Варвары без царя в голове

Вот я и начал с купцов, вначале всех прошерстил по данным своей агентуры, то есть я отстранил от торговых сделок всех у кого имелся хоть какой то косяк или собственность за границей. Потом провел серьезную работу с самыми шустрыми и ушлыми купчишками. Некоторым кто сознался, что имеет гешефт на стороне и поклялся служить мне не жалея живота своего я тех не стал трогать. Ну а что делать? Вот есть купец по имени Бессон, и этот купец начал приворовывать и припрятывать свои доходы. Купил себе дом в Херсонесе. А как только он приобрел себе собственность к нему тут же подъехал на хромой кобылке греческий воевода и предложил работать на кесаря Константинопольского. Мол если ты тут у нас купил себе жилье, завел рабов и организовал свое дело, то ты наверное шпион вождя болотных жаб. А ежели ты не шпион Чеслава, то честной работой на имя великой римской империи должен доказать свою полезность, иначе тебя повесят сами греки, или греки скажут твоему вождю, что ты вор, и тогда тебя повесит Чеслав.

Ну тут даже удивляться не стоит, что хитрые соседушки возьмут за машонку всех этих хитрожопых бизнесменов, а по факту обычных ворюг. Вы думаете, что человек уклоняющийся от налогов не есть вор, мол он просто хитрый и умный торговец. А вот наши заокеанские 'партнеры' думают по другому, они считают, что уклонение от налогов является тяжким уголовным преступлением. Поэтому и я тоже считаю этих людишек простыми ворами, при чем воруют они и у меня, и у того мастера, что продал ушлым негодяям свой меч за десять гривен серебра, а они его перепродали за пятьдесят.

Пришло время опять взять производство оружия на жёсткий государственный контроль. От ныне и навеки, я так и объявил '..все мечи, наконечники копей и самострелы требуется продавать только в казну', а вот топоры, ножи, луки и щиты, я объявил гражданским оружием и позволил продавать самостоятельно. Кроме того я взял под полный контроль все бронные мастерские. Корабельщики же как ни странно подстроились самостоятельно. У моих кораблестроителей имелись огромные заказы на производство больших лодок и речных ладей для передвижения по рекам от обычных людей и даже от соседних родов. А вот морские чайки покупал только Радомир и собственно я. Руянцы принципиально строили собственные корабли и моим мастерам заказов не делали. И это даже хорошо, потому что Руянцы стали для меня основным геополитическим 'противником'. То есть они претендуют на главную роль среди народов прото славян, а я собственно этого не хочу, нет у меня желания быть одним из вождей под рукой великого Светозара. Хватит с меня великих правителей, я и сам не маленький вымахал, и собираюсь создать свою империю. К тому же руянцы были моими конкурентами по добыче и продаже янтаря и мехов, а янтарь стоил в греческих землях очень дорого. Так как никто не любит конкурентов, то рано или поздно должно произойти столкновение двух сил. А пока что я должен перенастроить свою экономику под нужды соседних родов, и наладить без дифицитный бюджет своего царства.

К тому же приходится проводить подготовку к новому большому походу. Поскольку у меня уже имелось несколько десятков сталеплавильных печей, то проблем с железом не было, были проблемы с мастерами, что обрабатывали это самое железо. Вот и пришлось мне опять перейти на ламилярный доспех. Оказалось, что моим мастерам проще сделать три сотни маленьких железных пластинок с дырочками, чем сделать полноценную кирасу. А вот женщины умело продевают через дырочки в маленьких пластинках кожаные шнурки и набирают за несколько суток приличный ламиляр.

Хотя вот вам кажется, что кирасу сделать проще, ан нет кираса производится от десяти дней и до бесконечности. Так как обучить мастеров правильно гнуть метал гораздо сложнее, чем обучать производству небольших пластинок. К тому же все толковые мастера были перенаправлены на производство шлемов.

Без кирасы в моем времени можно и обойтись, если ты конечно знаешь как правильно пользоваться щитом, а вот без шлема никак обойтись нельзя. Шлем, щит и копьё - это вообще основа древнего вооружения, иногда эту основу разбавляют сулици, луки или самострелы, но без первых трех образцов вооружения не мыслит себя ни одна дружина даже самого бедного рода.

Вот мы и штамповали в первую очередь шлемы, потом щиты и наконец то копейные наконечники. Если оставался метал, то делали наручи, поножи и ламилярные (наборные) доспехи.

Нашлись у меня несколько мастерских, что научились готовить проволоку и делать из этой проволоки кольчуги. Но вот по факту оказалось, что кольчуга для меня сейчас, это как там в 21 веке какое не будь смартфонное производство. То есть это настолько сложное изделие, что наладить массовый выпуск кольчужной сетки даже помыслить сейчас невозможно. Эту сетку мало того, что требуется правильно сплести из миллиона маленьких колечек, так нужно сшить эти колечки точно по фигуре. И сделать это так, что бы кольчуга не натирала в шее, не тянула в подмышках, не свисала при наклоне корпуса, в общем кольчуга это реальный геморой, это единичное, заказное производство под конкретного воина, и кто то другой не сможет без подгонки напялить на себя чужую кольчугу. Можно конечно делать как римляне короткую кольчужную рубашку, типа для защиты корпуса и все, эти рубахи могут быть безразмерными, то есть на стандартную фигуру, но ведь тогда нет смыла делать такую бронь. Кольчуга без рукавов, без приличной юбки до колен никакого защитного свойства и не имеет. Так что мы в массовое производство опять вернули внутренний ламилярный доспех. То есть пластинки собираются прочными кожаными шнурками и подшиваются к толстой вываренной в морской воде коже заклепками так, что бы пластинки плотно прилегали к поддоспешнику. Такая бронь оказалась идеальной по соотношению цены, качества и времени производства.

