Вампир без клыков

Я визжал, чувствуя силу, наполняющую меня. Дар бушевал. И я вернулся к гоблину, лежащему на земле с прокушенной шеей. Между нашими душами укусом был установлен эфемерный контакт, веревочка, что тянется от него ко мне. Но мне было плевать.

— Поднимайся, червь.

Гоблин прищурился, с недоумением глядя на меня.

— Встань на ноги, ведь так приказал Ян Стромовски.

— Да кто ты… — начал гоблин, но глаза его замерли в ужасе.

Словно деревянная кукла малыш подчинился, неловко двигая конечностями. Так, как двигал я, вонзая нож себе в глаз. Проворачивая его в глазнице.

— О да, тот фиолетовый оказал мне настоящую услугу, — усмехнулся я, обходя замершего на ногах гоблина. — Ударься головой об пол.

И уродец рухнул лбом вниз. Тело вздрогнуло, лишаясь сознания, а под черепом расплывалась лужа крови.

— Отлично, — прошептал я, вдавливая подошву в спину твари. — Значит, вот, каково это — пожирать чужие души? Это моя награда? Убивая, я получаю чужую силу? Хорошо. Прекрасно. Идеально. Невероятно!

— Ян… это ведь больше не ты?

Я обернулся к револьверу, лежащему возле костра. После моего превращения, связь с оружием стала чувствоваться гораздо сильнее. Цокнул языком, наклонив голову к плечу. Развел руками.

— Да, ты права. Душа Яна Стромовски исчезла. Осталась лишь душа Вангра, убийцы и вора без фамилии. Но посмею тебя утешить, драгоценность ты моя. Прекрасная девочка, погибшая в руках ублюдков-крестовников. Несчастная душенька, запечатанная в оружие. За то время, что я уживался с душой южанина, я изучил его вдоль и поперек. И теперь… и теперь, и теперь, и теперь! Я уважаю его. Память Яна и его личность навсегда останутся моей памятью и личностью… Я буду чтить этого юношу, как не чтил собственную жизнь. Это моя клятва — клятва преступника. Но мы, грязь, чтим кодекс так же, как вы — нечисть.

— Если бы я знала, что на самом деле происходит внутри него, я бы не заикнулась о черной магии…

— Лучше так, поверь, — усмехнулся я. — Не стоит воспринимать все настолько плохо. Ян умер, но все еще здесь. Просто мы с ним стали единым целым. И так уж сложилось, что его часть меньше. Он тебе не рассказывал? Парень два раза погиб. И это, скажу я тебе, никем не прощается.

— Знаю, — сухо отозвалась Адель. Так, будто я был для нее врагом.

— Первый раз… он словил инквизиторскую пулю. Тебе-то уж известна такая участь. Незавидно, незавидно, правда? А? Ну а потом… То морское чудище, на съедение которому ты его отдала. Если бы не моя воля, тело бы тоже погибло. Ян не смог выдержать ран. Тело человека удивительно, оно выносливо, оно своего рода почти неубиваемо. Именно поэтому вампиры выбрали такой сосуд. Но наши души… они не прочны. Их легко сломить. Они держатся за плоть самой малой своей частью, и в решающие моменты, тогда, когда сильнее всего нужно жить, души отпускают тело. Это единственная причина, почему люди — слабы.

— Кончай болтать, Вандро, или как тебя там… Рада, что телу вернулась возможность говорить, но ты меня раздражаешь.

— Мое имя — Вангр. Но я признаю себя и Яном. Это моя судьба. Нести кровь Стромовски.

— Жалкая жажда получить знатное имя?

— Если бы ты чуть больше знала Яна, ты бы знала, что его фамилия — проклятие, которое он сам едва вынес. Я лишь готов сделать то, что южанин пытался. Я готов жить за нас двоих. Уж поверь, в моем появлении нет никакого насилия. Просто тонкий склад мальчишеского ума сдался, осознав, кто он есть на самом деле. Некоторым лучше не становиться вампирами. Ты ведь видела тех, кто ломается под весом клыков?

— Допустим.

