Варламов
Шрифт:
остановился... За стеной буквально раздавались звуки виолон¬
чели.
Чарующие звуки так охватили меня, что я прямо онемел —
стоял с закрытыми глазами и упивался ими.
Звуки так и лились... Это говорил кто-то мне не известный,
ясно было одно: этот голос не принадлежит нашему артисту.
Только тут я вспомнил про буквы «А. Ч.» в галошах. Это — его
голос, неизвестного мне человека.
Я разделся и пошел в соседнюю со своей уборную. Посредине
ее стоял высокий, худощавый
о чем-то самом обыкновенном. Но что это был за голос...
Не выдержал я и быстро подошел к незнакомцу.
— Вы поете? — спросил я.
— Нет, не пробовал никогда, — отвечал он мне.
— Так учитесь, учитесь же. Ведь у вас чудный голос.
Обладатель этого голоса удивленно посмотрел на меня и
сказал:
— Позвольте представиться — Чехов.
Так я познакомился с автором «Чайки», «Иванова», «Виш¬
невого сада» и многих других вещей, в которых я играл и играю
до сих пор.
Чехов тогда еще мало был известен. Эго была его первая
связь с театром. Он только собирался блистать.
Для меня он был в то время лишь молодым талантливым
человеком. Я преклонялся перед нашими колоссами литературы,
с многими из которых встречался. Об этих встречах я рассказы¬
вал и Антону Павловичу. Он охотно меня слушал.
Вот встреча с теперешним Чеховым — была бы другое дело!
Теперь — это величина. И большая! Но его уже нет...
Чехов был удивительно мил и симпатичен. Но совершенно
другим становился он, когда бывал не в духе. Лицо его станови¬
лось каким-то бледно-серым, лоб морщился. Часто и очень часто
Антон Павлович как-то задумывался о чем-то своем.
Меня Чехов очень любил. Я всегда действовал на него как-то
ободряюще. Стоило мне только появиться в дверях, и Ан¬
тон Павлович начинал улыбаться, становился весел и сразу
оживал.
Он относился ко мне удивительно хорошо. Но ни он сам, ни
я не могли долго понять и объяснить характер этих отношений.
Выяснилось это как-то случайно.
Я был однажды болен и меня навестил отец Иоанн Крон¬
штадтский. Прощаясь, отец Иоанн положил мне на голову руку
и сказал:
— Ничего, ничего, большой ребенок, поправишься скоро и
будешь здоров.
Встретившись после своей болезни с Чеховым, я рассказал
ему о посещении отца Кронштадтского и о его словах.
Не успел я произнести «большой ребенок», как Чехов вос¬
кликнул:
— Вот-вот, теперь я понял, как к вам отношусь! Именно,
именно «большой ребенок»! Вот кто вы, Константин Александро¬
вич...
Последние годы его жизни я уже совсем не встречался
с Антоном Павловичем. Не приходилось как-то. Сохранились
у меня его письма и фотографическая карточка с теплой
надписью.
Память...Вот и все мои воспоминания об Антоне Павловиче».
«У нас ставили «Чайку».
Варламов ошибается, относя свое «первое знакомство»
с Чеховым к осени 1896 года, когда начались репетиции «Чайки»
в Александрийском театре. (Известно, что А. П. Чехов приехал
в Петербург 7 октября, на четвертую репетицию пьесы.)
За несколько лет до этого, в январе 1889 года (Варламов
был в шубе!) в Александринке ставили новую редакцию «Ива¬
нова». Тогда-то и состоялась первая его встреча с Чеховым,
«еще молодым человеком»; это и была его «первая связь с теат¬
ром».
Но Чехов знал Варламова как актера и раньше. И очень це¬
нил его талант. В письме, в котором он сообщал свои пожелания
о распределении ролей, особо было оговорено: «...Свободин и
Варламов будут играть хорошо». (Письмо А. С. Суворину,
19 декабря 1888 г.)
И после первых представлений «Иванова»:
«Мне весело при мысли, что, вернувшись из театра, я услышу
массу вставок и поправок, какие я должен был сделать, услышу,
что Варламов был хорош, Давыдов сух, Савина мила, но рассер¬
жена Далматовым, который на этот раз наступил ей на мизинец
левой руки». (Письмо А. С. Суворину, 4 января 1889 г.)
«Иванов» и в самом деле был одним из редких на Алексан¬
дрийской сцене спектаклей художественно цельных, ладных по
всем слагаемым. В нем играли все «первые актеры» театра, по
словам современника, — «без различий рангов и самолюбий»:
В. Н. Давыдов (Иванов), М. Г. Савина (Саша), П. А. Стрепетова
(Сарра), В. П. Далматов (Львов), П. М. Свободин (Шабель-
ский), К. А. Варламов (Лебедев).
«Сохранились у меня его письма»...
Письма Чехова, о которых говорит Варламов, остались неиз¬
вестными. Видно, кто-то худо распорядился варламовским архи¬
вом. Но такие письма несомненно были. Писал же Чехов
(А. С. Суворину, 4 мая 1889 г.):
«Вчера вечером вспомнил, что я обещал Варламову написать
для него водевиль. Сегодня написал и уж послал».
Речь идет об одноактной комедии «Трагик поневоле». Об
этой же «шутке в одном действии» «из дачной жизни», написан¬
ной для Варламова, упоминается и в письмах к И. Л. Щеглову.
Не может быть, чтобы, отсылая пьесу Варламову, не написал бы
Чехов и ему хоть несколько строк.
Встречается имя Варламова и в других письмах Чехова (за¬
долго до «Чайки», сразу после «Иванова»),
«Мне пишут, что в «Предложении», которое ставилось
в Красном Селе, Свободин был бесподобен: он и Варламов из
плохонькой пъесеики сделали нечто такое, что побудило даже