренне надеялся, что это мясо не похоже на старый башмак. Хоть мышцы и не являются деликатесом, они питательны и при правильной нарезке их легче есть.

Вернувшись к костру, я на камне разрезал мышцы маленькими кусочками, нанизал на ту ветвь, что была посвежее, и умостил мясо над огнем.

Гоблин был на удивление тих. Я обернулся, проверив. Но тот все так же лежал, замотанный в плащ. Я выдохнул и вернулся взглядом к огню.

Муть в мыслях понемногу отступала, пусть и очень неохотно. От боли в обрубке хотелось скрипеть зубами, кричать и бить все вокруг, но я старался расслабиться. Рану еще не скоро выйдет привести в порядок.

Будь я гулем, я мог бы рассчитывать на возвращение руки. С помощью яда Алисы удалось бы вернуть конечность, прирастив ее. Но я недовампир. Моей регенерации не хватит для того, чтобы срастить ткани.

Первый кусочек мяса отправился в рот. Чутка сыровато. Сойдет. Пережевывая жесткие волокна, сидел и думал… Какой план у гоблина? Тварь молчала, думала; я видел направление мыслей. Но интригу для себя портить не хотелось.

— Эй, недоносок, — глухо зазвучал из-под ткани голос. — Сколько у тебя пуль в пушке?

«По шесть в каждой», — хотелось ответить, пока я открывал барабан и вставлял недостающие. После схватки этим заняться не успел.

— Так и будешь меня игнорировать?

Тихонько пытаясь мычать песню из детства, я положил заряженный пистолет рядом с собой. Курок взведен. Кажется, дальнейшие события будут заключаться лишь в трапезе.

Прочие кусочки дожарились. Я был терпелив и осторожен. Горячее мясо хорошо обжигает язык, а его вкус ничем не отличается от вкуса обычной дичи. Чика была приятна. Отняв руку, подарила мне сочную пищу.

— Ублюдок, я до тебя доберусь, — рычал гоблин, ворочаясь. — И заставлю ответить!

Если для некоторых существ так важен ответ, они имеют право его получить. Но мне важна лишь пища и тепло огня. А еще… проклятая боль никак не сдавалась под натиском просьб исчезнуть.

Трапеза закончилась, и я был удовлетворен. Гоблин затих. Снова. Адель тоже пока молчала, но как только я положил руку на клинок, она заговорила.

— Я правда не люблю магию крови. Это слишком черные силы, даже для вампиров. Ты уверен, что тебе нужно говорить с гоблином?

— Дело не в сути магии, а в том, кто и зачем ее применяет. Есть причина, по которой каждый нечистый обладает не только Даром, но и склонностью ко тьме. Мы можем использовать это во благо.

— Как только я появлюсь… ты поймешь больше, чем мы должны. И ты захочешь колдовать еще и еще. Это проклятие всех магов. Только белые могут довериться этому и не пострадать. А черным приходится расплачиваться.

— Кровью? Всеобщим обожанием? Чистотой души?

— Ее наличием. Каждая крупица черной магии обжигает тебя изнутри. В конце ты станешь либо демоном, либо умрешь.

— Или найдется иной путь. Уж поверь, их зачастую больше, чем можно знать. Давай приступим. Пока не стало поздно.

— Хорошо. Разрежь ладонь и измажь кровью рукоять пистолета.

Крупица боли. Ничтожная, в сравнении с агонией у левого локтя. Алые капли ударились об камень. Упали на револьвер.

— Хорошо. Дальше ты должен сделать кое-что еще.

— Ну?

— Вспомни рождение вампиров. Там найдешь подсказку.

— Я это не застал, как я…

— Яд, который в твоих венах. Там есть нужное.

Прикрыл глаз, прислушиваясь к ощущениям внутри. Рождение вампиров… событие, покрытое тьмой беспамятства. Ни одна книга и ни один рассказчик не поведают того, что случилось тогда. Ведь там…

У меня перехватило дыхание. Я зажмурился.

Передо мной лежала женщина. Плоть растерзана, покрыта кровью. От переизбытка стекающей вниз…

— Он рождается. Он скоро родится! Сожри свою мать, дитя… сожри ее плоть, сожри ее, как сожрала она отца твоего, дитя…

И я подчиняюсь. Запускаю зубы в плоть. Глотаю кровь, куски мяса, скользкие внутренности…

— Он становится демоном. Он будет нашим правителем. Наконец-то, свершилось!

Горячо. И вкусно. Родной запах, который я привык чувствовать за несколько лет жизни… удвоился. И к нему примешался аромат смерти.

— Жри и пей! Бог создал твою мать по образу и подобию своему — сожри ее, сожри бога, дитя!

Я почувствовал, как вокруг что-то сгущается. Наполняет сначала воздух, а затем самого меня. И приносит жажду. Разорвать их всех. И я подчинился.

— Ай! Что ты делаешь?! Безумный! Тварь! Отпусти!!!

Гоблины. Отвратительные на вкус жалкие малявки. Но как для закуски — сойдет. Ведь главный банкет впереди.

Я поднялся, отерев рот. Огляделся. Размял плечи. Отошел, подняв оторванную конечность. Надкусил, впуская яд. Поднес к ране. И почувствовал, как клетки заработали, плоть задвигалась, подчиняясь яду, желавшему соединиться в цельную отраву. В ту, что достойна королевского блюда.

Поднял взгляд, увидев дремлющих спящих мышей. И расхохотался.

— Жалкие сучки, как я этого ждал! — закричал я, и смех мой разросся.