Поскольку я собирался идти в поход по рекам, то основная угроза для моих воинов это будет обстрел из луков с берега, поэтому основное внимание было сосредоточено на переделке речных ладей. Теперь мы делали ладьи с высокими бортами и возможностью уложить ростовые щиты под углом, образуя как бы полностью закрытое пространство, своеобразную броню, за которую вражеские стрелы пробиться не могли. В то же время мои дружинники могли стрелять из самострелов через весельные порты и держать противника на расстоянии. Если нам потребуется выйти на берег и организовать лагерь, то был проработан вопрос обустройства больших палаток из паруса и весел. Весла ставились на веревочные распорки, поверх натягивался парус и получалась своеобразная палатка. Кроме того опытные воины показали мне 'варяжкий лагерь'. Это когда в походе приходится долго останавливаться на одном месте и требуется защита не только от дождя, но и от стрел, то балтийские воины от племени варгов вытаскивают свои чайки на берег, переворачивают их и поднимают на весла, образуя такую крышу из корпуса корабля. А вот стены делают либо из паруса, либо если поблизости лес, то собирают простой сруб с кораблем на крыше. В таком 'походном срубе' можно и до весны пересидеть, и тепло и безопасно. А что бы обезопасить свой корабль от зажигательных стрел врага, варги снимали дерн в лесу и укладывали поверху днища корабля образуя негорючий слой.

Вот так вот в трудах и заботах мы встретили осень.

Осенью вернулось посольство от Обияра и привезло мне новую ячейку общества - семью моего первенца. Сын Ждан взял в жёны как оказалось не младшую, а среднюю сестру аланского хана, так как та более подходила отроку по годам. Странное дело, но местные аланы совсем не были похожи на кавказцев моего времени. Это обычные словянского вида люди со светлыми волосами и голубыми глазами. Аланские девки выглядели очень привлекательно, не то что мои болотные тётки. Одна беда, так это боязнь закрытого пространства. Люди степи привыкли жить на свободе и когда они попадали в дремучий лес, где стояла маленькая крепостица, то это пугало кочевников до одури. Моя вторая жена Сердолик на отрез отказывалась жить в царском тереме в Полоцке, а всё порывалась переехать в Смоленск, так как там местные людишки выжгли лес вокруг городища под поля и казалось, что болотные кикиморы и лешаки живут где то далеко.

Не знаю как примет новое жилище юная девица из роксоланского рода, но мне Полоцк нравится, я точно знаю, что ни один ворог в эти дебри не полезет, а если даже найдутся такие идиоты, то можно спокойно уйти на несколько суток пути например в направлении озера Чудинов или Ильмень озера и ни один следопыт тебя там не найдет. А ежели ты пойдешь в направлении Ладожского моря, то там могут заблудится даже мои воины. Там стоят такие высокие дубы, что даже днем солнечного света не видно, и ты находишься постоянно в такой полу темноте, что пугает до дрожи в коленях, особенно если у тебя есть уши. Дикий вой, рычание, какие то скуления в лесной чаще, скрип стволов могучих гигантов навевает на мысль, что вот сейчас сам демон болотный или лешак лесной выйдет да и сожрет тебя вместе с доспехом и дерьмом, и даже собака такая не подавится.

И вот в такие ночи моя Сердолик прижималась к телу так близко, что оторвать её не смогли бы и десяток дружинников. А я любил такие ночи, выходил на стену и смотрел в верх на звезды, смотрел и слушал лесные звуки. Иногда в реке плескалась огромных размеров рыбины, что казалось будто бы речные русалки пытаются утащить на дно ладью. Да, кроме лесных монстров тут водились и речные. Я был единственным идиотом, что купался в реке Дивной (Западной Двине), так как мои рыбаки вытаскивали сомов размером с приличную лодку. Понятное дело, что боясь этих монстров люди с опаской подходили к воде и даже подносили водяному богатые дары дабы тот держал своих демонов в узде.

И так Обияр все таки породнился с моим семейством, а в приданное к своей сестре прислал дюжину лучших коней и дюжину женщин, что должны прислуживать молодой в чужих землях. А также Обияр гарантировал моим торговцам безопасные проходы по Днепровским порогам и взаимовыгодную торговлю. Границами моей земли были указаны река Десна со всеми её притоками по левому берегу Днепра, а вот по правую сторону Днепра Обияр наоборот взял с моего сына слово, что наши вои не будут обижать те рода, что сеют зерно от Припяти и до самой реки Рси. Все большие и малые рода, что проживают по правую сторону Днепра всё ещё являются данниками днепровских алан, и эти самые аланы не собираются отпускать своих данников на свободу. А я уже не единожды обжёгшийся на неугомонных родах бужа теперь никого спасать от ярма не собираюсь, обойдутся. Эти людишки никогда добра не помнили и помнить не будут даже через тысячу лет. Мало того, они тебя еще и оккупантом назовут, уроды конченые.