— Адель, Аделюшка… — я вздохнул, усаживаясь на спину гоблина. — Если ты не хочешь, ты можешь со мной не говорить. Если ты хочешь, я отдам этот револьвер кому-то еще, не менее достойному, чем Ян. Но не нужно хлестать меня холодком, ты ведь не обычная девица, которую я пытаюсь цепануть в переулке за трактиром.

— Чего ты хочешь? В качестве собеседника лишь Ян меня удовлетворял.

— Со временем ты поймешь, кто я такой, — пожал плечами. — До тех пор я не против помолчать. Хочу лишь сказать, что Ян никогда не смог бы стать вампиром. Некрос сказала, что моя душа мешает парню обзавестись клыками…

Я надавил подушечкой пальца на острый зуб, и почувствовал, как потекла кровь.

— …но я бы сказал, что я — единственная причина, почему южанин выдержал обращение. Некоторые души не способны нести груз нечистого. Ян был слишком светлым для этого мира. По этой причине вампирами становятся. Душа с гнильцой. У всех нас. И у тебя тоже, Адель.

— Понятно.

— Дурочка, — усмехнулся я, а затем, поднявшись, рассовал снаряжение по его местам.

Выдернул плащ из-под гоблина, который уже почти проснулся. Отрезал голову Чики, завернув ее в свой «мешок» для трофеев. Поднял башку уродца с серо-зеленой кожей. И прошептал:

— Иди за мной. Это приказ.

На выходе из пещеры сорвал розу, воткнув ее в волосы — так когда-то в молодости делал шутки ради. С улыбкой встретил новый день. Нора зачищена, черт побери, и я иду обратно с победой.

Спасибо, Вангр. Береги ее.

Глава двадцать восьмая, в которой за словами прячется яд

Поселение появилось впереди. И я усмехнулся. Ну надо же — все тихо и спокойно, просто чудо какое-то. Вроде бы так и должно быть, но в последнее время столько всего случилось: Медуса, появление двух вампиров, неудачная охота. Я бы не удивился, если бы к моему приходу все пылало огнем. Станется.

Впрочем, не поселение виновато в этом. А наше проклятое везение — мы притягиваем проблемы, это то, чем заражает Джордан после путешествия с ним.

— Куда ты меня ведешь?

— Ты встретишь ту, что чуть не убил. А что с тобой делать — подумаю, — ответил я гоблину, вышагивающему рядом по моему приказу.

— Зря ты меня сюда привел. Братья придут за всеми вами. Убьют каждого, кто…

Кулак в зубы заткнул мелочь, тут же упавшую на траву.

— Да, да, твои братишки придут, а я знаешь что сделаю? — прошептал я, хватая за лицо. — Я вырежу у каждого сердце, и буду кормить тебя, даже когда начнешь блевать. Ты съешь столько кишок, что не захочешь существовать. Будешь жить и помнить каждого своего братца, а по ночам — кошмары будут сводить с ума. И ты проклянешь ту секунду, когда решился напасть на охотников этого поселения.

— Пусть так, — прохрипел гоблин. — Но однажды я доберусь до ножа и потом вскрою твое пузо. А следующей будет твоя баба.

Я улыбнулся. И, приподняв тело над землей, швырнул его вниз. Схватил за горло и сжал, вдавливая гоблина в траву. Он хрипел, дрыгая ногами, и остановился лишь тогда, когда я ухватил щиколотку и, словно мешок с мусором, прокинул над собой, вновь ударив об землю. Тушка обмякла, спустя секунду на жалких крохах силы попытавшись отползти.

Рассмеялся. Схватил за руки и, размахнувшись, влепил гоблина головой об дерево.

— Ну, а, как тебе? — спросил я с издевкой, встав в боевую позу и помахав кулаками перед едва вменяемым уродцем. — Этот прием я называю «Накорми щепками».

— Ты… больной… ублюдок…

— А ты — моя сучка! — усмехнулся я, ткнув пальцем в кровоточащий лоб гоблина. — И я над тобой смеюсь каждой клеточкой тела!

Адель вздохнула. Пробормотала:

— Как бы много ты Яном ни назывался, ты им не являешься. Он бы так себя не вел.

— К сожалению, — пожал плечами я, — мы с ним единое целое. Что-то во мне — от него, и наоборот. Ты слишком цепляешься к мелким, незначительным, ничтожным деталям.