Варвары без царя в голове

– Два конных, снимайте брони и быстро на тот берег - скомандовал я.

Самые быстрые воины тут же начали стаскивать броню.

– Ты - я указал пальцем на более опытного воина - скачи вверх по реке до бродов, там где то стоят воины вождя Эрзя, накажи, что б снимались с места и двигались вниз по реке, пусть люди Эрзя прикроют нам спину.

Воин кивнул и с конем полез в воду.

– А ты воин скачи вниз по реке до лагеря Аркха и накажи пусть сворачивается и ударит по этим мокшанам в спину.

Через какое то время из-за лесного завала начали выходить воины мокшан и прикрывшись щитами стали сближаться с нами, периодически метая в нас стрелы. От такой стрельбы толку было мало, так как стрелять вражеским лучникам приходилось почти вдоль земли из-за разлапистых крон высоких елей. При такой стрельбе стрелы из лука попадали точно в щиты и не причиняли никакого ущерба. А вот мои стрелки били из арбалетов почти без проблем. И каждый наш залп заставлял врага останавливаться и прикрывшись щитами долго сидеть не решаясь идти далее.

– Царь - там воины вождя Эрзя на подходе - доложил прибежавший разведчик.

– Быстро они, стрелки назад - закричал я, и тронув коня начал протискиваться вперед строя, мой маневр повторили остальные всадники.

Бить широким строем по вырвавшимся почти на три сотни шагов от своих завалов вражеским воинам было не удобно, но несколькими отрядами по три десятка человек по лесу пройти можно и разбить этих смельчаков, что вышли за завалы.

Я поднял рог и загудел сигнал 'ВПЕРЕД'. Конные воины пошли вперед и после короткого разгона врезались во вражеский строй. Некоторые самые шустрые мокшане даже успели бросить сулицы в набегавшую конницу но это им не сильно помогло. Пробить бронь всадников не получилось, а возможности кистевого броска не хватало, что бы сразить коня, хотя ранения лошади все же получали.

Однако и нам не удалось прорвать строй щитов, я колол сверху вниз копьем стараясь разорвать строй щитоносцев, однако вражеские воины упрямо стояли на месте и даже тыкали наших коней копьями в морды. После очередного такого тычка мой конь резко подался назад и встал на дыбы, я чудом не слетел назад, однако без пехоты пробить стену щитов у нас не получилось.

Где эти мля лютины, почему они не помогают коннице?

Обернувшись назад, я только сейчас узрел весь ужас нашей ситуации. Воины мокшанского князька Эрзя, что был сыном моего боевого товарища Авдея, подло нас предали и сейчас врубившись сходу в строй моих стрелков бились с лютинами. А у них за спиной вдруг появились недобитки отряда мещерцев и мерян.

Всё, трындец.

Численный перевес врага и внезапная подлая атака в спину не дала лютинам развед роты Зозули организованно встретить неприятеля и сейчас была угроза полного уничтожения моего отряда, несмотря на все наши боевые качества.

Я развернул коня

– Первая полусотня за мной, остальные держать пешцев - заорал я, срывая связки, а над лесом полетела дублирующая команда десятка глоток.

– Первая полусотня за царем, первая полусотня за царем, остальные держать строй - проносились над вековым лесом команды, а я уже врезался в строй дружины мокшанского вождя Эрзя.

Сеча была тяжелой, и я несколько раз чуть не вылетел с седла получив удар копьем, а потом мне прилетел сильный удар секирой по руке и я выронил копье, потом долго махал саблей. Быстро пробив строй мокшан я налетел на мерян и те даже разошлись от дикого напора конной полусотни. Однако в какой то момент более удачливый вражеский воин таки сбил моего коня, просто подрубив ему ногу, и я оказавшись на земле получил пару ударов по шлему, от чего голова гудела как после приличной контузии. Мне помогли взобраться на свободного коня и какой то воин просто схватил моего нового коня под узду и потащил за собой. Мы отступали, прорвав строй мещерцев Эрзя и воинов Тютьшеня, мы убегали, потеряв почти всех пеших воинов и значительную часть кавалерии.

