Васка да Ковь

– Если у нас нет денег на строительство, то скоро не найдется и денег на жизнь. Я посчитал: у нас остаются деньги от аренды этого дома...

"Пришлось платить солидную неустойку, мы слишком торопились с въездом..."

– Это я тоже учел. Плюс доход с владений. Если мы не увеличиваем доход с владений, а для этого, подчеркиваю, необходима мельница, то деньги кончаются через два года, к тому же не стоит забывать, скоро нам снова придется выплачивать повышенный налог, и...

Ложка сверкнул глазами из-под челки. Откуда у него челка? Никогда же не было... а тут будто ножом кромсали, лишь бы откромсать. Ковь удачно опалила?

"У нас едва хватит денег оплатить Кови следующий семестр в Школе. Когда мы составляли смету, мы не учли то, что Ковь горит и все вокруг нее - тоже. Показать, сколько ушло денег на возмещение ущерба?"

Васка пожал плечами.

– Все не может быть настолько плохо. Уверен, она старалась себя сдерживать...

"Факт остается фактом. Несмотря на то, что она учится второй год, самоконтроль ей не дается. Я не понимаю, вроде бы взрослая женщина, не девочка; другие уже давно справились; как будто она просто назло не хочет его изучать."

– О.
– Сказал Васка, поняв, наконец, как Ложка ухитрился схлопотать повязку на ладонь и челку, - Надеюсь, ты ей этого вслух не говорил?

"Почему я не должен был?"

– Потому что, я уверен, она старается изо всех сил?
– Предположил Васка.
– Потому что я бы тоже не сумел освоить самоконтроль, регулярно выслушивая такое от любимого человека. Насколько я понимаю, она именно горит? Ты не думал, что в этом может быть отличие наследственной силы от приобретенной, например?

"Ты вечно ее выгораживаешь, ты носишься с ней, как с хрустальной рюмкой, находишь хрупкость души там, где ее нет и никогда не было", - Ложка выпрямился, - "и мальчишку своего тоже, думаешь, я не знаю, как все будет? Не нужно шепота Ха, чтобы знать. Он приедет на чужой лошади, за которую нам еще придется платить штраф. Ты его мягко пожуришь, а потом накормишь, отмоешь и на следующий же день сделаешь вид, что все забыл. Потом, когда окажется, что он не хочет возвращаться, потому как слишком слаб и не может вытерпеть элементарной дисциплины, ты вновь выкинешь деньги, которых у нас нет, на ветер и пристроишь его в какое-нибудь другое место, в котором с нас стребуют втрое больше, опасаясь, что он повторит свой побег, а он повторит, потому что ничего от перемены места не изменится. Нового глаза не отрастет, и никакой цыган не перекрасит его под породистого Диерлиха. И в следующем заведении придется платить вдевятеро больше", - Ложка покачал головой, - "Мальчишек нужно воспитывать, а не потакать их минутным слабостям, Ковь... тоже. Ты слишком мягок с ними, брат".

– Зато ты справляешься просто замечательно.
– Хмыкнул Васка.
– Оно и видно. Как, Ковь уже воспиталась или еще не до конца?

"Это... временные трудности".

– и как много времени тебе нужно, чтобы их преодолеть? Что ты уже сделал, а? Нельзя сломать человека об колено и назвать это воспитанием. Неудивительно, что она сопротивляется.
– Васка встал.
– Ладно, хватит. Я очень устал с дороги, и... не такого приема ожидал, уж прости. Обсудим позже.

"В чем виноват я?"

– Что?

"Ты мягок с ними, но ты никак не простишь меня".
– Ложка пожал плечами.
– "Хотя у меня тоже тьма смягчающих обстоятельств. На похоронах отца меня не было, потому что я был очень занят: брал королевский банк. Это достаточно уважительная причина?"

– А ты не мог отложить это дело?
– Скривился Васка.

Он даже знал, почему Ложка об этом заговорил. Наверняка Кира подсказала. Иногда ее советы были некстати, особенно когда их получал кто-то другой. Это было как будто... как будто он брал замок, а какой-то гад с его стороны переправлял осажденным прорву, просто прорву еды. По реке.

