Васка да Ковь

Да, такое и правда было. Но Васка не придал этому особого значения, и об инциденте Кови не рассказал. Благо Дарьяна, узнав о выходке своих сыновей, долго перед ним извинялась и детинушек своих в дом погнала чуть ли не пинками. С тех пор у Васки сложилось о матери Кови замечательное впечатление.

Низенькая, коренастая, с хитроватым прищуром серых глаз, на фоне своих многочисленных детей она почти терялась, пока не возникала вдруг громогласным вихрем прямо посреди очередной родственной ссоры и не разводила спорщиков по углам, разделив подзатыльники поровну, или не брала слово на сельском собрании, убедительно доказывая, что все вокруг понятия не имеют, как будет правильно.

И ведь слушали и слышали.

– Не совсем. Ты - неправильный аристократ...

– А Ложка - правильный?
– Еще больше развеселился Васка.

– Не-е-ет, но...

– Ковь, это же твое замужество, а не замужество твоей бабки, а? Как ты там говорила... ты его хочешь? Ну и бери. Не хочешь? Ну так даром не надо. Все, больше у меня слов и нет. И стоило из-за этого меня будить, ну? Что я сказал такого, чего бы ты не смогла сказать себе сама?

Ковь даже трещать перестала. Кулаки разжала. Замерла. Ну, это она думает... Васка приготовился ждать, считал про себя, загибая пальцы. Три, два, один... вскочила, бросилась Васке на шею.

– Просто нужно было от кого-то другого услышать, а от зеркала не то, оно какое-то... неубедительно... и... просто... Спасибо.

Все-таки она пришла за благословением.

Васка даже как-то передумал выяснять у Ложки, что за гадость тот затеял. У Ложки уже есть опасный противник: Ларыся. Васка ставить палки в колеса не будет, просто передаст ему Ковь вместе с голосистой бабкой. В конце концов, все же устроилось наилучшим образом? Он, Васка, сам этого хотел. Сам на это надеялся. Конечно, было бы неплохо, если бы тут вспыхнула неземная любовь, про которую сестрицы Кирочки сложили бы сопливую песню, но так тоже сойдет. Ковь практична. Ложка, может, и рассчитывал вскружить ей голову, но более приземленного создания Васка, пожалуй, и не видел. Кто кого еще на землю вернет: фиктивный бра-а-ак. Пару лет и разбежи-и-имся, так он, наверное, говорил?

Интересно, сколько их таких, собиравшихся просто пару лет пожить бок о бок, а потом разойтись, как в море корабли? И сколько из них так и не разошлись? Что-то Васке подсказывало - немало.

Ковь Ложкину гадость себе на пользу обернет, она такая. Оборотистая. Второго Диерлиха оборачивает.

Так что браслеты можно будет подносить с чистой совестью. Вот Кирочка-то рада будет!

– Киру бы будила.
– Буркнул Васка, осторожно похлопав ее по спине и отстраняясь.
– Ну, ты как?

– Хочу.
– Не задумываясь, ответила Ковь.
– и возьму. Раз сам предложил.

– Отлично. А теперь можно я досплю? В отличие от некоторых я работал целый день и устал, как собака...

Сон не шел.

После ухода Кови в голову полезли мысли. Продолжение вечерних мыслей, тех, что прогнала своим пением Кирочка, тяжелые, как морские чудища, ворочались, переплетались хвостами, выползали на сушу, ползли, переваливаясь с одного белесого бока на другой...

...заглядывали бесцветными глазами в душу.

"Зачем ты теперь нужен, Васка?"

"Остался ли хоть кто-то, кто назовет тебя сэром Васкилерохом при встрече? Согнется в поклоне?"

"А имеешь ли ты вообще право на свое имя?"

Открывали полные острых зубов рты и шипели, обдавая зловонным дыханием: "Уходи. Ты снова лишний в своем доме!"

"Ненужный".

"Оторвали - и выбросят с удовольствием".

"Не любят и не боятся".

"Уходи".

Белая чайка закрыла крылом слепящее, иссушающее солнце и крикнула насмешливо, заглушив разом и тварей, и море, и даже запах водорослей: "Вроде большой дядька-то, сколько спать-то можно? Пора мириться".

Васка с трудом открыл глаза, и увидел в непосредственной близости сияющую мордашку Кирочки.

– Что?

Все-таки заснул.

Солнце заливало своим светом комнату. Васке достаточно было прищуриться, чтобы разглядеть пляшущие в солнечных лучах пылинки.

Кирочка отодвинулась, и в глаза снова резанули солнечные лучи, Васке даже пришлось сморгнуть непрошенные слезы.

Когда Ковь лезла обниматься, она отодвинула полог в сторону, и забыла вернуть, как было. Вот почему он чуть не изжарился: на удивление теплый и солнечный день для такой поздней осени.

Давно ему таких кошмаров не снилось.

Васка мигом вскочил.

Казалось, стоит ему закрыть глаза, и снова появятся бесчисленные чудовища с налипшим на тучные, колышущиеся тела песком, снова будут смотреть бесцветно и спрашивать, и отвечать...

– Правильно! Быстрее, торопись! Слышал новость? Ложка Ковь замуж позвал! Представляешь, представляешь? А я говорила, говорила - а она и согласилась! Только я сказала, что сначала мириться - а свадьба потом, так же, так?

Кирочка скакала по кровати, бестолково размахивая руками. Волосы растрепались, щечки раскраснелись, она просто лучилась счастьем, напомнив Васке раздувшуюся от гордости после удачного завершения Кирочкиного дела Ковь.

– Это же не было выплатой долга?
– Подозрительно спросил он.

– Что? Да какой там долг!
– Отмахнулась Кирочка.
– Мы же не чужие друг другу, вот!

Кровать подозрительно хрустнула, и Васка на всякий случай поймал Киру в следующем прыжке. Аккуратно поставил на пол.

– Прыгай на полу, он каменный.

– Пятки отобью.
– Надулась Кира.
– Давай-давай, не стой на месте! Жду не дождусь, когда все будет раз - и хорошо!

Васка даже спорить не стал.

Сложно спорить с кем-то, столь решительно настроенным сделать раз! И хорошо.

К Ложкиному кабинету Кирочка Васку тащила, как один очень сильный и очень упертый бурлак баржу.

Васка чувствовал себя почти голым без перевязи с мечом. Стоило ему за него взяться, Кирочка чуть ли не истерику устроила: мол, это родной дом, ты пойдешь с миром, хоть здесь расслабься, расстанься уж с любимой игрушкой на полчаса. Пришлось оставить.

Почти - потому что у Васки все-таки был еще кинжал во внутреннем кармане куртки, и еще один, маленький, с узким лезвием, почти дамский, зубочистка на самый крайний из крайних случаев - в сапоге. Кирочка, конечно, покосилась на него подозрительно, когда он куртку надел в такую-то теплынь, но Васка ловко перевел разговор на сквозняки.

Дверь Кирочка распахнула ногой - но она и не была плотно прикрыта.

– Васка, я-то думала, только ты у нас с ума сходишь по железу!
– Выдала ему Ковь вместо приветствия, - Но у этого уже пятый кинжал вытаскиваю.

Жесты у нее были размашистые, энергичные... Ложка ловко уклонился от лезвия, едва не лишившего его носа, и проводил свой метательный нож тоскливым взглядом.

– Это метательный нож.
– Поправил Васка из братской солидарности.

– Уху.
– Вздохнул Ложка грустно.