Уже потом на привале я понял, что полный разгром моего войска не состоялся только от того, что предатель Эрзя объединившись с недобитками дружины Тютьшеня гнал своих воинов без привалов что бы ударить мне в тыл, и двигались они слишком долго, что бы у них хватило сил на нас напасть, но вот потом надавить с полной силой вражеские пешие воины не смогли. Враг попытался применить против нас классическую схему молота и наковальни, а это говорит об очень опасном вражеском полководце, чувствуется чья то сильная рука, неужели это Тютьшень, хорош гад.

И это мне повезло, что уставшие враги не смогли организовать преследование моего отступающего отряда. Враг просто не решился нас преследовать после понесенных потерь, и мне с семью десятками воинов удалось прорваться и уйти вверх по левому берегу Оки.

Теперь мы сидели вокруг пылающего костра и решали что делать далее. От этого места до деревянного острога Коломна идти три дня, и враг думает, что мы именно так и поступим. С точи зрения вражеского полководца мы должны были бы отступить, должны были бы, если бы там позади не остался отряд Аркха. Три сотни воинов я бросить не мог. Некоторые десятники предлагали отправить раненных в Коломну, а остальным переправится на правый берег Оки и идти на соединение с Аркхом.

Однако были и такие, кто предлагал не идти к Аркху, ведь это его земля, как ни как бывший пират, а ныне воевода Аркх на Оке сидит уже почти 10 лет, и местные реалии он знает. К тому же у Аркха хорошая флотилия в дюжину десяти весельных прекрасных речных ладей. Например многие воины требовали мести, самой настоящей мести. Так что бы все запомнили, надолго запомнили, что предательство смывается только кровью.

Весь этот вечер я сидел почти в нирване, голова от контузии гудела и даже чуток подташникало. Какой то мужлан рубанул мне топором по шлему и чудом царя спас только шлем, однако вот сейчас я держал в руке этот стальной горшок и видел огромную вмятину на левом боку, стальная пастина прогнулась почти на сантиметр, несколько заклёпок просто вылетели. От этого и контузия.

Кроме не очень хорошего физического состояния присутствовало и полное моральное расстройство. Я практически потерял смысл этого похода, хотел пробить дорогу в Волгу, а теперь нажил себе кучу врагов, объединил против себя все местные рода. То, что меня предали, это даже нормально, тут нет понятия преданности даже своим родичам, не говоря уже о чужаках. Видно угроза от бурстасского вождя Тютьшеня была более страшной чем риск схватиться со стальным волком.

Сейчас я уже мог анализировать и понял, что Эрзя давно получил предложение меня предать, но всё не решался. Ему еще люди отца говорили о том, что у меня слишком сильные воины и большая дружина. Он наверное отправлял разведчиков и уже знал о численности моего отряда. Он знал, что я имел в начале похода пять сотен воинов. Он знал, что я уже повоевал с людьми Тютьшеня, а тут подошли и поменявшие хозяина мокшанские вожди, и я с ними схватился. И когда Эрзя увидел, что у меня осталось меньше двух сотен воинов, то он решил что у меня уж и нет людей, я мол потерял больше половины своей дружины и только решающий удар в спину поможет окончательно сломить железного волка. Вот тут он и принял окончательное решение и вместо того, что бы ударить по недобиткам Тютьшеня, Эрзя с ними объединился и ударим мне в спину. Не знал сын Авдея про отряд Аркха, не знал, что я двумя сотнями разгромил отряд Тютьшеня, думал, что нет больше у меня людей, вот и напал.

И что мне теперь делать?

Идти на помощь к Аркху я не хотел, так как этот речной пират может просто сесть на ладьи и уйти вниз по Оке как мы и договаривались, и что мне тогда делать, опять отступать под ударом превосходящих сил противника? Поэтому слова одного из десятников о необходимости жёсткой карательной операции легли на подготовленную почву и нашли поддержку не только в моей душе, но и в душах остальных десятников.

– Есть три варианта - начал я после длительного молчания - первое, это идти в Коломну и сесть в оборону, далее подождать отряд Аркха и уже с ним начать совместные действия.