Так, что? Королевский банк? То есть тот, что в Аллаксе? То самое ограбление? Да того парня, которого только заподозрили в пособничестве, вздернули без суда и следствия и трубили об этом на всех углах!

"Я же не один его брал", - хищно ухмыльнулся Ложка, - "В другие дни парням было неудобно, пришлось бы возиться гораздо дольше, а у них дома жены со скалками, дети голодные: разве можно было их задерживать?"

– А меня, значит, можно кидать.
– Голос предательски дрожал.

Васка никак не мог до конца поверить.

"Ты - не жена и не ребенок".

Этого просто не может быть. Ложка не мог участвовать... но ответственность за ограбление действительно взяла какая-то кукская банда! И теперь-то он понимает, какое счастье, что их безумному главарю просто никто не поверил. Неужели Шектах и был его главарем? А Ложка был другом главаря банды, обнесшей королевский банк в Аллаксе?

Невозможно, невозможно!

– Что-то я не вижу у тебя на шее ничего, кроме ожогов. Что, часто получаешь благодарности от жены? От детей я уже видел, шарахаешься.
– Теперь пришел черед Васки с деланым безразличием пожимать плечами.
– Если ты пытался что-то сделать ради того, чтобы загладить вину - у тебя не получилось. С банками лучше выходит, чем с людьми, да? Им плевать, как именно их вскрывают?

"Я банкрот, брат. К сожалению - я полнейший банкрот. Я ничего... Я не знаю, как из этого выпутаться. Я близок к тому, чтобы собрать шайку и вскрыть какой-нибудь банк. Снова".

Он помассировал виски.

"Понимаешь, у меня есть такая возможность и нет других. Я... привык так решать проблемы и совершенно разучился решать их иначе. За мной пойдут".

– Почему ты так уверен?
– Недоверчиво спросил Васка, внезапно осознав: брат совершенно серьезен.

То есть, он не просто рассматривал этот вариант.

Он уже его спланировал.

И нет смысла закрывать глаза на очевидное. Перед ним сидит самое лучшее на свете доказательство и старательно выплетает криво сросшимися пальцами:

"Был человек, который был во мне уверен, и иногда мне кажется, что он был прав".

– Как вовремя я приехал.
– Протянул Васка.
– Нет, он был не прав. Ты так семью не подставишь, понял? Тебе есть, кого подставлять. Только попробуй, и я вытрясу из тебя душу. Ты-то, может, и возьмешь - но и тебя возьмут!

"Они возьмут Шелли, а не..."

– А да, а то что твоими особыми приметами можно исписать амбарную книгу - этого ты не учел! То, что ты уже вернулся, как Диерлих, и тебя уже знают, как немого Диерлиха с искалеченной рукой! Ты - Диерлих и никуда ты от этого не денешься!
– Рявкнул Васка, - Я не понимаю, ты что, уже года три как пытаешься совершить какое-то ритуальное самоубийство? Вот почему ты на Кови женился: подумаешь, на ком, если труп, труп вообще можно в расчет не брать? Ты жить-то начинать как, планируешь, или все кладбище поприятнее выбираешь? Мне не нужна жертва, да никому здесь не нужны твои жертвы, Ха тебя раздери, хватит играть в тупую дохлую овцу! Я приехал советоваться с живым, что б тебя, здоровым на голову братом, что делать с Ха-мельницей! Я думал, я, Ха-свидетель, я надеялся, у меня тут уже племяш появится наконец, а ты ведешь себя как жертвенная девственница и еще недоумеваешь, как же это так, Ковь почему-то жжет и горит, на тебя, бедного, наверное, срывается, как будто ты обычный человек, у которого есть жена, приемная дочь и брат! Да пойми ты, они-то у тебя есть, а вот того обгорелого парня ты убил, все, он труп, ты нет! На тебе ответственность, чтоб тебя Ха побрал, ты - старший Диерлих и никуда от этого не денешься и в склеп не спрячешься!